Глава 14
Процесс выздоровления Сашки прошел быстро, без осложнений. Зора приходила к нему каждый день, и приносила домашнюю еду. Парня выписали через неделю. Врач посоветовал сменить место работы, чтобы поберечь легкие, обожженные парами креозота.
Зора пришла встретить его, и они вместе отправились домой. Дома ждала Шура за богато сервированным столом. По душе пришелся ей расторопный паренек. И за словом в карман не лез – на всё были шутки-прибаутки.
После ужина молодые вышли на улицу. Наступила осень. С деревьев сыпался лист, покрывая землю золотым ковром. Вслед уходящему на покой солнцу тянулись караваны улетающих на зимовку птиц. Прощальный крик журавлей вызывал в душе какое-то беспокойство, неприятное щемящее чувство безвозвратной утраты.
— Саш, а правда, говорят, что журавли это души умерших? — задумчиво спросила Зора.
— Нет, мне кажется не правда, — помолчав, ответил Сашка. — Если бы так было, сколько журавлей жило бы на земле! Ведь умерли сотни тысяч поколений. А сколько миллионов погибло здесь, под стенами Сталинграда? Мне довелось раскапывать завал одного из домов, попавших под удар бомбы. До сих пор снится мешанина костей, кирпича и дерева…Кости собирали в отдельную кучу, а потом куда-то вывозили. Хоронили, наверное. Ты не была на Мамаевом кургане? Там еще страшнее, чем в городе.
— Саш, ты жуткие вещи рассказываешь, не надо, — доверчиво прижавшись к плечу парня, сказала Зора. На ночь такое рассказывать… Ты лучше расскажи о своем прошлом. Обещал ведь!
— Ладно, расскажу, коль так настойчиво просишь, — с неохотой сказал Сашка.
— После того случая в магазине, когда ты навела на меня морок, я уехал из села в город. Помнишь, в деревне жили братья Филимоновы? Воры – рецидивисты. Они тоже перебрались в город, только годом раньше. Я с ними завел дружбу. Пил самогон, курил, любил портить девчат. Они и сманили к себе в банду. Мы попались быстро. Всех повязали на квартирной краже. Филимоновым, как рецидивистам, дали по 15 лет, а мне впаяли три года. Через полтора года я вышел по условно-досрочному, за хорошее поведение и ударную работу. После зоны бросил пить и курить, решил начать жизнь с чистого листа.
Случайно встретил на перроне вокзала своего родного дядю. Ну, а что было дальше-ты знаешь. Вот, такая кратенькая история со мной приключилась.
Сашка замолчал, сорвал засохшую длинную травинку и стал ее покусывать.
Зора тоже молчала, переваривая услышанное.
— Теперь мне стало все ясно, — сказала она, — понятно, кто «эти», «к прошлому не вернусь». Саша, а если попробовать поступить куда-нибудь на учебу?
— Куда, Зора? Ты же знаешь, как я учился в школе – с тройки на двойку перескакивал, да на колах ездил. Нет у меня способности к учению. Работать могу, знаю много строительных профессий. На зоне быстро всему обучаешься. Завтра пойду в город, почитаю объявления. Хочу работать на стройке. Там сейчас хорошие зарплаты и дают жилье первой очереди. А ты чем хочешь заняться? – спросил он задумавшуюся девушку.
— Я хочу стать швеей, — ответила Зора, — больше ничего меня не привлекает. Пойдем вместе завтра?
— Хорошо, — радостно согласился Сашка, — вместе ходить веселее. — А теперь ты, расскажи о себе: чем занималась после школы.
Зора рассказала обо всех событиях, которые произошли в истекший период.
— Что ты знаешь о своих родителях? — спросил парень.
— Знаю, что мать была русской, а отец цыган. Мать похоронена рядом с хутором Степным, где раньше был военный госпиталь. Там она скончалась от ран, полученных после бомбежки. Про отца вообще, ничего не знаю.
