Истина - это язык, помогающий
постичь всеобщее.
Сент-Экзюпери. Планета людей
Читая роман «Сулумбек Сагопшинский»1 И/ Кодзоева и перечитывая другие его творения, всегда испытывал внутренний дискомфорт, встречая в текстах характеристики некоторых русских, как гяуров. Но постепенно пришло понимание глубинного смысла данного слова, которое Тхьамада вкладывал в уста своих героев. Гяур - это искаженное арабское слово кафир. В переводе на русский язык оно означает неверный, неверующий, отрицающий Господа, т.е., как писали русские патриоты, Богоотступник.2
Кому неверующий?! Кому неверный?! Ответ однозначен - Всевышнему Создателю. Завоеватель чужой земли или претендент на ее захват, губитель жизней ее обитателей и грабитель ее добра, исходя из позиций Священных Писаний, и есть истинный Гяур - Неверный Господу и Неверующий в Единые для всех конфессий Божьи Заповеди и Неисповедующий их.
Воистину, гяурами для Иссы являются и ингуши - чинодралы, вояки и полицаи, которые состояли на службе у Российской империи и помогали ей травить собственный народ. Они, поистине, Гяуры также и в соответствии с русской литературно-исторической традицией, так как «от Бога отпали, и к супостату, всей душой пристали».
Вне всяческих сомнений, с полным основанием можно утверждать, что изображенные в романе полчища вояк и карателей Российской империи на Кавказе, распоясавшиеся от вседозволенности, вконец ошалевшие от крови аборигенов, являются явными Гяурами - Богоотступниками. Если отойти от двойных стандартов, об этом свидетельствует и патриотизм русского народа, окрестивший захватчиков своего Отечества «сборищем нечестивых, поганых и окаянных богоотступников», невзирая на то, что подавляющее большинство их были христианами. Справедливости ради, отмечу, что конфессиональная и национальная принадлежность Гяура, не имеет никакого принципиального значения.
И для нашего славного воителя-героя - Сулумбека Сагопшинского, не имела ни малейшего значения национальность и конфессия мальчика Коли Федотова - его соседа по тюремной камере. Коля оказался на нарах за кражу хлеба. Сулумбек жестко пресек попытку русского уголовника по кличке Аркан попользоваться мальчиком, как женщиной. Он приподнял этого гяура, как тюфяк, и растер его гнусно блудливое лицо о шероховатую стену камеры во Владикавказской тюрьме.
В связи с этим также символична сцена с надгробным памятником на могиле первой жены Сулумбека - гречанки Елены Александроси. Она была зверски убита по наущению преследователя и соперника абрека - поручика Дубова. Елена, которая прежде чем стать женой Сулумбека приняла ислам, была захоронена в его отсутствие во дворе ее дома. Отец и брат поставили на ее могиле крест. Абрек, только спустя какое-то время, сумел навестить могилу своей жены. Сулумбек «вытянул крест, поставленный у изголовья. Крест он не бросил, взял, отнес к самому забору и приставил к нему». Вместо креста он водрузил на могиле исламскую стелу с полумесяцем и звездой. Свидетелем этой сцены стал брат Елены Федор.
Таким образом, великий воитель полностью разделял истину, которую спустя более ста лет после него, сформулирует Стив Джобс, который сказал: «Все религии - это разные двери в один и тот же дом». Описанный эпизод характеризует трепетное, бережное и уважительное отношение Сулумбека Сагопшинского к символам и памятникам другой конфессии, стремление ни словом, ни деянием не задеть чувства ее последователей. Он не выбрасывает крест на свалку, не использует его для мощения улиц, строительства сараев, общественных зданий, свинарников или других хозпостроек, как это, после депортации ингушей в 1944 году, делали гнусно аморальные представители осетинского народа из сброда Гяуров.
Сулумбек хранит верность своему неписаному табу на экспроприацию денег у грузин и конфискацию из царской казны на территории Грузии. В этом смысле весьма показателен случай с попыткой экспроприации Сулумбеком 25 тысяч рублей у купца Арутюнова, в наказание за то, что тот внес солидный денежный куш на содержание отрядов, организованных в целях поимки абреков. Узнав о том, что жена купца кахетинка - грузинка Саломе, Сулумбек отказывается взять деньги и, извинившись (!) за беспокойство, уходит. Какой обычный грабитель откажется от таких громадных денег из-за того, что жена жертвы, видите ли, грузинка и, конечно, христианка? Представление о том, что абрек Сулумбек отказался от целого состояния можно получить, вспомнив масштаб денег того времени, когда цена одной породистой коровы равнялась четырем рублям…
По-другому и быть не могло, потому что братство грузин и ингушей идет из глуби столетий, и никаким завоевателям не удалось разорвать узы их кавказского родства и единства. Разве и сам писатель - почетный гражданин г. Тбилиси с 2009 года, может назвать гяурами своих диссидентских друзей - грузин, которых он называет братьями-тираноборцами: Заури Кобалия, Анри Саная, Индий Кобалия, Эдеми Квиртия?! Все они вместе с Иссой Кодзоевым отбывали наказание за тираноборство в мордовских лагерях в 60-х гг. XX в. Впоследствии его друзьями стали и другие выдающиеся деятели грузинского национально-освободительного движения: Звиад Гамсахурдиа, Мераб Чухуа, Мераб Костава, Вальтер Жургая, Нугзар Циклаури, Дато и Вано Гигаури.
