***-Мне опять снилось. В любимых глазах далекими всплохами тревога. Она, отдавая ночное тепло, прижимается доверчиво. -Страшно... -Поменьше смотри телевизор, особенно перед сном. -Вчера опять показывали. Бомбят Мариуполь. Убитые, раненые, кровь, страдания. В оконную раму, потревоженная стылым ветром, стучит пустая кормушка. Стараюсь переключить внимание: -Давай об этом пока подумаем. Она оживляется. Гаснут в глазах испуганной лани далекие всплохи. -Как я забыла? Заодно купи курочку, черного, нарезной батончик и две пачки творога. О, эти диеты. Но и то слава Богу. Не война в мыслях, далеко. А если уже близко? На базаре продрогшие голуби жмутся к мешкам с крупой. Старый кореец с исчерченным глубокими морщинами лицом лениво отгоняет голодных птиц.Симпатичный, словно Дерсу Узала из фильма Куросавы. -Почем семечки? Не отводя глаз от голубей: -Банка двадцать пять. -Возьму десять по двадцать. Щелки глаз "Дерсу Узала" перемещаются с птиц на меня. -Отдам ведро за двести двадцать. -Двести десять. Щелки глаз словно амбразуры заброшенного японского дота. -Нет, бери, пока даю, по двести двадцать. Да, явно не Дерсу Узала, а хунхуз какой-то. Начинаю прикалываться: -Двести одиннадцать и по рукам. Ладно, возьму за двести двенадцать. Старый кореец машет, словно на надоедливых голубей, в мою сторону. Вспоминаю про девушку, торговавшую до него. Та уступала, даже досыпала каждую банку горкой. -Юля-то, -оживляется "хунхуз", -так это, уехала. Похоже, накрылась скидка. -И куда? Щурится ещё больше. -Отправил я её в командировку. Этим...снайпером. Лицо словно древняя китайская маска: не поймешь, то ли правда, то ли гонит. -Вчера командировку выписал и на поезд посадил. Наивно спрашиваю: -И за кого она будет воевать? -Как за кого, -глаза торговца на мгновение вспыхивают желтизной зрачка сибирского тигра, -известное дело, за наших. С надеждой возвращаюсь к торгу: -Ну за двести пятнадцать, в честь победы над фашистами? -Нет, -решительно машет рукой "хунхуз". Голуби, отчаянно хлопая крыльями, взмывают в выцветшее от ночного мороза небо. Дома поцелуй теплых губ и хлопоты у плиты. За окном озябшие синички снуют от кормушки к старому абрикосу. На чистом снегу под деревом веснушками выклеванные до крошки скорлупки. Хоть и жмет мороз, а солнышко заметно уже поднялось. Хорошо-то как. Ответный поцелуй окончательно гасит ночную тревогу в глазах испуганной лани. Пока курочка в духовке, у нас есть минут тридцать. Милые женщины. Занимайтесь любовью, а не войной. Вы же не хунхузы базарные. А может он пошутил? Уж больно напарница крупнотой заметная, не вписывается в габариты снайперши. Посмотрим в следующий раз. Повезет, вместо старого корейца Юля будет. Она, как истинная русская женщина, и уступит, и ещё горкой насыплет... 27 января. Перед написанием рассказа побродил по сегодняшнему сайту. Свежатина удручает. Столько злости к бывшим братьям. И похоже, никто не вспомнил в пылу борьбы с фашистами, что ровно семьдесят лет назад советские воины остановили "работу" самой крупной "фабрики смерти". Тогда освободители не считались, кто русский, а кто -иной. Все вместе. Много ли изменилось с тех времен? А мы, вдруг найдя нового врага, далеко ли ушли?
© Copyright: Евгений Садков, 2015.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