— Слушай, — перебил ее Сашка, — а если найти в городе цыган и расспросить их, может быть, кто и помнит твоего отца? Я точно знаю, что там живут пожилые цыгане. Когда я был в банде Филимоновых, мы часто им сбагривали награбленное добро. Даже знаю, где они сейчас живут.
У Зоры от слов Сашки тревожно сжалось сердечко, пересохло во рту.
— Давай, завтра сходим! — в сильном волнении сказала она. — Мне хочется и про отца все узнать.
Ночь для Зоры прошла в тревожных раздумьях. Словно поплавок, от поклевки крупной рыбы, она проваливалась в сон, погружаясь в его глубину, то выныривала в действительность, на тревожную поверхность. Промучившись почти до рассвета, забылась крепким сном.
Проснулась от ласкового прикосновения Шуры: «Дочка, просыпайся, Саша тебя уже ждет. Вам пора идти в город».
Наскоро умылась, причесалась, сжевала пирожок с капустой и выскочила на улицу.
Пошли по пыльной дороге к центру города. Остановились у большого щита с наклеенными объявлениями и стали читать.
— Во, смотри, Зора, нашел! — радостно воскликнул Сашка. — Набирают рабочих строительных специальностей: каменщики, столяры, плотники, жестянщики, кровельщики, бетонщики…каких только нет! Как думаешь, что мне выбрать?
— Не знаю, Саша, выбирай, что больше по душе. Недавно ты ловко ремонтировал крышу. Хочешь быть кровельщиком? Ты же высоты не боишься?
— Нет, не боюсь! — рассмеялся Сашка. — Пойдем, сходим в этот стройтрест, посмотрим, какая специальность более оплачиваемая, туда и устроюсь. Я многое умею!
Взявшись за руки, молодые люди быстрым шагом отправились искать строительную контору.
Начальник отдела кадров принял их без проволочек. Сашка расспросил об условиях труда и оплаты рабочих. Оказалось, что самая высокооплачиваемая работа – это кровельщики. Хотя и опасная – работа на высоте. Зато хорошо платят.
Сашка написал заявление о трудоустройстве. Начальник выписал направление на объект, рассказал, как его найти, и к кому там обратиться. Велел начинать с завтрашнего утра.
С радостным настроением молодежь вышла на улицу.
— Саш, пойдем, сходим к цыганам, — попросила Зора, — расспросим, возможно, они что-то знают про моего отца.
— Пошли, согласился Сашка.
Петляя по заваленным битым кирпичом улицам, дошли до дома, где проживали цыгане.
У Зоры сердце взволнованно билось в груди, словно птичка о металлические ребра клетки. Долго стучали в высокие ворота. Наконец, заскрипев не смазанными петлями, они приоткрылись.
— Чего тарабаните? — недовольно спросил пожилой цыган.
— Митро, ты меня не узнаешь? — спросил цыгана Сашка, — помнишь, лет пять-шесть назад я приносил тебе цацки и шмутьё?
Цыган подслеповато щурясь, долго рассматривал Сашку и Зору.
— Как же, вспомнил, — кашлянув, промолвил он, — лихие были времена, да и ты был моложе. А кто эта цыганка? – кивнул на Зору.
— Она не цыганка, у нее отец был цыган, — пояснил Сашка. — Звали его Яков Плугару.
При этом имени Митро резко вскинул брови и приоткрыл рот.
— Езус Мария, — перекрестившись, прошептал старый цыган, — тени прошлого вновь меня преследуют…Заходите.
Провел молодых в небольшой флигелёк, построенный из обломков досок.
— Расскажи о своем отце, — попросил цыган.
— Я о нем ничего не знаю, кроме того, что он был чистокровным цыганом. Где сейчас–понятия не имею. Я его с раннего детства не помню. Когда мать умерла, меня отдали в детдом. Там я воспитывалась.
— Говоришь, звали его Яков Плугару? — спросил старик.
— Да, такое имя записано в моих метриках, — а меня зовут Зора Плугару, — и подала старику листок с записями.
Он повертел его в руках, отдал обратно: «Я неграмотный, читать не умею».
— Посидите тут, подождите, я сейчас, — и ушел в дом.
