Пушкин и Ольга Калашникова
С начала октября 1833 года Александр Сергеевич находится в Болдине. Пушкин счастлив, работает запоем, пишет. Среди прочего пишет письмо жене: “... не кокетничай с царем... Что касается до тебя, то слава о твоей красоте достигла до нашей попадьи, которая уверяет, что ты всем взяла, не только лицом, да и фигурой. Чего тебе больше”. Через недели три, 30 октября, Пушкин пишет: “Ты, кажется, не путем искокетничалась. Смотри: недаром кокетство не в моде и почитается признаком дурного тона. В нем толку мало. Ты радуешься, что за тобою, как за сучкой, бегают кобели, подняв хвост трубочкой и понюхивая тебе з...; есть чему радоваться! ... Было бы корыто, а свиньи будут. К чему тебе принимать мужчин, которые за тобой ухаживают? Не знаешь, на кого попадешь. Прочти басню А. Измайлова о Фоме и Кузьме. Фома накормил Кузьму икрой и селедкой. Кузьма стал просить пить, а Фома не дал. Кузьма и прибил Фому как каналью. Из этого поэт выводит следующее нравоучение: красавицы! Не кормите селедкой, если не хотите пить давать: не то можете наскочить на Кузьму... Я не ревнив, да и знаю, что ты во все тяжкое не пустишься; но ты знаешь, как я не люблю все, что пахнет московской барышней, все, что не comme il faut, все, что vulgar...” И в этом же письме противопоставляет облику “московской барышни” “милый простой аристократический тон” своей жены. Конечно же, Наталья Николаевна пишет мужу о каких-то светских сплетнях, о каких-то своих воздыхателях. Письма ее до нас не дошли, подробностей и имен мы не знаем.
В одном из последних болдинских писем к жене он возвращается к начатой теме: “Женка, женка! Я езжу по большим дорогам, живу по три месяца в лесной глуши, останавливаюсь в пакостной Москве, которую ненавижу, — для чего? — Для тебя, женка; чтоб ты была спокойна и блистала себе на здоровье, как прилично в твои лета и с твоею красотою. Побереги же и ты меня. К хлопотам, неразлучным с жизнью мужчины, не прибавляй беспокойств семейственных, ревности etc, etc. Не говоря об cocuage*...”
Да, совсем разбушевался Наташин муженёк. Видно, неспокойно ему в Болдино? Да.
И всё просто объясняется.
В это самое время, когда Пушкин счастлив и занят литературными трудами, в Болдино проживает семейство Ключаревых: муж и жена, Ольга Михайловна и Павел Степанович.
Ольга,в девичестве Калашникова, вольноотпущенная Пушкиным ещё в 1831 году, рада была вновь увидеться с милым своим барином. Вместе, наверно, вспоминали они в эту осень свою любовь в Михайловском, которой лет пять-шесть уже. Да осень ту, Болдинскую, 1830 года, отцветшее "очей очарованье". А думали, что "сердце позабыло". Да вот, не позабыло! И сыночка своего вспомнили.
Теперь Ольга, с 18 октября 1831 года, жена чиновника земского суда, дворянка! Павел Степанович Ключарёв, муж, явившийся на жительство в Болдино из городка Лукоянова и сильно нуждающийся с января 1833 года в больших деньгах, судя по письменным просьбам его к Пушкину. Просили супруги две тысячи. Пушкин сразу же, в феврале, отказал, но понял, что придётся ему побывать в Болдино, если не по причине просьб Ключаревых, так в связи с тем, что берёт Пушкин себе управление имением, чтобы не разорилось.
Да и Ольга вновь пишет Пушкину, рассказывает о своей беременности, просит быть воспреемником ребёнка и жалуется на мужа, «самой развратной жизни человека». Уже весной, 1 апреля 1833 года в семье Ключарёвых родился сын Михаил. Одним из восприемников младенца записан Александр Пушкин. Однако летом или в начале осени младенец умер.
