- Салага, радуйся ! Ты не знаешь, как тебе повезло! Был корреспондентом – фотографом, станешь топографом! Идёшь служить в пятую ракетную батарею второго дивизиона! Она борется за звание отличной батареи по всем показателям ,- сообщили мне.
Разве я не понимал, что в этой батареи , у меня выжмут все мои последние силы , оставшиеся после карантина?
-А может, в другое место? Сапёром или поваром ? –спросил я во время собеседования.
Начальник карантина, старший лейтенант Василий Козлодуев на минуту задумался, посмотрел на меня. Ещё вчера он ходил по казарме и спрашивал у нас , новобранцев:
- Хлопцы, у кого есть знакомые девчата? Дайте адресок, хочу познакомиться.
- Вот и ляпнул я ему, что есть у меня знакомая девушка.
-Главное, чтобы она была москвичка, на худой конец – минчанка. На меньшее не согласен ,-
говорил он, шмыгая носом, который на семерых рос, а ему достался.
- Она не просто минчанка, а дочь генерала. Женитесь на ней, вдруг тоже будете генералом,- разошёлся я в своих фантазиях.
- Могет быть, могет быть,- ещё чаще он стал шмыгать носом.
И вот сейчас старлей не знал, как поступить? Оказывается, у меня было своё мнение насчёт службы? Если не согласиться со мной, у него не будет никакой генеральской дочери?
Встал, прошёлся по комнате, повторяя своё любимое изречение:
- Могет быть, могет быть…
-Какой сапёр или повар,- вскочил сидевший за столом сморщенный капитан,- он ещё взорвёт на хрен нашу часть или отравит. Ты забыл , какая у него фамилия? Злат-кин. Зла-а-т-к-и-ин
- Товарищ капитан , а вы не боитесь, что я ракету направлю не туда? Вдруг , ошибочка выйдет?
Начальник карантина вновь задумался.
- Могет быть, могет быть…
- Тогда ракету собьём на хрен , а тебя за вредные мысли прямо сейчас отправлю в дисциплинарный батальон,- опять вскочил сморщенный капитан.
-Какой дисбат?- пришёл ко мне на помощь старлей Козлодуев ,- он даже присягу не принял . Да и не сделал ничего плохого. А куда ракету направлять, мы его научим! Так, рядовой?- с ударением на так, обратился ко мне, моргая правым глазом.
- Так точно, научите,- щёлкнул я в ответ каблуками сапог.
- В пятой батареи у него лишние мозги выбьют, да и язык укоротят,- хохотнул военный чекист , взмахом руки показывая, чтобы я убирался из комнаты.
Майор Оганесян - маленький, чёрненький , сверкая огненными глазами , говорил строго и отрывисто :
-Я вас бл… ей научу Родину любить , но батарея будет отличной!
- Как он будет учить?- промямлил большеногий беларус Мукавозчик.
-- Через задницу,- подыграл комбату ефрейтор Мурадян, которого в глаза и за глаза называли головастиком. Ни одна зимняя шапка не подходила на его голову, поэтому он обычно натягивал на неё … пилотку.
А я не зря предчувствовал недоброе . Командиры меня гоняли , как сидорову козу, стараясь из домашнего еврейского мальчика сделать образцового солдата. Как это происходило, лучше не вспоминать…
-Рядовой Златкин!
- Я!
- Наступила очередь твоя! Пойдёшь в распоряжение дежурного по дивизиону,- ехидно улыбается старшина Стафей.
- Так моя очередь была вчера и позавчера?
- Рядовой Златкин!
- Я!
- Не жалеешь, что мама родила? Выйти со строя! За пререкание с командиром - три наряда вне очереди. Теперь твоя очередь будет завтра, послезавтра и ещё после послезавтра.
После тяжёлого дня занятий в лесу на стартовой позиции , я поплёлся по дивизиону.
Э-э, земеля! Не робей! В первый год службы все без вины виноватые,- старался подбодрить меня казах Эсенбаев.
Все –да не все. Вместе со мной из карантина пришёл в батарею водителем чукча по фамилии Мэмыл.
Пытались как-то его отправить в ночной наряд, как и меня, так он – ни в какую:
- Моя понимает, что нужно спать. Моя не понимает , что нельзя спать. И так без конца:
Моя понимает, моя не понимает…
-Лучше бы я родился чукчей,- в сердцах говорю старшине Стафею.
- Твои еврейские мозги армии нужны! Как топограф, обязан быстро подготовить координаты полёта ракеты. Но кроме чукчи , ты единственный молодой солдат на всю батарею. Кого мне посылать в помощь дежурному наряду? Старослужащих? Не могу. Иди, иди Златкин. Не гневи меня больше,-
говорил со мной по душам старшина Стафей.
- А мне что делать?
- Повеситься ,- даёт совет кубанский казак Фёдор Нечипорук.
- Вначале будет больно, но потом легко. И всё забудешь,- согласился с ним тоже кубанец Антон Веремейко, -сколько ещё тебе служить? Зима-лето, зима- лето, зима-лето? Мамочка моя, одна тысяча шестьдесят восемь дней и ночей?
Но это предложение мне никак не подходило . Мой отец прошёл войну и не согнулся? А я буду стонать от мелочей жизни? Да, никогда. Может, придумать что-то смешное, чтобы отвлечь от меня внимание. Но что?
Возвращаясь в кубрик после наряда, увидел, как съёжившись калачиком , спит на металлической кровати Микола Мукавозчик. Ноги не помещаются, спустились вниз . Вспомнил, что он всегда жалуется на малый размер обуви.
