Маргиналии на полях великих. Смертельные реликвииЧасто проводят параллель между «Хрониками Средиземья» и нашей, сугубо человеческой историей 30-40-х: по сути, речь идет о мировой войне. И там, и здесь – «саурон» и «мордор» повержены; за это уплачена чудовищная цена, а после неизбежно возник вопрос о состоятельности проекта в целом, в нашем случае - «проекта человек». Но проект, состоятельный или нет, все еще длится; и неизбежно кто-то должен был записать, «что было дальше». А дальше был «Гарри Поттер и…» – история послевоенного, усомнившегося в самом себе мира, хроника очередной Холодной войны, возможно – предыстория войны новой и на этот раз «горячей». Это глобальный контекст и подтекст. Сегодня – о некоторых совпадениях, которые кажутся любопытными (и, если хотите, многозначительными). Речь пойдет о параллелях между мирами – Средиземья, Поттера и нашим собственным, об их связях. А конкретнее – о дарах или реликвиях смерти. Кратко напомню – это бузинная палочка, воскресательный камень и плащ-невидимка. Бузинная палочка, по слухам, обладает колоссальной магической мощь; не случайно Роулинг, пардон, Смерть, изготовила ее из бузины. Бузина по-английски elder, другое значение слова – «старший», но не по возрасту (older), а по авторитету или власти. Это игра слов и смыслов: палочка не просто из бузины, она – старейшина волшебных палочек (но не самая древняя: Смерть изготовила ее для одного из братьев Певерелов, у которых уже были волшебные палочки). Воскресательный камень – название не совсем точное: извлекая человека из мира мертвых, он не возвращает его в мир живых, человек томится неизбывной тоской и отделен от живущих неким туманом. Плащ-невидимка делает человека невидимым для всех, даже для Смерти, и никаким заклятием нельзя лишить невидимости его обладателя. Тут, в этих предметах как таковых – богатая метафоричность и яркий символизм; но об этом – позже, а сейчас – об их связях с некоторыми другими предметами.
Еще одно предположение: в Средиземье роль бузинной палочки выполняло Кольцо всевластия; хотя ту или иную власть давали и прочие кольца, однако все они подчинялись своему старейшине. Вот такая мне видится параллель, такие истоки! – да и сам Волдеморт, кстати, напоминает Саурона, который тоже однажды был повержен, но после вернулся и устроил мировую войну. Впрочем, Саурон – нечто вроде демона, а Волдеморт будто бы обычный смертный, только очень злой и весьма осведомленный в магии. Но принцип тот же: противостояние света и тьмы – процесс бесконечный, и стоит одной стороне ослабить натиск или предаться прекраснодушию, отказаться признать возвращение Некроманта/Волдеморта и называть вещи своими именами, как вторая немедленно бросается в атаку. И часто – изнутри первой: так Гарри носит в себе частицу Волдеморта, а Снейп – любовь к Лили и Гарри. Воскресательный камень – Роулинг его называет прямо и без обиняков: resurrection stone. Это буквальное (и, смею уверить, не кощунственное) указание на воскрешение в библейском смысле. Только в библейском контексте воскресение обещано богом и даже практически реализовано им; поэтому такой подарок от Смерти – ни что иное, как ответное изощренное унижение тому, кто унизил Смерть требованием дать ему власть над ней самой. Да и воскресение по версии Смерти – та еще радость: тот, кто первый им воспользовался, в конце концов, сошел с ума и покончил с собой. Воскрешенная им девушка также не обрела ни новой жизни, ни старой – и оба человека все-таки достались Смерти. Помните, как значилось в Зерцале грешного отца Федора (Вострикова): «Сим молитву деет, Хам пшеницу сеет, Яфет власть имеет, Смерть всем владеет». Можно предположить, что проблема такого воскресения – смертность тела; чем бы ни была извлеченная камнем из небытия сущность, воплотиться и вполне воскреснуть эта сущность не может, ей просто не во что – тело-то умерло. (Не путайте это с воплощением Волдеморта при посредстве заклинаний и особого супового набора: кость отца, плоть слуги и кровь врага; он ведь не умер, а был «выдран из собственного тела», то есть лишился телесности, но мира живых не покидал). Камень больше напоминает средство для общения с мертвыми, вроде корыта жертвенной крови, которой Одиссей поил вещего старика Нерея и свою мать в царстве Аида: вызвал, поговорил и клади трубку. У воскресательного камня есть и противоположность, ею выступает философский камень, который якобы дает бессмертие; создавший его Николас Фламель прожил больше 600 лет. Противопоставление здесь не только в эффектах (воскрешение после смерти версус вечная жизнь без