Роза лежит в куче лохмотьев. Серый рассвет просачивается сверху. Железная бочка, в которой сжигали всякий хлам, уже не греет. С пола тянет холодом, но на улице еще холоднее: везде снег.
- Мама, мама, - подходит ко второй куче лохмотьев.
- Оставь меня, я хочу умереть…
- А как же я, маленький Арончик? Вставай, мама, - тормошит кучу лохмотьев.
Арончик смотрит на Розу и жалобно плачет. Роза знает, почему он плачет: ее брат уже два дня ничего не ел. Розе девять лет, из них полтора года она живет в Минском гетто. Кто она? Ребенок, девочка? Скорее, маленькая старушка. Сняла себя все лишнее, оставила только удобную одежду, ржавый котелок засунула за пазуху. Выйти из гетто не просто, но можно: если уловить момент, когда происходит смена караулов, или полицейские на что-то отвлеклись.
Как колобок покатилась по развалинам в направлении железнодорожного вокзала. Глаза замечают все. Новый состав: значит, солдаты новые. Едут на фронт: их раньше не видели. Дымится полевая кухня. Немцы горланят, на губных гармошках пиликают.
- Пиф- паф, - наставляют автоматы, вдогонку бросают открытые консервы, какие-то кульки.
Старым платком обмотано лицо, чтобы никто в ней не узнал еврейку. Несмело подходит к повару, улучив минутку, когда он остался один.
- Гиб мир супе (дай мне суп) клянчит жалобно.
Вояка не из карателей - из общевойсковых, вначале смотрит на девочку, потом показывает рукой, мол, дай котелок. Наливает в него куриный бульон, что-то говорит. Девочка, обжигая себя горячим варевом, вначале, пьет бульон, потом ест картошку, кусочки курицы. Остатки выгребает рукой, облизывает дно котелка, царапая даже язык.
- А маме, Арончику? - вспомнив, вскакивает с места.
- Гиб мир супе, гиб мир супе! - снова подбежала к повару – не отказал же в первый раз. Не отказал и во второй. Закрутила котелок в какую-то тряпку, снова засунула за пазуху.
- Домой! В гетто!
Стрелой проскочила под проволокой. Сейчас, сейчас торопит себя, влетая в дом по улице Обувная, 10. На полу мама с растрепанными волосами, на ее руках Арончик.
-Почему у него закрыты глаза и такое бело-желтое лицо?
- Мама, я принесла для вас суп, - бежит к ним с котелком.
Возле рта Арончика прилип маленький кусочек хлебного мякиша.
- Иди ко мне, детка, - баба Бася обнимают девочку за голову.
-. Когда ворвались полицейские, мы спрятались в убежище. Арончик заплакал, и откуда у него появились силы так громко плакать? Мы не могли успокоить. Тогда его рот закрыли хлебным мякишем. Иначе бы всех нашли и расстреляли.
Ржавый котелок со стуком упал из-под куртки, покатился по полу. Аппетитный бульон растекался в комнате: от него исходил невероятно вкусный запах. Никто не бросился подбирать его остатки. Мама Розы не двигалась с места, ее лицо стало таким же желто-белым и неподвижным, как у Арончика.
Несколько дней в комнате лежали две неподвижные груды лохмотьев - одна большая, вторая - маленькая.
Вскоре к ней добавилась еще одна. Роза больше не вылезла из своих лохмотьев. Ржавый котелок стоял возле нее, как почетный караул. Через день другая девочка поползла с ним из гетто за супом…