Лиза не шла, тяжело брела , отдыхая по дороге. Жаркое солнце припекало в голову, спину: было жарко даже в тени деревьев. Зажало сердце.
-А-а, - махнула рукой,-умереть бы сейчас, чтобы исчезла душевная боль. А с ней и стыд, ощущение ненужности.
Утро было такое радостное , светлое. Как девчонка, она перескакивала со ступеньки на ступеньку. По улице бежала чуть ли не вприпрыжку.
- Бабушка Лиза, что с тобой ?- недоуменно посмотрел на неё десятилетний внук Наумчик.
- Ты просил новый компьютер? Подожди чуток, куплю его тебе,- обняла своего рыжеволосика.
… Вчера ей сообщили, что должна прийти на заседание комиссии по проверке документов для получение денег из Германии, как выжившая в Катастрофе. Старшие сестры уже получили, а вот Лизе всё задерживали: что то не хватало?
- Председатель комиссии, отодвинула папку с документами в сторону и отведя взгляд в сторону ,тихо сказала:
- Извините, но вам отказали в получении компенсации.
Лиза покраснела, словно совершила какой-то нехороший поступок. Что-то похожее было в голодном детстве, когда взяла из гнезда яйцо , где неслись куры и выпив его, положила обратно.
-Девочка моя! Я тоже была такой же шалунишкой, когда от голода сводило живот. Что взяла яйцо полбеды, некрасиво, что хотела скрыть это от нас. Никогда ничего не делай втайне от других, тогда краснеть не придется ,- поучала её мама.
Мама Лизу любила, как и двух старших дочерей, только вот всегда смотрела на неё с какой-то жалостью…
Сестрёнки только шушукались в сторонке, а Лиза им показывала язык: мол, я маленькая – мне больше других нужна материнская ласка.
Когда это было? Давно! Годы пролетели одним днем. А в начале девяностых годов они уехали в Израиль. Вначале в почёте были фронтовики: им и пенсии, и всякие материальные льготы. Когда их почти уже не остались, вспомнили о детях Катастрофы. Они ведь тоже жертвы войны.
А Лиза, оказывается никакая не жертва и не дитя Катастрофы? Кто же она?..
Ноги не шли домой. Села на скамейку под двумя пальмами. Солнце безжалостно продолжало жалить.
Но Лиза не замечала ни жары, ни время, пока не увидела, как к ней бежит внук Наумчик.
- Бабушка, где ты была? Где? Я искал тебя.
Прижала к себе мальчика, поцеловала в его вихрастую головку:
-Иди к маме, я скоро вернусь.
Направилась к старшей сестре Маше.
- У нас есть семейная тайна, о которой я не знаю?
Сестра посмотрела куда-то в сторону, тяжело вздохнула, подошла к Лизе и обняла её.
- Я дала маме слова, что расскажу тебе, когда уже нельзя будет молчать. Только ты не перебивай меня, выслушай до конца.
… Сонечка, темноглазая молодая учительница добралась до Оренбурга осенью сорок первого года. С одним вещевым узлом и двумя маленькими детьми.
- Счастливая я,- думала про себя, прижимая к груди дочерей- Машу и Аню,
Даже не верила, что позади остались бомбежки, товарные вагоны, пересадки с поезда на поезд, бессонные ночи на каких-то вокзалах, прямо в степи.
- Девоньки, теперь не пропадём,- говорила сама себе.
С узлом через спину, с двумя девочками за руку зашла в областной отдел народного образования.
- Я беженка, работала в Беларуси учительницей. Согласна уехать в самую дальнюю школу. Главное, чтобы был угол и кусок хлеба для моих детей.
- Какая ты черноглазая? -улыбнулся хозяин кабинета.
- Еврейка я, но это же не причина, чтобы не взять на работу?
- Конечно, не причина! Обязательно, возьмем . Ибо уверен, что ты не подведешь. Кстати , меня зовут Михаил Израилевич. Я из Москвы, вот недавно принял отдел.
Сонечка подскочила к столу, прижала руки к груди: « Я так рада, так рада!»
Серафима Архиповна, стальным взглядом пробежала по новой учительнице.
- Будешь вести два класса- первый и третий. Я второй и четвёртый. Не вздумай на мое место, сразу предупреждаю. Я здесь заведующая!
-О чём вы говорите! Я и так благодарна вам за всё: встретили, помогли с квартирой, накормили с дороги.
- Хватит, хватит, Это я так. К слову. Мой муж на фронте, сын тоже, Ляпнула по дурости. Мол, приехала на всё готовое.
- Да , готовое. Мужа, как забрали перед войной, так и не знаю, где он. Отца и мать выбросило из вагона во время бомбёжки. Меня зацепило осколком, не знаю, как выкарабкалась. Хорошо, что хоть добрые люди помогли с детьми.
… Домик окнами выходил на реку Урал, громадные льдины карабкаясь одна на одну, проплывали возле берега.
Соня встречала первую весну на новом месте. Было ещё холодно, а голодно всегда.
- Училка наша, кожа да кости,- судачили о ней бабы в селе, нужно как-то её подкормить.
Вот и зачастили к ней соседки.
Кто хлебным караваем, кто с ведром картошки…
Всё бы хорошо, только стала Соня замечать, что новый заведующий школой , присланный на замену Серафимы Архиповны, стал с ней заигрывать.
Сонечка дала ему знать, что ей это неприятно.
- А твоё мнение меня совсем не интересует,- как- то грубо ответил он, закрывая класс на ключ.
- Кричи не кричи- никто не услышит,- и с силой навалился на неё…
Домой Соня не хотела идти, побежала с растрепанными волосами к реке Урал, хотела броситься в её бурный поток, чтобы смыть с себя позор и грязь.
- Девонька, не дури,- остановил её паромщик. У тебя дети. Всё перемелется- мука будет.
-А потом родилась ты,- Маша посмотрела на Лизу,- или мама не хотела делать аборт, или в селе не смогла. До города добраться было непросто. Когда освободили Беларусь, мама с нами приехала из тыла домой. Отец остался в живых, тоже вернулся . Понимал, что мама ни в чём не виновата, но вначале не мог её простить. Но позже принял, полюбил, записал тебя на свою фамилию. Когда мама умирала, говорила мне, что ей советовали изменить тебе год рождения , но она не соглашалась. Как будет- так будет.
И никто бы ничего не узнал, но ты подала документы в комиссию для получения компенсации из Германии, как выжившая в Катастрофе. Но отец не мог приехать домой , ибо Беларусь в тот год , когда ты родилась, была...занята немцами.
- Вот почему мама смотрела на меня всегда с жалостью, а вы шушукались в углу?
- Сестра, что об этом сейчас вспоминать? Ты была и есть наша! У нас одна мама! А что у тебя другой отец, так можешь его мысленно поблагодарить: он дал тебе жизнь.
Кстати, даю тебе идею. Напиши в Оренбургскую область письмо, может у тебя найдутся братья, сёстры, если нас уже не признаешь,- улыбнулась Маша.
Они обнялись крепко- крепко, как в детстве.
- А внуку я всё равно я куплю компьютер из пенсии, обещала ведь,- проговорила Лиза,- только не говори ничего ни своим , ни моим . Пусть всё будет, как будет. Сколько уже мне осталось...
А