Абрек Сулумбек Сагопшинский не считает гяурами русских анархистов, приговоренных казаками к смертной казни через повешение и, откликаясь на их отчаянный призыв о помощи, освобождает из каталажки. Сулумбек, как и его друзья - абреки, четко осознает, что им за это никакой «земной награды не будет, вознаградит Господь за спасение людей от петли». Освобожденных анархистов абреки спешно переправляет к друзьям Сулумбека - грузинам, которые для него вовсе не гяуры, а достойные и благородные люди.
Анархисты, заключенные под стражу, в ожидании своего смертного часа долго терзались мыслью: «Неужели на всем белом свете не нашелся бы человек, который, не из корысти, а просто так чисто по-человечески, пожелал бы нас освободить?!..» Высшей оценкой абреков Сулумбека Сагопшинского и Зелимхана Харачоевского, их мужества, чести, благородства, бескорыстия и милосердия является ответ, который христиане - русские анархисты, нашли на свой вопрос. Они пришли к четкому заключению, что «на всем Кавказе им бескорыстно могут помочь только два человека - Зелимхан и ты (Сулумбек - Х. Ф.). До Зелимхана - далеко, ты - ближе».
Мог ли писатель в своем творчестве обойти стороной тему абречества? Это было невозможно по определению. Ведь все «мы родом из детства». Дед Иссы Элбузко - «одинокий волк из тайпа Коазой», на генно-воспитательном уровне передал своему внуку любовь и восхищение национальным героем ингушей Сулумбеком Сагопшинским. Дед Элбузко и сам с 14 лет участвовал в движении абреков. В его доме знаменитый абрек много раз находил приют и отдохновение после очередной абреческой вылазки. Все это никак не могло не отложиться в душе Иссы, чтобы вылиться потом в образ благородного и мужественного воителя-мстителя Сулумбека Сагопшинского.
Исса Кодзоев прожил долгую жизнь и ему ведомо то, что невозможно забыть. Все это откладывалось в его душе, в которую Господь вдохнул частицу от Своего Божьего огня. Топливом для пламени его творчества были личные переживания, которые он испытал на собственной шкуре и воспоминания, десятилетиями разрывающие ему сердце. Всем своим существом он видел и слышал, осязал и прочувствовал и вобрал в себя трагедию жизни кавказских народов за прошедшие века, но, в особенности, ее горькую депортационную кульминацию 40-х гг. XX столетия.
Душа писателя перезагружена сей горючей смесью страданий и горя. Его личные впечатления, придавленные мучительным грузом воспоминаний, эмоций и чувств, пережитых его семьей, родичами, друзьями, знакомыми и соплеменниками, он переплавил в символы и образы, мечты и надежды. Они остались жить навечно, запечатленные в его творениях: «ГIалгIай», «Обвал», «Над бездной», «Монолог дьявола», «Сулумбек Сагопшинский», «Хучбаров Ахмед», «Сердца отважных».
И еще одна важнейшая причина, по которой И. Кодзоев не мог пройти мимо темы абречества Кавказа состоит в том, что он, творя художественный образ Сулумбека Сагопшинского, как и автор «Жития Сергия Радонежского», был обуреваем тяжкой мыслью, что «молчанию предать, как будто в пучину забвения погрузить».
Замыслы о создании жизнеописания того или другого героя приходят к писателю от Всевышнего. Так, например, Тхьамада поведал мне, что, после окончания романа о Сулумбеке, абрек Ахмед Хучбаров стал преследовать его, являясь к нему то во сне, то в полуяви с одним и тем же настойчивым вопросом: «Почему же ты не пишешь мою историю? Разве я не был героем народа?!»
Спустя три года Исса дал ответ на вопрос великого ингушского мстителя Ахмеда Хучбарова, завершив свой роман «Къаман турпал» (Герой народа). И теперь в его творческой сокровищнице рядом с Сулумбеком Сагопшинским встал другой воитель - борец с истинными гяурами, А. Хучбаров. Да будут имена их благословенны!..
Хамзат Фаргиев
Март - апрель 2018
http://proza.ru/2020/05/24/1109
Примечания
Название статьи - слова Сергия Радонежского в сокращении (оригинал см. в статье). Здесь - продолжение статьи «Героя колыбель и могила - земля отцов всецело». http://www.proza.ru/2018/03/26/533
1. Ссылки и цитаты из романа здесь и далее даны без указания страниц: И. Кодзоев. Сулумбек Сагопшинский. Назрань, изд. «Пилигрим», 2011.
2. Значение этого и др. определений из русской литературно-исторической традиции смотри в статье «Героя колыбель и могила - земля отцов всецело».
***
На фото - Исса Кодзоев.