ПИСЬМА ОЛЬГИ КАЛАШНИКОВОЙ
Крепостная cела Михайловского
В мае 1826 г. Пушкин написал князю Вяземскому известное письмо о своей связи с крепостной девушкой села Михайловского: "Письмо это тебе вручит очень милая и добрая девушка, которую один из твоих друзей неосторожно обрюхатил. Полагаюсь на твое человеколюбие и дружбу. Приюти ее в Москве и дай ей денег, сколько ей понадобится, а потом отправь в Болдино, в мою вотчину, где водятся курицы, петухи и медведи... При сем с отеческой нежностью прошу тебя позаботиться о будущем малютке, если то будет мальчик. Отсылать его в воспитательный дом мне не хочется, а нельзя ли его покамест отдать в какую-нибудь деревню, хотя бы в Остафьево. Милый мой, мне совестно, ей-богу, но тут уже не до совести". П. Е. Щеголев на основании ряда неопубликованных документов считает, что девушку эту звали Ольгой Михайловной Калашниковой и была она дочерью управляющего села Михайловского -- Михаила Ивановича Калашникова. В статье "Пушкин и мужики" ("Новый мир", 1927, X--XII) П. Е. Щеголев привел разысканное им письмо к А. С. Пушкину, посланное ему в 1833 году из села Болдина, подписанное "известная вам" и по заключению исследователя написанное той девушкой, с которой Пушкин имел роман в с. Михайловском в 1825--1826 году {См. также статью П. Е. Щеголева "Люди Пушкина", "Красная нива", 1928, No 23.-- Против выводов П. Е. Щеголева в его статье о "крепостном романе Пушкина" возражал В. В. Вересаев. ("Заметки о Пушкине", Печ. и рев., 1928, III).}. Текст этого письма мы воспроизводим по публикации Щеголева.
Письмо крестьянки Калашниковой к Пушкину
"Милостивый Государь
Александр Сергеевич,
Я имела щастие получить отвас Письмо, закоторое чувствительно вас Благодарю что вы незабыли меня находящуюся в бедном положении и в Горестной Жизни; впродчем покорнейше вас прошу извинить меня что я вас беспокоила нащет Денег. Для выкупки моего мужа Крестьян, то оные нестоют что бы их выкупить, это я Сделала удовольствие Для моего мужа, и Стараюсь все к пользы нашей но он нечувствует моих благодеяний, каких я ему неделаю, потому что Самый беспечный человек, накоторого янинадеюсь инет надежды иметь куска хлеба, потому что Какие только Могут Быть пасквильные Дела то все оные Есть у моего мужа первое пьяница и Самой развратной Жизни человек уменя вся наДежда навас Милостивый Государь что вы неоставите Меня Своею милостию, в бедном положении и в Горестной Жизни, мы вышливотставку иЖивем уотца в болдине, то инезнаю Будули якогда покойна от Своего мужа или нет, а набатюшку все Сергей львович поминутно пишет неудовольствия и Строгия приказы то прошу вас Милостивый Государь защитить Своею Милостию Его от Сих Наказаний; вы пишете, что будите Суда или внижний, тоя С нитерпением Буду ожидать вашего приезда, неблагополучном пути буду бога молить, оСебе вам Скажу что явообременении и уже время приходит, К разрешению, то осмелюсь вас просить Милостивый Государь нельзяли Быть воспреемником, Естьли вашей милости Будет непротивно но хотя нелично, ноимя ваше вспомнить на крещении, Описьмах вы изволити писать, то оныя писал мне мой муж инепонимаю что значут кудрявые, впродчем писать Болыпи Нечего, остаюсь С иСтинным моим почитанием ипреданностью из вестная вам".
Уже 7 августа 1833 Пушкин получил разрешение "ехать в Оренбург и Казань, на четыре месяца" для сбора материалов к истории Пугачёвского бунта. В пути он пишет жене письма, не забывая успокаивать её ревнивые замечания: 21 августа 1833 года, из Павловского: "Вельянова, некогда мной воспетая, живёт здесь в соседстве. Но я к ней не поеду, зная, что тебе было бы это не по сердцу. <...> Я веду себя хорошо, и тебе не за что на меня дуться". О Вильяновой можно бы собрать сведения, да умная и добрая девушка, дочь зажиточного крестьянина, держала в секрете свои тайны.
Черейский: ВИЛЬЯНОВА Феврония Ивановна (1805—23 XII 1899) — дочь И.С. Вильянова (см.), болдинская крестьянка. По позднейшим воспоминаниям старожилов, Пушкин «увлекался» В. и у нее «были в руках письма А.С. Пушкина и еще какие-то бумаги от него, которые она потом сожгла» (1830-е гг.) (1, 2).
1. Звенья, VI, с. 183—190 (с портретом В.); 2. Лет. ГЛМ, с. 148; 3. Личные вещи, с. 64—65.
На обратном пути Пушкин приехал в Болдино, не предупредив управляющего о своём приезде. Михайла Калашников писал Сергею Львовичу: "При сём уведомляю Вашу Милость, что Александр Сергеевич изволил приехать 1 октября нечаянно".
2 октября Пушкин заботливо пишет жене тёплое письмо: "Что с вами? здорова ли ты? здоровы ли дети? Подъезжая к Болдину, у меня были самые мрачные предчувствия, так что не нашед о тебе никакого известия, я почти обрадовался - так боялся я недоброй вести. <...> Честь имею донести <...> я перед тобою чист, как новорожденный младенец". Но Пушкин озабочен не только семьёй, не только черновиками и записками о Пугачёве. Дел много! В то же время в село прибыл белорусский дворянин И.М. Пеньковский, которого Сергей Львович, батюшка Пушкина, назначил новым управителем имения. Нужно было усмирить распри Пеньковского и Калашникова. Проворовался Михайла Калашников по всем статьям, как доказывал ещё зять Пушкиных - Павлищев, а теперь и Пеньковский утверждал.
