Окончание повести (16+) о причудах Справедливости.
Пролог и 1-я глава "Аптека" – http://www.proza.ru/2020/01/16/990
* * * * *
Нет, девчонки не забыли ночного разговора и составленного, без обращения, заявления!..
Вялые плаксивые малыши, стыдливо выбирающиеся из влажных постелей, торопливо прикрывая намоченные простыни… Тазы с водой, что натекла за ночь с потолка на веранде. Уличный туалет за корпусом, возле дощатых вонючих стен которого столпились, словно мокрые котята, дети… И их несчастные бледные лица заставили вновь сжаться стыдом и болью сердце Анны. Отправив малышей, построенных парами, в сопровождении Кати и Любаши в столовую на завтрак, она решительным шагом, с убористо исписанным листом одиннадцатого формата в руках, двинулась в противоположную сторону...
Дождь прекратился ещё ночью, и сейчас река была укрыта плотным туманом – с высоты моста не было видно даже воды. Анна остановилась где-то на середине деревянного настила, собираясь с мыслями и пытаясь взвесить возможные последствия своего поступка. Что лично она теряет!.. Худшее – не засчитают этот месяц педагогической практикой, не заплатить не имеют права. С её опытом работы и почти отличной «зачёткой» новое место себе найдёт! Может быть даже где-нибудь на юге… Надоели эти вечные дожди! А ещё – тошно работать там, куда бы своего ребёнка не отправила никогда! Если бы ещё такой «отдых» был бесплатным, но родители платят и немало! И государственные деньги отпускаются, наверняка. Оказывается ещё и благотворительный фонд… Да, надо всё выяснить и расставить по местам!..
И вдруг оказалось, что молочные языки тумана расползлись в разные стороны, оголив влажные доски моста. Вон и макушки прибрежных кустов вынырнули из белёсого марева! Где-то среди ветвей очнулась иволга и засвистела свою нехитрую мелодию «фиу-лиу-ли», ей откликнулась кукушка, но подруг перебил дятел свое скорой раскатистой дробью!.. Под мостом плеснула большущая рыба, словно подгоняя девушку, и она заспешила в сторону высокого берега, где над каменными ступенями, вросшими в землю, в лучах раннего солнца серебрилось высокое здание с широким балконом на реку...
Анна несколько раз была «на горе», но тогда всё её внимание было обращено к детям, да и дождливые сумерки не располагали к разглядыванию окружающего пейзажа. И сейчас её поразила просторная площадь перед домом, отгороженная от леса вековыми липами и каштанами с множеством зацветающих бело-розовых «свечей». Ветви уже почти отцветших сиреней и бурно цветущего жасмина опускались до живой изгороди из летних георгинов и ранних флоксов, тут и там прерываемой раскидистыми кустами белых и розовых пионов, голубых новомодных гортензий. Перенасыщенная влагой затяжного дождя природа радовалась первому солнечному утру! Тёмная листва блистала ещё непросохшими каплями, цветы источали нежнейший аромат, каменные плиты вокруг тёмно-зелёной купы подстриженных туй на солнце слепили белизной, а в тени серели ещё непросохшей влагой. И пара отливающих маслянистым блеском чёрных автомобилей была особенно чужда этому райскому уголку.
Но «парковый» пейзаж не умиротворил, а, напротив, ещё больше взбудоражил девушку! Особенно её разозлила «детская площадка» перед широкими ступенями ухоженного дома. Качели с кожаным ленточным сидением и верёвочный гамак на металлических стойках, сейчас сложенный зонт-тент, деревянная скамья-диван, а рядом – пластиковые детский диванчик и большой «детский» домик. Всё было пёстро, но мягко по тону и разительно отличалось от «ядовитой» анилиновой яркости спортивных и игровых площадок лагеря. Поднимаясь по широким ступеням к белоснежной колоннаде, Анна прикидывала – сколько может стоить такая «детская площадка» и сколько можно на эту стоимость приобрести масляных радиаторов…
Девушка яростно толкнула высокую дубовую дверь! И, словно очнувшись, потянула за бронзовую ручку на себя – закрыто!.. Вновь пару раз дёрнула, в раздражении, и только после этого заметила кнопку дверного звонка.
Приглушённый звук то ли гонга, то ли башенных часов!.. И тишина… Алёна вновь и вновь нажимала на кнопку звонка, наслаждаясь мелодичным звуком из-за двери, который, как ни странно, успокаивал её, и вздрогнула от неожиданности, когда над самым ухом прозвучало:
– Девушка, вам кого?..
Девушка завертела головой, соображая – откуда голос!.. Увидела видеокамеры и поняла, что мужчина говорит с нею через микрофон.
– Мне кого-нибудь!..
– «Кого-нибудь» нет дома, – спокойный голос явно издевался.