смерти); разняться и способы обретения этих предметов: воскресательная чепуха взята у Смерти, чтобы ее посрамить, а философский камень создан собственными руками, трудом, потом и бессонными ночами. Более того, создатель последнего добровольно отдает его Дамблдору, чтобы предотвратить страшное бедствие для мира – возвращение Волдеморта и новую мировую войну. Собственная смерть кажется ему меньшим бедствием – и он соглашается ее принять. Аналогов воскресательного камня в «Хрониках Средиземья» я что-то пока не вспомнил; правда, там мир куда как сложнее мира магов и магглов, обретается в нем масса бессмертных или почти бессмертных сущностей. В нашем мире… - навскидку можно бы назвать торговцами этим камушком всех шарлатанов, предлагающих живым разные формы общения с мертвыми и даже их воскрешение. В том числе – и воскрешение прошлого. Помощь зала приветствуется – называйте свои толкования. С плащом-невидимкой дело обстоит и проще, и сложнее. В Средиземье существовали эльфийские плащи, которые отличное маскировали своих обладателей, однако полной невидимости не давали (ее обеспечивало Кольцо всевластия, но не так скрывая владельца, как упрятывая его куда подальше, в некое параллельное измерение, – а только что мне пришло в голову, что это «куда подальше», судя по экранизации, именно то, что несколько позже в «Дозорах» назвали «сумрак»). Роулинг устами мистера Лавгуда также упоминает маскировочные плащи (из шерсти фантастического зверя demiguise – на украинском языке «напівлик», по-русски – «камуфлор» или «полумаск»), однако со временем такие плащики теряют свои свойства, как и те, которые защищают заклятиями (эти продают «по десятку на кнат»). И только плащ-невидимка – вечен. Если какие-то связи плаща с миром Средиземья установить можно, то связать его с чем-то в мире нашем несколько труднее. Вспомним, однако, что сообщает о плаще первоисточник, то есть сказка барда Биддла: он скрывал своего обладателя от Смерти. Не делал бессмертным, а именно скрывал – и лишь тогда Смерть нашла человека, когда он, исполненный дней, сам снял этот плащ, передал его сыну, а после встретил ее, как давнюю приятельницу и покинул этот мир с ней, как равный с равным. Прежде чем отважиться на предположения, следует также вспомнить, что другие два дара – бузинная палочка и воскресательный камень – служили довольно неблаговидным целям: унизить Смерть, победить ее, возвеличиться над ней и людьми. И только плащ вовсе не унижал Смерть и не ставил задачу ее победить, напротив – он служил доказательством ее власти над человеком. И плащ был дан человеку, который сознавал эту власть и просил саму Смерть только об одном – помочь ему спрятаться, до поры до времени укрыться от той разверстой пасти, которая ждет каждого и – чего таить! – обессмысливает жизнь. С ходу хотелось сказать, что в нашем мире плащ-невидимка – это религия; но религий слишком много. Моя текущая версия – это смирение. То самое «как равный с равным». Смирение прослеживается тут во всем; например, мистер Лавгуд, толкуя о плаще, мечтательно рассуждает, каким богатым стал бы владелец плаща (очевидно, это издержки профессии, ведь Лавгуд – оппозиционный журналист, вот кому бы обрести невидимость и расследовать грязные делишки, то-то тиражи взлетят до небес и хлынут рекламодатели!). Но я человек открытый и даже иногда смиренный; предлагайте свои версии, опровергайте, тут есть о чем спорить. Итак, из трех даров Смерти только один имеет хоть какой-то смысл, в том числе – и в нашем мире. Напомню, что два остальные, бузинная палочка и воскресательный камень, – это возмездие Смерти за унижение, и только плащ (смирение?) – настоящий подарок. Причем это даже не подарок Смерти: тот, кто просил у нее плащ-невидимку, уже имел в себе смирение, раз не стал ее унижать так, как сделали его глупые и гордые братья. Вот они-то и получили подарочки от Смерти – кому вообще такое придет в голову, в здравом уме, незамутненном гордыней? Кстати, если плащ - это смирение, то бузинная палочка и камень - это гордыня. В этом смысле все миры - Средиземье, Хогвартс, Земноморье, Нарния, наш с вами мир и все прочие - сшиты воедино, они - варианты одного порядка вещей, который зиждется на одних и тех же законах. И напоследок – одна из моих любимых фраз из Поттерианы (в переводе В. Морозова, видавництво АБАБАГАЛАМАГА): "- Тобто так можна що завгодно оголосити реальним, якщо єдина підстава для віри в його існування - те, що ніхто не довів протилежного! #маргиналии_на_полях_великих © Copyright: Максим Федорченко, 2017.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
