Отпусти меня, память!

   
На стене  нашего первого класса в Красавичской  школе- семилетке большой портрет человека в военной форме и  с усами. Он стоит во весь рост и грозно смотрит на меня. Я осторожно открываю дверь класса,  и шаркая старыми валенками, переступаю порог.
Наша  уборщица тётя  Марфа боится к нему подходить.   
    В овчинном   кожушке и лаптях,  она осторожно приближается   к портрету, сдувает со стекла пыль ртом, но руками  не прикасается.
–  Да ну его! –   Марфа  семенит от  портрета  подальше, – Варвара,  что до меня здесь работала, нечаянно сдвинула  в сторону, он и упал.
Сжимает  голову руками, – что было!? Милиция понаехала, скрутили, схватили и посадили бедную…   
 
После   грозного Сталина народ расслабился и   даже  частушки запел:

-Вышла б замуж за Хрущева,
 Да боялась одного:
 Говорят, что вместо  х….
 Кукуруза у него.

И тут же в круг  вылетала вторая  частушечница и выдавала   еще похлеще:

Девки    косят кукурузу,
 Сиськи   шлепают по  пузу…
 Прибежала- дала мужу-
 И бегом - на кукурузу...

 За ней –  третья, четвёртая, пятая.
  И  всё  задиристее ,  и смелее.

От общего  смеха  ,  соседи выходили    к  калиткам  и подпевали молодым.

  Пели  про  милого, кукурузу, Хруща-  так в народе называли Никиту  Сергеевича Хрущева, который заменил Сталина на посту руководителя страны.

    Но  вскоре,  кругленький, как колобок Хрущёв, перестал мелькать на экранах телевизоров в окружении своих соратников, закованных в панцирные   мундиры.

 Поля   без  « королевы полей», так называли кукурузу, снова стали  серыми и блеклыми.

– "Съели"  главного  кукурузовода, – смеется мой   отец Давид, - как кукурузный початок.
–  Как "съели"?

–  Чему  я тебя учу с малых лет? Знай с кем и о чём можно  разговаривать?

   Говорун  Брежнев с  молодецкой шевелюрой  выигрывал на  фоне  лысого Хруща. Во время Брежнева, в «эпоху застоя» страна  пила и плясала.

Все так уверовали в несменяемость и бессмертие  дорогого  Генсека, что когда он всё-таки умер – это стало   шоком для многих.

- Папа, теперь будет война? – спросила у меня    дочь-третьеклассница, захлебываясь от слёз.
- Почему война?
- Кто  же теперь  вместо  Брежнева    будет беречь мир?

     Кремлёвская власть и её холуи так  вдолбили в детские  головы мысль о   незаменимости    лидера ,  что  с малых лет  они повторяли слова взрослых.

 А потом пошла чехарда заменимых незаменимых- дорогих и любимых.

Генсеки сменяли друг друга ,   их портреты  меняли в высоких кабинетах с непривычным недоумением, пока  не пришёл Михаил Горбачёв.

 И страна , которая стояла на слабеньких ножках, стала  рассыпаться   на части. Перестройка, которую он затеял,  её не спасла , а ускорила развал.
 Местные бонзы, кто силой, кто хитростью,  кто обманом, но все- все захватили власть в бывших республиках и областных центрах.
 И  никто не  знал, что всех ждёт впереди, а сейчас мир вообще стоит на краю  ядерной катастрофы.
 
 …Я с опаской открываю дверь  первого  класса в Красавичской школе- семилетке, осторожно вхожу, шаркая старыми валенками.
  На стене портрет усатого  и грозного человека, он приближается ко мне и , протягивает  некрасивые руки.
- Тетя Марфа, тётя  Марфа,- зову уборщицу.

 Она меня не слышит,  я понимаю , что это сон, хочу проснуться, но  не могу.
Вижу словно наяву, как  девки косят кукурузу и сиськи шлёпают по пузу. Понимаю, что я не могу быть в том времени , пытаюсь проснуться, вернуться в привычную жизнь, но что-то держит меня в прошлом?

Наконец проснувшись, прихожу к крамольной мысли, что время , когда в народе ходили вот такие весёлые частушки- было самым лучшим временем, чем до Хруща и после него.
 Скажете, что я живу в другой стране и  вообще должен бы  уже писать на  иные темы. Пишу о хорошем и не очень хорошем, что вижу в стране по имени Израиль.

Но не могу забыть грозный  портрет  Сталина- усача в сельской беларусской  школе, кукурузные поля вокруг бывшего еврейского местечка Михалин, нескончаемые пьянки- гулянки в эпоху Брежнева - и бурлящий от переполненного народом зал Шереметьевского аэропорта перед выездом в Израиль.

 И как мне  быть с  этой памятью?
Забыть, перечеркнуть,  или просто попросить отпустить?