– Нет-нет, мне Ираиду Григорьевну! Я пришла из лагеря, мне надо… Ну это!.. Как его… – не видя собеседника и понимая, что её просто не впустят в дом, Анна сбилась с мысли и резко выпалила, – У меня письмо к прокурору!..
Девушка помахала своей «бумагой без обращения» над головой, как флагом или пропуском, должным открыть любую дверь. Так оно и случилось!.. Прозвучали металлическое жужжание… и щелчок!..
– Ну заходи, – в мужском голосе сквозила всё та же покровительственная усмешка.
Войдя в удивительно легко открывшуюся массивную дверь, Алёна сделала пару шагов и остановилась… Её никто не встретил. В ожидании девушка стала разглядывать холл.
Плиты белокаменного пола, украшенного вишнёвым ковром с геометрическим рисунком, упирались в такую же белую лестницу, обрамлённую беломраморными балясинами и укрытую вишнёвой ковровой дорожкой, с поблескивающими «струнами» ковродержателей. На поворотной площадке лестницы, под высоким венецианским окном, на пристенной консоли пестрел пышный букет. Длинная хрустальная люстра, свисавшая с высокого потолка, светилась радужными искорками. Помещение освещались из окна, выходившего на реку, и приоткрытой сейчас двери справа. Золочёные филёнки высоких двустворчатых дверей, направо и налево из прихожей, сияли, подобно солнечным лучикам. За левой дверью, Анна знала, был просторный «диванный» зал, где её отряд малышей смотрел мультики и фильмы. Огромная плазма стояла возле следующей двери, за которую уже никого не пускали; и на втором этаже, как и за приоткрытой сейчас правой дверью, никто из «лагерных» не был. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Анна слышала негромкие голоса и перезвон столовых приборов. Наконец догадавшись, что к ней никто не выйдет, и, собравшись с духом, девушка решительно повернула направо и вошла в комнату…
Несколько человек, мужчины и женщины, завтракали за длинным столом, покрытым белоснежной скатертью. Все, словно по команде, повернули голову в сторону вошедшей странно одетой девушки. Студенческая куртка, мешковатые брюки и неспортивные кроссовки резко контрастировали с окружающим классическим интерьером. Свет из широкого, почти во всю стену, окна позади Анны, помог ей увидеть всех сразу и каждого в отдельности... Более всего девушку поразила женщина во главе стола и ребёнок, сидящий рядом с нею в высоком кресле. Красивое моложавое лицо Хозяйки обрамляли тёмные с лёгкой сединой волосы, а глаза, словно два жутко глубоких омута, взглянули спокойно и… гнетуще – иного определения оробевшая Аня подобрать не смогла бы. Красавица с ложки кормила сидящего рядом мальчика лет шести, а он запрокидывал голову, высовывая язык и роняя кусочки каши с изюмом себе на плечо и грудь. Мальчик постарался поймать взглядом гостью, но глаза его косили, и оттого взгляд показался бессмысленным...
– Я пришла серьёзно поговорить!.. – неожиданно резко, без приветствия, начала Анна.
– Тссс… – один из мужчин, сидящий в конце стола, приложил указательный палец к своим губам.
Ребёнок странно вскрикнул и как-то нелепо взмахнул рукой, выбив протянутую ложку из рук матери. Моментально вскочила одна из женщин и бросилась к буфету красного дерева, где белел фарфор и на серебряном подносе сияли столовые приборы. С чистой ложкой как-то осторожно, словно крадучись, подошла к матери во главе стола, но та даже не повернула голову в сторону услужливой помощницы. Хозяйка властно взглянула на мужчину, что призывал к тишине, и он, сразу же поднявшись, направился к двери, бросив Алёне на ходу:
– Иди за мной.
Анна, поражённая всей картиной и более всего – отрешённостью присутствующих, не попрощавшись, как до того не поздоровавшись, вышла из столовой вслед за провожающим. Поднимаясь по ковровой дорожке лестницы, она словно всё ещё разглядывала изысканно обставленную комнату, странно сдержанных людей и мальчика… Последнее, что видела, выходя, – мать осторожно склонилась над сыном, вытирая салфеткой его пухлые губы и скошенный подбородок, а ребёнок потянулся навстречу заботе, и его лицо осветилось бесконечно-восторженной любовью, доступной лишь Ангелам… Или это показалось девушке, душа которой наполнилась жалостью и к этому обездоленному самим богом малышу и к этой властной, жутко несчастной, по мнению Анны, женщине...
Мужчина в тёмном строгом костюме и белоснежной рубашке, без галстука, привёл Анну то ли в библиотеку, комната от пола до потолка была заполнена стеллажами с книгами, то ли в кабинет – широкий стол красного дерева и высокое кожаное кресло за ним. Больше сесть в комнате было некуда, если только – на роскошный персидский ковёр или в детское низенькое креслице!..