В конце октября благодетельный Александр Сергеевич Пушкин переводит Михайлу Калашникова, отца Ольги, на «второе положение» и делает его временным управляющим в принадлежащей ему, Пушкину, части деревни Кистенёво. Затем 9 ноября Пушкин отъезжает из Болдина. Да видно, что и милую Олю успел пожалеть: выдал-таки ей в руки денег достаточно, хоть и занял их перед отъездом из Петербурга.
"Июль 12, среда. У книгопродавца И.Т. Лисенкова Пушкин берёт взаймы 3000 руб. сроком на полгода и выдаёт ему вексель". - Тархова, стр. 581.
Чего не сделаешь ради "белянки черноокой"!
1834 ГОД
Так что там, у Калашниковых, у Ключаревых с денежками? Да вот, очень хорошо: через три месяца после отъезда Пушкина, в январе 1834 года, Ольга Калашникова на своё имя приобретает «крестьянскую жёнку вдову Стефаниду Мартынову с дочерью её Анною Даниловою и с сыном незаконноприжитым Алексеем Козьминым», а также пятистенный домик в уездном городе Лукоянове. Живёт там с мужем.
В начале мая 1834 года Ольга Ключарёва родила сына Николая.
18 мая 1834 года в письме к жене из Петербурга в имение Гончаровых Пушкин пишет, что хочет «плюнуть на Петербург, да подать в отставку, да удрать в Болдино, да жить барином!».
8 июня вновь пишет жене (из Петербурга в Полотняный Завод): «Ты говоришь о Болдине. Хорошо бы туда засесть, да мудрено. Об этом успеем ещё поговорить. Не сердись, жена …».
28 июня: «Я крепко думаю об отставке. Должно подумать о судьбе наших детей. Я могу иметь большие суммы, но мы много и проживаем».
30 июня: «Конечно, мой друг, кроме тебя в жизни моей утешения нет … Погоди, в отставку выйду, тогда переписка не будет нужна».
Конец июня: План продолжения стихотворения «Пора, мой друг, пора…»: «Блажен, кто находит подругу – тогда удались он домой. / Скоро ли перенесу я мои пенаты в деревню – поля, сад, крестьяне, книги; труды поэтические – семья, любовь …». Ах, любовь! Семья - это семья, особенно для человека порядочного. А любовь?
"Нет, я не должен, я не смею, не могу волнениям любви бездумно предаваться ..." - это в связи с юной милашкой Соллогуб. Но на свете есть и та, "что всех милей"... Настоящая, живая, не "восковая кукла".
Июль, из Петербурга: «На днях хандра меня взяла; подал я в отставку. Но получил от Жуковского такой нагоняй, а от Бенкендорфа такой сухой абшид, что я вструхнул, и Христом Богом прошу, чтобы мне отставку не давали».
3 августа – в Болдино умер сын Ольги, младенец Николай.
4 августа Пушкин просит об отпуске на три месяца «по домашним обстоятельствам» в Нижегородскую и Калужскую губернии.
17 августа Пушкин выехал из Петербурга. Может, получил известие из Болдина?
С 21 августа по 6 сентября Пушкин живёт в имении Гончаровых в Полотняном заводе. Семья в сборе, все довольны. В письме к тёще в Ярополец Пушкин пишет, что должен будет ещё на несколько недель съездить в нижегородское имение по делам отца, а семью отправит через Москву в Петербург.
Вскоре, 13 сентября, Пушкин, проводив жену с детьми и свояченицами в Петербург, прибыл в Болдино. Здесь Ольга Калашникова встречалась с поэтом; это были их последние свидания.
В конце сентября Пушкин снимает Михайлу Калашникова с должности управляющего частью деревни Кистенёво и назначает И.М. Пеньковского полновластным управляющим всем имением.
Стихотворение, начатое в последние дни в Болдине(неотделанное): «Стою печален на кладбище».
1 октября Пушкин выехал из Болдина в Москву.
4 октября прибыл в Москву и остановился в доме Гончаровых. 14 октября 1834 года утром вернулся в Петербург.
1835 Ольга Ключарёва живёт в Болдине и Лукоянове, где вскоре расстаётся с мужем, продаёт крепостных людей и дом, потом окончательно поселяется в селе.