- Рожу я тебе , что ли? На такой лапоть, как у тебя во всей Советской армии нет сапог,- свирепел на него старшина Стафей.
- Думай, салага, думай,- приказываю себе.
Стоп! Есть решение: Нужны лапти…
- Мукавозчик, хочешь хорошие сапоги? Новые сапоги?
- Кто же мне даст?
- Тогда слушай меня- и я начинаю ему выкладывать свой план.
- Меня за это не посадят?
- Если будут сажать, скажешь, что это всё придумал я , а не ты.
- Если тебя посадят , а не меня, я согласен.
В конце недели Мукавозчик вдруг попросился в увольнение. Вернувшись в казарму, показал мне взглядом, что всё нормально.
А через месяц - строевой смотр! Рядового Мукавозчика нельзя было не заметить: его голова возвышалась над всем дивизионом, а на ногах вместо тесных сапог были… новенькие лапти, купленные им во время увольнения.
Увидев это, командир части полковник Зайцев оторопел, начал подавать какие-то знаки, но к нам подходила уже генеральская свита…
Что было потом? Мама дорогая, как некогда говорил сатирик Аркадий Райкин. Начальство метало гром и молнии. Только вскоре Мукавозчик уже щеголял в новых, пошитых по заказу сапогах. На какое-то время занявшись им, даже забыли про меня.
А потом снова:
- Рядовой Златкин!
_-Я_-я!
- Д-а-а !Нелёгкая у тебя судьба! В распоряжение дежурного по дивизиону. Отрабатывай наряд вне очереди.
- За что?
-Выйти из строя!
- За пререкание с командиром -три наряда вне очереди.
Работая до трёх часов ночи, у меня было очень много времени для того , чтобы что-то вновь придумать. И я придумал! Но на этот раз мне помог мой земляк рядовой Мукавозчик.
Вытянув во всю длину свои ноги в новеньких сапогах ,он присел возле Мурадяна в курилке и стал ему что-то горячо говорить.
В следующее воскресенье маленький армянин с большой головой тоже пошёл в увольнение и вернулся с загадочной улыбкой.
И снова строевой смотр! На этот раз все с изумлением смотрели на Мурадяна , на большой голове которого , как сковорода была огромная соломенная шляпа?
Старшина Стафей вместо того ,чтобы по долгу службы обеспечить его зимней шапкой по размеру, делал ему шапки из газеты. И хохотал до коликов в животе. И другие хохотали . А сейчас никому не было до смеха.
Полковник Зайцев подойдя к нашей батарее , начал заикаться. Чёрненький майор Оганесян стал белым, как снег.
-Сукины дети!,- орал он,- старшина Стафей, вон из батареи.
Вскоре рядовой Мурадян гордо ходил в шапке, сшитой по специальному заказу из офицерского материала.
- Домой повезу, маме покажу,- говорил он, нежно поглаживая её ,- ни у кого такой не будет в Ереване.
Что было потом, спросите вы? Скажу. Майор Оганесян всё- таки сделал из нашей батареи отличную! А потом уехал в Ленинград , окончил Военную академию, стал генералом. Вместо него командиром батареи назначили капитана Руденко- украинца с грустным взглядом. Старшину Стафея, как корова языком слизала. Старшиной стал сверхсрочник Морозов. Прекратились наряды вне очереди , зато каждый вечер хорошенько набравшись, он ломился в свою каптёрку с криком: « Лизка, сука! Открой двери».
Мы старшину не выдавали, понимая, что Мороз , так его звали , по пьянке перепутал каптёрку с домом.
Утром бегали на зарядку, и кроссы . Потом уезжали в лес на практические занятия , строем шли на обед, ужин.
- Выше ногу. Равнее держать шаг,- командовал протрезвевший старшина Морозов. За столами у каждого было своё место: у меня- солдата – первогодка на самом краю. Когда делили масло на десять человек, вначале оно доставалось сержантам, потом старослужащим, а в самом конце уже мне. Чаще всего от него оставался только след. Тогда Мурадян и Муковозчик поднимались со стола и своими порциями делились со мной.
- И за что этому молодому такому честь?- недоумевали « старики».
А мои друзья – в новых сапогах и в новой шапке только улыбались. Подружившись , мы, три товарища , служили дальше, помогая друг другу.
Так прошла зима , потом лето. Потом ещё зима и ещё одно лето. И ещё зима, и лето. Я стал не только образцовым солдатом, специалистом первого класса, но даже закончил курсы младших лейтенантов .
И когда с дембельским чемоданчиком подходил к железнодорожной кассе, ко мне навстречу бросился небритый мужик в помятой рубашке.
- Э-э ,Златкин, дай рубль на пиво.
Передо мной стоял уволенный из Армии …бывший старшина Стафей.
- Я догадывался , что те штучки мог придумать только ты. Единственный на всю батарею еврей,- шепелявил губами Стафей ,- но доказательств у меня не было. Мукавозчик и Мурадян тебя не выдали. Дай ещё рубль, прощу.
Я дал рубль, потом купил две бутылки водки. Спрятавшись в скверике, мы распили одну бутылку ,а вторую я отдал бывшему старшине Стафею.
- А чукча Мэмыл мне даже грамма не налил. Кубанские казаки Нечипорук и Веремейко на меня набросились с кулаками. Другие обзывали « куском» и на хер посылали, а ты человек! Дай я тебя поцелую.
- Рядовой Златкин!- вдруг отчеканил Стафей.
- Я-я!
- Не забывай меня!
Тебя забудешь!
Мы обнялись и я вскочил на подножку вагона навстречу неизвестной мне жизни..