Начало:
Часть 1 http://www.proza.ru/2020/03/27/1844
Часть 2 http://www.proza.ru/2020/03/28/1279
Часть 3 http://www.proza.ru/2020/03/29/1455
Часть 4. Два Ангела.
Две сестры...две личности...два сердца,
Две души...две жизни...две судьбы.
Две Луны...два Солнца...два мгновения,
Две Вселенской дали...две звезды.
(Ю. Сопелкин)
Время бежало быстро, только успевали девочки обрывать по очереди календарные листочки. Агата ходила за старшей сестрой хвостиком и Варе это нравилось, но иногда мятежная, склонная к одиночеству душа противилась.
- Уеду я от вас, надоели вы мне все, - сердилась она тогда и, собрав свои игрушки, пряталась в дальнем углу комнаты, но продолжала незаметно наблюдать за Агатой. Они уже привыкли друг к другу. Связующая их нить была ещё слишком слабой, но она была и под неусыпным контролем матери крепла с каждым днём.
Мария настолько растворилась в детях и их благополучии, что жизнь её напоминала марафон. Научить их жить, стать опорой друг другу – было её главной задачей, и она не отдыхая, торопилась, забыв про себя, словно боялась, что у неё мало времени.
Душой и телом отдыхала только на вечерних танцевальных представлениях, что устраивали малышки.
Лидировала Агата – она была учителем и невероятным оказалось, что и для Вари танец явился способом выражения своих скрытых эмоций. Движения были грубоватыми, тело неуклюжим, но каждый, кто видел её в танце, поражался выражением её лица: настолько оно было воодушевлённое и одухотворённое. Она словно раскрепощалась, снимая мышечные и эмоциональные зажимы, раскрывалась, как цветок на рассвете. Это было удивительно!
«Вот вам и эмоциональная тупость, - думала Маша, - в ней есть все чувства, она просто не умеет их выражать. Сказал же врач, что отклонения в слабой форме».
- Болезнь тайная, неисследованная, - размышляя, удивлялся доктор, - вы необыкновенная мать и, похоже, нашли ключик к той скорлупке, в которой пряталась душа девочки. Кто бы мог подумать, что это будет танец! И ведь есть в этом заслуга и вашего Ангела – Агаты.
- И правда – Ангел, – теплом любви и благодарности наполнилось сердце, - мои Ангелы.
Эти две брошенные девочки стали главным смыслом её жизни и самой большой любовью.
Будущее уже не казалось таким мрачным и безнадёжным. Даже Анатолий смирился, немного повеселел и временами ходил с девочками гулять. Читал им на ночь книги и беззлобно поругивал за баловство. Мария была ему благодарна, в семье воцарился мир, но шаткий и тревожный – муж вроде бы и был рядом, но сердце её чувствовало, что он не с ними. «Вроде бы хороший, - вспомнила слова доктора и подумала, - вроде бы рядом… Не муж, а сплошное «вроде».
Не всегда, конечно, между девочками был мир, иногда вспыхивали ссоры, мелкие и не очень, не обошли стороной и крупные.
Первый скандал разразился в новогодние каникулы.
Стояли трескучие морозы, и дети сидели дома. Весь день они вредничали, капризничали и просились на улицу.
Пришёл час балета. Агата, как всегда изображала педагога.
- Это называется арабеск, - рассказывала Варе, - смотри и повторяй.
Девчушка важничала. Она легко и стремительно отвела ногу назад, встав на носочки, и, изогнув тонюсенький стан, вытянула вперёд руку, ладошкой вниз, изящно сложив пальцы, слегка приподняв указательный. Вторую руку плавно отвела назад. Подняла головку вверх и замерла.
Это было красиво, все замолчали, любуясь, и вдруг раздался недовольный Варин крик: «Это называется ласточка!»
- Нет, арабеск, - Агата, копируя своего педагога, постаралась смягчить букву «р».
- Ласточка, - настаивала на своём Варя.
- Арабеск, - повысила голос Агата, - не знаешь, не говори.
- Знаю, знаю, - в голосе появились истеричные нотки, - и хватит воображать. Надоела ты! Уходи в свой детский дом, я не хочу с тобой жить». Подскочила к Агате и резким движением сдёрнула с неё накидку: «Отдай – не твоё».
Малышка настолько растерялась, что как-то затряслась вся и... столь сильно толкнула Варю, что та упала, а после дрожащим голоском прошептала: «И уйду… Навсегда». Села на пол, и, заливаясь тихими слезами - она всегда в отличии от Вари, плакала беззвучно - достала образок и зашептала ему что-то, всхлипывая.
Варя заревела во весь голос и, собрав все юбки и накидки, убежала в другую комнату. Давно Мария не слышала такого громкого плача.
Кого первым успокаивать? Рванула было к Варе, но вдруг услышала: «Мама, я хочу к бабушке, забери меня к себе».
- Господи, - вскричала про себя, - бедное дитя!
Схватила Агату на руки, прижала к себе: «Я твоя мама».
- Нет, мама вот, - протянула образок Пресвятой Богородицы, - а ты – тётя Маша. Бабушка мне говорила, что это моя мама, а я её Ангел.
- Ангел ты мой! - боль сдавила сердце. Второй раз девочку так назвали.
- Я тоже хочу такую маму, - Варя, выглядывая из-за дверного косяка, подслушивала. Голос резкий, капризный. Необычным для неё оказалось, что не её кинулись мать успокаивать первой, как это бывало раньше.
Маша тяжело выдохнула, потерев рукой грудь, успокаивая сердце.
- Значит так, дети мои, - поставила всхлипывающую Агату на пол, - ваша мама – это я, а вы – мои дети и между собой - сёстры – самые родные и близкие. Вы должны любить друг друга, заботиться и жалеть. Толкаться, драться, обзываться сёстрам нельзя.
Вы, как два ростка из одного корня; вы, как листочки одного цветка; вы, как лучики одного солнца… Как два ушка, два глазика, две ручки и две ножки одного тельца. Как пальчики одной руки.
Маша подняла руку и растопырила пальцы: «Какой важнее для меня? И разве могут они меж собой драться? Нет. И разве может драться левая рука с правой?»
Она подняла руки и соединила ладони: «Они могут только обнимать друг друга».
Потерла левой рукой правую и наоборот: «Они могут приласкать и унять боль».
Подняла двумя руками стол: «Они могут помогать друг другу. Одной рукой я бы стол не подняла»
- Вы поняли?
Говорила громко, эмоционально, девочки опешили – не привыкли к таким интонациям и, искоса поглядывая друг на друга, дружно кивнули.
- А это, - Маша указала на образок, - Божия Матерь и она, правильно говорила Агате бабушка, наша самая верная заступница. Она – мама всех людей на Земле. Понятно?
- Я тоже хочу Божью Матерь, - упрямо повторяла Варя, - мне тоже нужна такая мама.
- Завтра она у тебя будет, - Маша устало выдохнула. Она разволновалась настолько, что почувствовала непомерную усталость, словно товарный вагон разгрузила.
- Подойдите и помиритесь, обнимитесь.
Агата несмело подошла к Варе и вытянула руки, готовая обнять, Варя же потянулась к образку: «Дай поносить». Малышка испуганно заморгала своими бездонными глазами и беспомощно посмотрела на Машу. Маша ей кивнула, зажмурив глаза: «Дай».
Тут же, послушно, сняла образок и протянула Варя. «Ангел, - сжалось материнское сердце, - нет, они два моих Ангела».
Обняла их крепко: «Ангелочки мои, лебёдушки мои...»
Пылко прижала к своей груди два тельца и, слушая частый встревоженный стук детских сердечек, ярко представила их половинками одного большего сердца.
Вечером в детской услышала смех. Заглянула и увидела, как девочки, растопырив пальцы, пытались ими «подраться».
Это была первая крупная ссора, которая, как ни удивительно, заметно сблизила девочек. А Маша с тех пор стала называть их Ангелами, и они хорошо отзывались.
Почему-то Варя после этого танцевать перестала, но каждый вечер заставляла это делать Агату.
- Иди занимайся, - приносила ей чешки и садилась на диван контролировать.
Один Ангел танцевал, другой хлопал, отбивая такт, и у каждой под маечкой висел на верёвочке образок Пресвятой Богородицы.
День за днём, сменяя зимы вёснами, прошло несколько лет. Маша стала старшей медсестрой. Варя перешла в третий класс, Агата готовилась к школе в следующем году.
Николай Фёдорович ушёл из этой жизни в прошлом году, успев прописать у себя Машу с девочками. Для этого пришлось ей с Анатолией фиктивно развестись. Они с удовольствием переехали жить в большую квартиру в элитном доме в центре. Маше было ближе к работе, а школа, в которой пришлось учиться девочкам была не простой, а физико-математической.
Успехи у Вари в учёбе были отличные. Усердная, ответственная и всегда нацеленная на успех. Доктор оказался во всём прав. Нежная и утончённая Агата смягчала резкий неуклюжий характер старшей сестры. Разные, как день и ночь, как зима и лето, как солнце и луна, они удивительно дополняли друг друга и оттачивали важные жизненные навыки. Нрав Вари становился мягче и гибче, Агата же набиралась смелости и упорства.
Но Варя всё равно не стала обычным ребёнком, трудности общения у неё останутся навсегда и Маша это понимала и, как обычно в силу своего характера, радовалась тому, что имеет. Тем более она сделала всё, что могла.
Накануне женского дня отдел культуры района организовал большой детский концерт. Агата солировала в музыкально-хореографической композиции на музыку П.И. Чайковского из балета «Щелкунчик». У юной балерины был необыкновенно красивый наряд: нежно голубое платье из невесомой прозрачной ткани, отделанное серебристыми блёстками, с пышной удлинённой юбкой и диадема в чёрных волосах. Тело девочки словно специально природой было создано для балета: длинноногая с высоким подъёмом, длиннорукая и длинношеяя, худая и высокая, гибкая и ритмичная. Её одухотворённое пластичное тело пело в танце, а возможности гибкости поразили зрителей.
Судорожно сжав кулачки и нервно облизывая губы от переживания, Варя завороженно смотрела на сцену. Музыка стихла, в зале воцарилась тишина и аплодисменты зазвучали не сразу. нарастающий шум восхищения, крики «Браво!»
Агата, лёгкая и счастливая, выбегала кланяться. Варя довольно улыбалась и, когда хлопки стихли, неожиданно встала со своего места и, поворачиваясь в разные стороны, громким механическим голосом сообщила: «Это моя сестра – Агата!» и кланялась, вызывая смех в зале. И ей тоже захлопали…
- Толя, - Маша шепнула мужу, - а мы победили. Смогли через «не могу».
И, счастливая, с благодарностью вспомнила Николая Фёдоровича.
* * *
Разводилась Мария с Анатолией фиктивно, но сочетаться повторно браком он не спешил и делал вид, что не замечает её просьб об этом, либо отшучивался. Мысленно он уже утекал из семьи – Мария это чувствовала и понимала, что расставание неизбежно, но прикладывала все силы его задержать. Не для себя, для девочек, страшась, что разрыв для них будет болезненным. Грустно ей было, что муж про душу забыл, доброту растерял, сердцем окаменел и, заглушив голос совести, потонул в похотливой лжи.
Много слышала и видела она, как часто мужчины не выдерживают трудности, что приносят больные дети - даже свои родные, а у них чужие, да ещё приведённые в дом против его воли. Что уж тут роптать…
Окончание: http://www.proza.ru/2020/04/02/1728
30.03.2020