Вернулся, держа в руках сложенный вчетверо двойной тетрадный лист.
— Пять лет я хранил его, верил, что за ним придут, и вот, сбылось. Это письмо передал мне человек, он привез его с Колымы. Тоже цыган, служил там, в охране зоны. После демобилизации разыскал меня и передал это письмо. Большой путь оно прошло, истрепалось и слегка подмокло. Написано химическим карандашом, буквы расплылись.
Зора дрожащей рукой взяла листочки. Осторожно развернула, словно боялась, что они рассыплются. Углубилась в чтение. Текст шел сплошным предложением, без знаков препинания.
…Дорогая моя дочь зора пишет тебе твой отец яков плугару с далекой колымы
когда ты получишь письмо меня вероятно не будет в живых
я был осужден в сталинграде за грабеж на 15 лет здесь за попытку бегства мне дали еще 10
условия жизни здесь жестокие мы работаем в шахтах по добыче золота среди вечной мерзлоты летом эти комки с золотой породой дробим кувалдами и промываем на лотках
кормят плохо каша с червями и хлеб с плесенью отчаявшись мы решились на побег
весной когда сошел снег 6 человек нас бежало
мы заблудились и вместо того чтобы выйти к железной дороге ушли далеко вглубь тайги продукты кончились тогда главарь убил самого слабого из нас и мы его ели две недели
пришла моя очередь попасть в суп ночью я сбежал и дошел до реки здесь меня случайно нашел местных охотник
на плоту перевез меня в свою землянку выходил а потом сдал властям за пачку патронов
так я получил новый срок работал в подземных штольнях два года
на солнце не выпускали и я заболел лежу в тюремной больнице умираю от чахотки
дочка просьбу мою последнюю выполни если прочитаешь это письмо
моя мать раджена плугару была колдуньей и могла предсказывать судьбу
она предсказала что моя жена галина родит дочь которая может убивать людей своими колдовскими свойствами
прошу тебя не рожай больше детей если ты выйдешь замуж
пусть прервется это страшное поколение проклятое давным давно
прощай твой родной отец яков плу…
Дальше текст был размыт. Ни даты написания письма, ни подписи.
Зора сидела молча, только рука с листочком мелко подрагивала. Молчали Сашка и старый цыган, видя ее состояние.
— Что там, Зора? — нарушил молчание Сашка, — что-то неприятное?
— На, Саша, почитай, — протянула ему письмо Зора, — тебя здесь тоже кое-что касается.
Сашка при этих словах удивленно вскинул брови и углубился в чтение.
Прочитав, медленно подал письмо в руки Зоры.
— Ерунда все это, Зора, — страшилки какие-то, проклятия…Ничего на свете такого нет, все это выдумки, — бравируя, воскликнул парень. — Мало ли что придумал больной человек, так всему надо верить? Пошли домой!
Зора поблагодарила цыгана, и молодые люди в задумчивости пошли к домику Шуры.
— Саш, скажи честно, — остановила его Зора, — ты хотел на мне жениться?
— Конечно, я же люблю тебя! — воскликнул Сашка.
— А теперь, когда ты прочитал письмо, не передумал?
— С чего ты решила, что я передумаю?
— Ну, ты ведь прочитал, что отец просил не рожать детей.
— Зора, — с горячностью воскликнул Сашка, взяв ее руки в свои ладони, — ты советская девушка, а веришь в какие-то предсказания и проклятия. Нет ничего такого!
— А как же тогда мои свойства? — возразила Зора. — Ты же сам видел, что я могу делать! Это же не пустые слова и легенды. Значит, что-то есть на самом деле! Или ты забыл, как меня боялся? Повторить?
— Что ты! Что ты! Прошу, не надо! — отскочил от Зоры Сашка, — можно ведь жить и без детей, любить друг друга. Я тебе хоть чуточку нравлюсь?
— Нравишься, Саша, — немного подумав, ответила Зора. — Но я пока тебя не люблю, я не знаю этого чувства. Давай, не будем торопиться. Получим образование на рабфаке, устроимся на работу, а потом подумаем о женитьбе. Я правильно говорю?
Сашка огорченно опустил голову, поковырял носком ботинка, лежащий на дороге камешек: «Наверное, ты права, Зора. Не надо торопиться. Я люблю тебя, а ты–нет. Из этого хорошего ничего не выйдет. А может быть, вообще, ничего не выйдет…»
— Саш, прости, может я тебя обидела таким отказом, — прижалась к нему Зора, но правда, давай, хотя бы до Покрова подождем, тогда я решусь. Может быть, за это время, ты получишь жилье. Будем жить отдельно, самостоятельно.
— Согласен! — заметно повеселел паренек, — после Покрова обязательно поженимся!
С приподнятым настроением молодые люди пришли домой.
— Как прошел день? — спросила Шура, — мойте руки, садитесь за стол, проголодались, поди, за день-то!
Пообедали, и Шура предложила рассказать о том, что было. Сашка коротенько сказал, что устроился кровельщиком на работу в стройтрест, и завтра с утра нужно выходить.
Зора, помявшись, достала листок и подала матери: «Почитай весточку от отца».
Шура, надев очки, углубилась в чтение. Отложила листок и задумалась.
— Да, Зора, все же есть что-то в вашем роду тайное и страшное. Возможно, наложено на ваш род какое-то проклятие. Мы к этому относимся скептически, а зря. Когда тебя привела ко мне Тося, твоя няня из детдома, я пробовала погадать на картах таро о твоей судьбе. Ничего не получилось, свеча постоянно гасла, а потом у меня из носа пошла кровь, и я потеряла сознание. Помнишь такое?
— Да, мама, помню, — ответила Зора, — я тогда перепугалась до икоты.
— Ты пожила у меня, немного научилась управлять своими таинственными силами. Значит, в тебе есть что-то, неподвластное нашему разуму. Вот, бы Мессинг тобой заинтересовался!
— Кто это? — спросили в один голос Сашка и Зора.
— Пишут в газетах, что это великий гипнотизер, — ответила Шура. — Он в Москве живет. Такие чудеса вытворяет! Слушай, Зора, а что, если тебе попробовать самой! Ты ведь можешь управлять людьми.
— Не знаю, мама, боюсь я, — ответила Зора, — а вдруг не получится, и я нанесу вред человеку? У кого этому научиться? Нет никаких книг, и нет рядом таких людей.
— Саш, давай, на тебе потренируемся, — на полном серьезе, сказала Зора.
— Не–е–ет!!!— заорал Сашка и пулей вылетел из дома. Шура и Зора покатывались со смеха.
Сашка, услышав смех, несмело выглядывал из-за притолоки двери.
— Саш, ну не обижайся, мы же шутим, — улыбаясь, вытирая слезы, сказала Шура.
— Ага, хороши шутки, — дрожащим голосом сказал Сашка, — вам бы такое перенести, как меня Зора околдовала.
— Сам виноват, не надо было пытаться меня изнасиловать, — строго сказала Зора. — Захочу сейчас, и ты будешь, как шелковый шарфик виться вокруг меня!
— Да я и так, без колдовства вокруг тебя вьюсь, но пока без пользы, — огорченно сказал парень.
— Мам, мы с Сашей решили пожениться после Покрова, — сказала Зора.
— Вообще-то, первым просит руку дочери у родителей жених, — улыбнувшись, ответила Шура, — что молчишь-то?
— Э–э–э…теть, ой, не знаю, как говорить, — мама Шура, я прошу руки вашей дочери,— серьезно сказал Сашка.
— Ну, ладно, пойдет и так, — рассмеялась Шура, — можешь звать меня мамой, можешь тетей, я не обидчивая. Хоть как назовите, только в печь не ставьте.
— Как это – в печь не ставить? — не поняв, переспросил Сашка.
— Это так говорят, когда без разницы, как тебя назовут, — пояснила Шура. — Что ж, будем готовиться к свадьбе. Осталось совсем немного.
(продолжение:
http://www.proza.ru/2020/04/09/1152)