«Мужик в костюме» встал в привычную позу – ноги на ширине плеч, кисти рук сцеплены на уровне «причинного» места, спина прямая, голова чуть запрокинута назад, а выражение загорелого лица столь отрешённо строго, что девушка не осмелилась произнести ни звука. Так и стояла, озираясь по сторонам, успела разглядеть предметы на столе: огромный монитор компьютера и пузатую хрустальную вазу под зелёным абажуром, рядом с её бронзовым основанием – маленький мишка-Тедди и какая-то детская иллюстрированная книжка. Анна уже стала переступать с ноги на ногу, готовясь задать вопрос «Чего или кого ждём?», как в комнату вошла Хозяйка и молча села на своё место, за столом. Охранник заученно кивнул коротко стриженой головой и молча вышел из комнаты, оставив щель в двери. Анна машинально проверила – торчит ли из нагрудного кармана её куртки смартфон ровно на столько, чтобы его камера могла снимать происходящее.
Хозяйка оказалась переодета – шёлковое домашнее платье с салатовым и бледно-розовым цветочным принтом она сменила на деловой костюм чёрного шёлка, строгость которого смягчало пышное жабо нежно-голубой блузы. Этот цвет оттенял прекрасные, тронутые первой сединой, тёмные волосы, сейчас уложенные в причёску с мягкой волной над высоким лбом. Брови вразлёт, изящный с лёгкой горбинкой нос, строго сжатые резко очерченные губы и волевой подбородок. Глаза можно было бы назвать прекрасными, если бы их чернота и пронизывающая внимательность взгляда не наводили жути. Анна почувствовала себя мышкой перед наблюдающим за её страхом удавом: кожа на затылке стянулась, по спине пробежал холодок, а подмышки стали влажными. Девушке захотелось опуститься на ковёр и попросить прощения, не зная ещё за что, или повернуться и убежать, но… За спиной, вернее – на ветке за окном, вдруг свистнула какая-то птица, и это послужило правдоискательнице сигналом, словно выстрел стартового пистолета!..
Девушка говорила долго, напыщенно, переходя от объяснений к обличению, а затем и к угрозам!.. Тон становился всё непримиримее, а голос – громче!.. Листок с «требованиями» метался перед её грудью и лицом! Анна перестала узнавать саму себя – если бы кто-то ей сейчас возразил, наверно бросилась бы в драку!.. И лишь когда наконец-то «трибун без трибуны» в её душе выдохся, девушка увидела себя со стороны… Вдруг застыдившись, всё же сделала пару шагов и бросила бумагу на стол перед единственной слушательницей, спокойно вытерпевшей неоправданно бурную тираду.
Ираида Григорьевна, не меняя спокойно-строгого выражения лица, прочла каракули, перевернула лист – на обратной стороне ничего кроме грязного отпечатка пальцев не было. Ещё раз прочла бумагу… И произошло невероятное!..
Женщина, молча, поднялась, вышла из-за стола и, не выпуская лист с требованиями из руки… Подняла юбку, спустила панталоны и вытерла им… Да-да!.. Пятую точку!..
Потом столь же спокойно привела свой костюм в порядок и, бросив использованный мятый лист на стол, вышла из комнаты, гордо неся свою прекрасную голову. Аудиенция была окончена.
Анна?.. Она, словно в прострации, как-то смутно понимала, что «мужик в костюме» вывел её из дома, крепко держа за плечо. Так же, не отпуская руки, спустился вместе с нею, спотыкающейся, по гранитным ступеням к мосту, довёл перед собою до его конца и толкнул в сторону пляжа столь сильно и неожиданно, что девушка потеряла равновесие и упала на мокрый песок, как в детстве – носом вниз!..
* * * * *
Через пару дней «первая» лагерная смена была окончена. Погода разгулялась, и дети прощались с лагерем в слезах, сожалея не только о расставании, но и о возвращении в душный город, так и не прогулявшись в звенящем теперь птичьими трелями лесу, ни разу не искупавшись в чистейших водах Плотвы, не насладившись подвижными играми, а главное – понимая, что теперь смогут общаться лишь виртуально с приобретёнными за смену друзьями и наставниками...
Весь педагогический состав оздоровительного лагеря «Заречье» сменили без объяснения причин, а вскоре в интернете появилась жуткая в своей неприличности видеозапись с ничего не объясняющим названием «Жуть Заречья». Автор и героиня видеоролика остались неизвестны, что лишь увеличило количество просмотров, «лайков» и всевозможных «коментов», а как следствие – доход распространителей!..
Жаль, что немногим дано понимание – под лозунгом «Каждый зарабатывает – как может!» распространяет своё всевластие беспросветная ухмыляющаяся Жуть.