1836 год. 22 декабря из Болдина Михайла Калашников пишет к Пушкину в Петербург. В письме принимает участие, вероятно, его дочь Ольга:
"Милостивый Государь Александр Сергеевичь! Я опять осмелился беспокоить вашу милость моею прозбою, хотя чувствую тягость прозб, но тягость моего положения мучительна: мне около семидесяти лет; ивсе сии семдесят лет проведены наслужбе господ моих, с усердием с радастию употреблены, все мои способности, бескорысность всегда была моим правилом, пять сынов мною предоставлено в замену моей старости, надежда на бога, надежда на господ единствено питали меня в будущем; я переносил стерпением все бури мирских гонений, незащищая себя, неоправдывая противу несправедливостей и клеветы, до последнего теперешнего моего существования не произносил я малейшаго ропота, а равно итеперь. Но я, находясь в болезни, и вижу приближение смерти и равнодушно ожидаю ее с чистою совестию! и находясь в бедности с несчастной моей дочерью осмелился припасть еще квашему милостивому покровительству, положенные вашей милостию напропитание мне 200 рублей, батюшка Серьгей Львовичь уничтожил, аопределил только 50 рубл. в год, и один хлеб; обратится стребованием къдетям я сам им нечего не дал окроме несчастной жизни, и потому не нахожу никого помощником моей бедности, окроме вашей милости, и вы теперь одна наша надежда.
Покойный дедушка ваш обещал мне и семейству тихое счастие: но бог лишил нас сего блага отнятием жизни, с тех пор прошло много лет и мы в вас увидели желанную (увидели) надежду, не обманите в ней, помогите как милостивый господин как добрый отец приявший недостойного сына, накиньте покров свой, как Илия на слугу и прославятся щедроты ваши; тем более: что семейство мое всегда и прежде пользовалось вашими милостями и слышало ваши благодетельные обещания; сын мой первоначально служил вам, имел счастие доказать еще въребячестве свою верность и усердие, и теперь равно другим оплачивает оброк, старший сын, удрученный болезнями, съженою, тремя детьми не имеет пристанища испособа прокормить себя, пишет ко мне, прося помощи, где возьму я подать им сию, когда еще на руках моих несчастная дочь! Младший сын, о коем мы просили вас, и в бытность нонешнего лета Сергея Львовича, который живет у помещика за бездельную плату, хотя бы вы его мне на помощ отдали за всех других детей, сам Серьгей Львовичь обещал с вами посоветовать, а это уверяет нас ваша воля и мы счасливы; изасим во ожидании вашего милостивого ответа,
Ваш верноподанный раб навсегда пребуду Михайл Калашников
Не оставте, батюшка, вас бог вознаградить в сей жизни и в будущем веке
И батюшка ваш так был к нам ласков, дай бог, чтобы отец родной был так расположен.
Село Болдино 1836 года Декабря 22 дня".
Примечания
1.М. И. Калашников — Пушкину. 22 декабря 1836 г. Болдино. Печатается по подлиннику (ГЛМ, № 398/44). Писано, за исключением подписи и приписки, писарской рукой.
Впервые опубликовано П.С. Поповым в ,,Летописях Гос. Литературного Музея“, кн. I, ,,Пушкин“, 1936, стр. 192—193.
В собрание переписки Пушкина вводится впервые.
Источник: http://pushkin-lit.ru/pushkin/pisma/pushkinu-1315.htm - Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 17 т. Том 16 (Переписка 1835-1837). — 1949. 1315. M.И. Калашников — Пушкину. 22 декабря 1836 г. Болдино.
Ольга Калашникова: «Крепостная любовь» Пушкина / Михаил Филин. – М.: Молодая гвардия, 2013. – 210 с., ил.
И эта «крепостная любовь» в один голос со своим семейством с 1826 и по конец года 1836, не уставала теребить Пушкина бесконечными просьбами о милости, несчастная Ольга Калашникова! Этот долг, в череде многих долгов – неоплатный долг, грозил Пушкину пожизненно. Как последняя капля в чаше терпения, долг напомнил о себе в начале января 1837 года.
В 1840 году имя Ольги Ключарёвой исчезло из болдинских и уездных документов.
Из переписки Ольги Сергеевны Павлищевой, из воспоминаний её сына Льва Павлищева о Пушкине, можно узнать, что в 1848 году Гаврила Калашников, брат Ольги Калашниковой-Ключарёвой, "снял башмачный магазин" на Невском проспекте в Петербурге. Возможно, что и сестру свою он взял к себе в дело.
Уточнение от 22 октября 2020 года:
13 сентября 1848 года Ольга Сергеевна писала своему мужу Павлищеву Н.И.: " Что до Гаврилы, то он открыл великолепный сапожный магазин на Невском, двое управляющих и несколько рабочих у него в услужении - противно!" - Примечание к письму № 73 из книги "Мир Пушкина: Дневник Надежды Осиповны и Сергея Львовича Пушкиных в письмах к дочери Ольге Сергеевне Павлищевой. 1828-1835. - СПб.: "Пушкинский фонд". - 2015. - 448 с., илл." - Стр. 289.
Другие статьи в литературном дневнике:
