Приложение к Дневнику бомжа 2-5 - http://www.proza.ru/2020/01/09/1423
Распечатки аудиозаписей бесед в купе поезда Москва-Владивосток.
Участники:
Арджуна – учитель курсов «Искусство жизни». По вероисповеданию – индус.
Отец Сергий – священник православной церкви.
Дмитрий – музыкант, в недавнем прошлом бомж. В Бога верует, но ни к какой конфессии себя не причисляет.
Перечень тем.
1. Познание. Религия. Насилие
2. Добро и зло http://www.proza.ru/2020/01/11/531
3. Любовь http://www.proza.ru/2020/01/13/945
4. О вере и прочих вещах http://proza.ru/2020/01/13/1465
5. О сектах и некоторые итоги http://proza.ru/2020/01/14/601
Познание. Религия. Насилие.
Арджуна. Познание мироустройства, взаимосвязей и истоков всего сущего – что может быть более притягательным для человека? Наука идет к этой цели путем внешних наблюдений, анализа, формул, вычислений. Но есть и другой величественный путь – религия. Это путь погружения искателя вглубь самого себя, с помощью медитаций, молитв, ритуалов, духовных практик, поиска ответов на вечные вопросы: Кто я? Зачем пришел на эту Землю?
О. Сергий. Не знаю, как насчет медитаций и практик, но с основным посылом согласен. Врагами наука и религия становятся, когда одна из сторон вторгается на территорию другой и начинает диктовать, что можно, а что нельзя делать, объявляет себя критерием истины во всех сферах.
Так в недавнем прошлом нашей страны религию объявили опиумом для народа. Власть разрушала храмы, закрывала монастыри, священнослужителей ссылала в лагеря, расстреливала…
Дмитрий. Не менее известны и перегибы с другой стороны.
О. Сергий. Печально, но так. Были и в истории христианства страницы залитые кровью – сжигание на кострах именитых ученых, книг, библиотек, охота на ведьм…
Дмитрий. Это, как я понимаю, вы говорите о католиках, а православная церковь была белая и пушистая?
О. Сергий. Православные тоже люди. «Ты поставлен от бога на казнь злым» – еще при Владимире говорили епископы князьям и их руками расправлялись с теми, кого считали отступниками от веры истинной. А таковыми тогда объявлялись не только язычники, но и те, кто сомневался в том, что небо является твердью. Новгородский архиерей Лука Жидята, тот самолично резал головы и бороды, выжигал глаза, урезал языки еретикам.
Дмитрий. Это дела давно минувших дней, а потом все гладко пошло?
О. Сергий. Гладко в этом мире ничего не происходит. Потом был раскол, преследование старообрядцев. Здесь число жертв исчисляется сотнями тысяч. Так же не принесло нам чести и то, что на протяжении столетий, вплоть до Октябрьского переворота, православная церковь была частью государственного аппарата, разделяя остальные религии на законодательном уровне на две категории: терпимые и гонимые.
Дмитрий. А как в Индии обстояли дела с инакомыслием?
Арджуна. В Индуизме отсутствуют догматы, поэтому нет отступлений от них – ересей, а соответственно и гонений на инакомыслящих. Человек может сегодня идти в христианский храм, а завтра подносить цветы Лакшми. Религии Востока, в отличие от христианства и ислама, не несут в себе генов насилия. Индуизм, буддизм, синтоизм, конфуцианство, сикхизм – мирные религии.
Дмитрий. А тысячи лет дискриминации людей по кастовому принципу? И потом, Махатму Ганди убил не мусульманин, не христианин, а индус. Убил за то, что тот, призывая индусов к миру с мусульманами, якобы «предает священное дело индусов». И его убийца был не одинок – таких фанатиков в стране были миллионы. Из-за религиозных распрей две половинки некогда единого целого, Индия и Пакистан, до сих враждуют друг с другом. И после этого вы называете индуизм мирной религией?
Арджуна. Истоки конфликта между индусами и мусульманами не в основах религий, а в невежестве людей. Подожгли конфликт англичане. Это была их идея, разделить страну на исламский Пакистан и индуистскую Индию, противопоставить индусов и мусульман, натравить друг на друга, чтобы сохранить господство над теми и другими.
До колонизации страны англичанами у нас не было межрелигиозных конфликтов.
Сегодня в Индии снова мирно сосуществуют десятки религиозных течений.
Что касается кастового деления, оно было привито индуизму извне, светской властью, а не исходило из религии. Нечто подобное существовало во всех странах мира. В дореволюционной России это было деление на сословия. В Советском Союзе – на партийных и беспартийных.
Конституция Индии провозгласила равноправие всех каст. Из касты неприкасаемых вышли наш первый Министр юстиции, а в конце девяностых – Президент страны.
Дмитрий. Где или в чем, по-вашему, сокрыты корни насилия? Почему оно так живуче?
Арджуна. Много тысяч лет назад мудрецами было сказано «Васудева кутумбакам», что в переводе с санскрита означает «Весь мир – одна семья». Корни любого насилия начинаются с потери чувства принадлежности всех нас, живущих на этой планете, к единой мировой семье. Мы постоянно подменяем глобальные ценности частными, сиюминутными. Проще говоря – делим человечество, единую семью, на «наших» и «не наших».
О. Сергий. Я бы хотел кое-что уточнить. Вы, Арджуна, вскользь упомянули о генах насилия, которые якобы несет в себе христианство. Я не стал вас перебивать вопросами, дослушал до конца. Но, прежде чем двигаться дальше, уточните, пожалуйста, где или в чем вам померещились эти гены?
Арджуна. В догматике. У вас, в христианстве, полно догматов, непреложных истин. А это означает, что вы априори считаете неправыми, стоящими ниже себя всех тех, кто не признает ваши догмы. Если вы согласны, что весь мир одна семья, согласитесь и с тем, что главная «догма» семьи – чувство взаимной принадлежности или, если хотите по-христиански – любви. Все остальное второстепенно и не должно противоречить этой главной «догме».
О. Сергий. Догматы – границы нашей веры. Аналогичные границы есть у любого вероучения. Может, не столь четко обозначенные, но есть. Благодаря им мы можем говорить о буддизме, индуизме или исламе не смешивая одно с другим. Что конкретно вас смутило в нашей догматике?
Арджуна. Меня смущает их непреложность – «Только так, и не иначе!». Смущает их противоречие с «догматом» единства всего сущего. Единства, в котором многообразие является одной из высших ценностей. Смущает, что многие из ваших священнослужителей ставят догмы христианства выше этого главного общечеловеческого «догмата».
У вас полно догматов ведущих к раздорам даже внутри христианства. Так вы разделились на православных и католиков в спорах о том, исходит Дух святой от Отца и Сына или только от Отца. Если Бог един, если Сын, Отец и Святой Дух – разные ипостаси Единого, то споры о том, как Единое в самом себе проявляется, не должны вести к раздорам, разделению. Не так ли? Такое впечатление, что не Бог правит миром, а богословы правят Богом, ограничивая его своей догматикой.
Потом, у вас есть догмат о приснодевстве Девы Марии. Человек не может называть себя христианином, если он не верит, что Мария родила Иисуса будучи девственницей. Вера в биологическое чудо, аналоги которого содержаться во многих языческих мифах – непременное условие христианства. Разве это не абсурд? Неужели для истинно верующего так существенно – была или нет Мария девственницей? Разве естественность зачатия и рождения может мешать почитанию Матери и Ребенка?
Столь же безапелляционно ваша церковь отвергает факт переселения душ. Джордано Бруно был сожжен католиками на костре, в том числе и потому, что доказывал существование реинкарнации. Но я могу рассказать вам сотни засвидетельствованных очевидцами историй, подтверждающих факт бессмертия души, переселяющейся после смерти из одного тела в другое.
О. Сергий. Спасибо. Не надо ничего рассказывать. Я читал подобные истории. Идея переселения душ принималась многими уважаемыми мною людьми, в частности, Пифагором, Сократом, Платоном. В реинкарнацию верил наш Лев Толстой. Но господствующей среди ученых оставалась и остается точка зрения, что никакой реинкарнации не существует. Так что этот христианский догмат в ладу с наукой.
Возможно, некоторые из наших догматов сегодня кажутся устаревшими, спорными, излишними. Возможно, когда-нибудь и догмат о приснодевстве Богоматери переведут в разряд мифов. Но я не сторонник нововведений. Главное в любой религии не ее догматы, писания, обряды и таинства, а то, что открывается за всем этим, недоступное никаким логическим построениям, никаким теориям – Бог. Православие открыло мне Бога, а насколько признаются другими людьми научными средства, использованные для достижения этой цели, это так несущественно, что не стоит и обсуждать. Если вам, в индуизме, вера в переселение душ помогает познать Бога или, как вы говорите – просветлеть, – верьте на здоровье, но не навязывайте своей веры другим.
Дмитрий. По поводу девственности Марии. Девственность на протяжении тысячелетий ассоциируется с чистотой. Как еще более емко и образно могли евангелисты сказать о безукоризненной душевной чистоте Той, которая родила Христа? Впрочем, мы ушли от темы. Может, вернемся к «религиям и насилию»?
Арджуна. Да нет, все по теме. Сергей отчасти прав – религий в мире тысячи, оценивать их писания, обряды, каноны по законам логики, по внешней стороне – занятие абсурдное. Единственная внешняя оценка любой религии – сами верующие: широта их улыбок, дружелюбие… Я много времени провел у вас в России. Общался с разными людьми, среди которых были и православные. Меня насторожило агрессивное отношение части из них к йоге, к практикам медитации, вот я и завел этот разговор о догматах, в попытке найти истоки такой агрессивности.
О. Сергий. Нравственность, общечеловеческие ценности – это все красиво звучит и, нет спору, важно во взаимоотношениях между людьми, но в любой религии на первом месте – Бог. Открытие Бога в сокровенных глубинах своей души и служение Ему – вот что главное, все остальное вторично.
Арджуна. Но согласитесь, открывший в себе Бога, не может не видеть Его в других людях. Мой мастер, Шри Шри Рави Шанкар, рассказывал о встрече с одной католической монахиней, которая однажды сказала: «Если человек не увидит Христа в сердце каждого встречного, то он не увидит Его нигде». Открывший Бога, открывает мир во всем его многообразии, глубине, противоречиях, признает «неисповедимость путей Господних» и уже не выпячивает ни себя, ни свой путь к Богу, ни исповедуемую им религию, как нечто единственно верное. Высокомерное отношение к другим людям их духовным практикам или религиям – признак ущербности душевной. Разве не так?
О. Сергий. Все так. Но лично для меня вопрос не в том, хороши или нет йога и медитации, а в том, могут ли они сочетаться с православной верой. В православии есть все, чтобы прийти к Богу. Если моя паства будет отвлекаться на поиски других путей, перескакивать с одной дорожки на другую, будет ли от этого прок, не отнимет ли это время и силы?
Арджуна. У вас, в России, есть все, чтобы насытиться, одеться, обуться, но магазины полны товаров со всех уголков мира. Не так ли? У вас есть Чайковский, Рахманинов, но в эфире у вас звучит не только их музыка, но и Бах, Моцарт, Гендель…
О. Сергий. При чем тут все это?
Арджуна. Мир давно стал открытым, каждый из нас с удовольствием, с пользой для себя и окружающих пользуется всеми благами цивилизации независимо от страны их происхождения. Да, йога, медитации, дыхательные практики корнями своими уходят в глубины индийской цивилизации, связанной с индуизмом и буддизмом. Но они давно перешагнули границы и стали общечеловеческим достояниям. По всему миру в различных университетах, научных учреждениях проведена масса исследований, которые однозначно говорят об их благотворном влиянии на физическое здоровье человека, о том, что они успокаивают ум, помогают достичь душевного равновесия. Чем все вышеперечисленное противопоказано православной пастве?
О. Сергий. Вышеперечисленное – ничем. Противопоказано то, что стоит за вашими практиками – те энергии, которые их питают.
Арджуна. Вы кощунствуете, святой отец. Бог един для всех нас, независимо от вероисповедания. Если человек благодаря йоге обретает утерянную им когда-то радость жизни, начинает каждой клеточкой тела ощущать свое единство со всем миром, если от него отступают болезни, а на уста возвращается улыбка – значит за спиной его, явно не лукавый. Как это может помешать православию?
О. Сергий. У нас с вами разные представления о Боге, разные пути познания божественной реальности. Мы с вами конкуренты в борьбе за человечьи души. Вы со своими практиками вторгаетесь на нашу территорию и уводите паству. Как мы можем равнодушно наблюдать за этим, не противодействовать вам?
Арджуна. Конкуренция уместна в бизнесе. На духовном пути ее не должно быть. Все, что очищает душу, возвращает на лица улыбки, должно приветствовать, а не отвергать. Не надо путать религию с бизнесом, или как у вас говорят, Божий дар с яичницей.
Дмитрий. Ребята, давайте прервемся на пару часиков – пообедаем, соберемся с мыслями, а потом продолжим беседу. Согласны?
Арджуна. Не возражаю
О. Сергий. Я тоже не возражаю.
Познание. Религия. Насилие (окончание беседы)
Дмитрий. Пока вы тут отдыхали, я малость поразмышлял. Вы говорили о людях, открывших для себя Бога. А кто такой БОГ? Существуют ли какие-нибудь единые для всех определения? Я порылся в интернете: скопировал некоторые из них. Вот послушайте:
Бог это — Любовь, Творец вселенной, Отец наш Небесный, Чистейший Дух, беспредельный во всех отношениях, неограниченный пространством и временем, независимый, свободный, самобытный, вездесущий, неизменяемый, всемогущий, всезнающий, премудрый, благой, святый, всеблаженный, праведный.
Кто-нибудь хочет дополнить или возразить?
О. Сергий. Конспективно, но в целом верно.
Арджуна. Тоже принимаю.
Дмитрий. Странно. У вас же в Индии целая куча богов. Если они все вездесущие, всемогущие, беспредельные во всех отношениях, то как уживаются друг с другом?
Арджуна. В Индии Бог един, но путей к Нему много. В христианстве тоже Бог един, но вы молитесь и Богу Сыну, и Богу Отцу, и Богу Святому духу; плюс к этому возносите Единому молитвы через посредство Богоматери и целого сонма святых.
В Индии единство Бога определяется термином Ишвара. Мы не можем описать образ Бога, ибо любой образ это ограничение, но людям легче общаться с Безграничным через посредство образов – видимого, граничного. Вот в древние времена мудрецы и создали для людей лики Ишвары и назвали их богами, потому что каждый из них отражает разные ипостаси единого Бога. К какому бы из богов вы не обращались, как бы Его не называли: Брамой, Шивой, Вишну, Христом, Аллахом – вы обращаетесь к единому для всех людей Богу.
Могу рассказать об этом подробнее, если желаете…
О. Сергий. Как-нибудь в другой раз.
Дмитрий. Ну, если вы не находите разногласий в главном – в определении Бога и перечне Его качеств, давайте поговорим о путях познания божественной реальности. Как можно познать то, что за пределами органов чувств, за пределами слов и любых определений?
Арджуна. Интуиция, озарение, эмпатия…
Дмитрий. Когда речь идет о научных открытиях, о творческих озарениях – я понимаю, что это такое, там плоды интуиции и озарений говорят сами за себя. Но как судить об интуиции религиозных людей – точно ли они ощущают свою связь с Богом, не самовнушение ли это, не ложен ли их Бог, а может там не Бог, а дьявол?
О. Сергий. Тут два аспекта: внутренний и внешний. Внутренний – это бесспорность существования Бога, исходящая из личного опыта человека. Но как бы полно и красочно я не рассказывал о своем опыте другим, все мои рассказы блеклы по сравнению с тем, что ощущал или ощущаю я в действительности. Чтобы верить, верить не поверхностно, а безоглядно, человек должен сам пройти через опыт богопознания. Апостол Павел написал об одном своем мистическом переживании, что он "слышал неизреченные глаголы, которые другому человеку пересказать невозможно" НЕИЗРЕЧЕННОСТЬ – вот что отличает религиозную интуицию от творческой или научной.
Внешний аспект…
Дмитрий. Подождите о внешнем, расскажите для начала о своем личном внутреннем опыте, хотя бы схематично.
О. Сергий. Для меня это моменты высокой духовной радости и одновременно страдания от того, что я не в силах ее выразить в полной мере, не могу рассказать о ней ни словами, ни жестами, ни чем-либо другим внешним. Чаще всего они случаются во время службы. Иногда с трудом сдерживаешь слезы благодарности, хочется упасть пред алтарем на колени…
Арджуна. Религиозное чувство доступно всем людям при выходе из обычного, обывательского круга существования. Это бывает в печали и радости, в опыте любви и при созерцании природы или произведений искусства.
Дмитрий. Да, я тоже так считаю. Позвольте, зачитать парочку цитат из интернета.
Арджуна. Не возражаю.
О. Сергий. Послушаю с удовольствием.
Дмитрий. Иван Сергеевич Тургенев, "Дворянское гнездо":
"На другой день Лаврецкий отправился к обедне. Лиза была уже в церкви, когда он пришел. Она заметила его, хотя не обернулась к нему. Она усердно молилась: тихо светились ее глаза, тихо склонялась и поднималась ее голова. Он почувствовал, что она молилась и за него, - и чудное умиление наполнило душу. Ему было и хорошо и немного совестно. Чинно стоящий народ, родные лица, согласное пение, запах ладана, длинные косые лучи солнца от окон, самая темнота стен и сводов, – все это говорило его сердцу. Давно не был он в церкви, давно не обращался к Богу: он и теперь не произнес никаких молитвенных слов, – он и без слов даже не молился, - но хотя на мгновение всем помыслом своим повергнулся ниц и приник смиренно к земле. Вспомнилось ему, как в детстве он всякий раз в церкви до тех пор молился, пока не ощущал у себя на лбу как бы чьего-то свежего прикосновения: это думал он тогда, Ангел-хранитель принимает меня, кладет на меня печать избрания. Он взглянул на Лизу..." Ты меня сюда привела, - подумал он, - коснись же меня, коснись моей души". Она все также тихо молилась; лицо ее показалось ему радостным, и он умилился вновь, он попросил другой душе – покоя, своей – прощенья"...
Лев Николаевич Толстой, "Война и мир":
"После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь стоял у окна, разговаривал с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь замолчал и почувствовал неожиданно, что к горлу его подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что-то новое и счастливое. Он был счастлив, и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не о чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?... О своих надеждах на будущее?... Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо осознанная им страшная противоположность между чем-то бесконечно великим и неопределенным, бывшим в нем, и чем-то узким и телесным, чем был он сам и даже была она".
Арджуна. Вот это «бесконечно великое и неопределенное», сокрытое в каждом из нас, наполняющее сердца любовью, благодарностью, говорящее с нами голосом совести – и есть то общее, что объединяет всех людей независимо от того, каким богам, вернее – каким ликам или образам Единого Бога, мы поклоняемся и поклоняемся ли вообще.
О. Сергий. Согласен. Но оно сокрыто настолько глубоко, что вне церкви, вне объединения в молитвах и обрядах, большинству людей трудно осознать присутствие в себе божественного начала, а однажды осознав – удержать, не соскользнуть вновь в бездну сомнений и безверия. Тут очень важно не растрачивать себя на бесконечные поиски, а довериться опыту отцов, опыту своего народа.
Арджуна. Но опыт народа не является чем-то застывшим. Если-б было так, в Иудее не возникло бы христианства, а в России до сих пор бы приносили жертвы Перуну или Велесу. Я заходил в православные храмы – они великолепны и снаружи, и внутри. Приходите к нам в Индию, воздвигайте их, проводите службы – Индия примет вас с распростертыми объятиями.
О. Сергий. Христос и Шива никогда не уживутся вместе.
Арджуна. Речь не о слиянии или модернизации религий, а о взаимной открытости. Не чураться друг друга, а поддерживать. В нашем мире дефицит любви, веры, милосердия… Все, что помогает людям открыть сердца, должно браться на вооружение и распространяться.
О. Сергий. Это общие слова. Что конкретно вы имеете в виду?
Арджуна. Сердца открываются не только в церкви. У князя Андрея оно открылось в гостиной, когда слушал пение Наташи. У кого-то это может произойти при прослушивании католических месс Баха, которые одинаково благотворно воздействуют и на православных и на мусульман. Чем более открыт мир во всем его многообразии, чем доступнее в нем красота, сокровенные знания, тем больше в нем любви, милосердия. Вы согласны?
О. Сергий. Открытый мир, открытое сердце, любовь, милосердие… Все это прекрасно, но ничто из перечисленного не заменит веры.
Арджуна. Я говорю не о замещении веры, а о значении многообразия мира и его открытости для расцвета в людях лучших качеств души. Как иначе отличить искренне верующего человека от других?
О. Сергий. Вы полагаете, глубину религиозного опыта можно определить внешними признаками?
Арджуна. Не полагаю, а утверждаю, что так оно и есть.
О. Сергий. Назовите хотя бы один.
Арджуна. Улыбка. Нестираемая никакими неурядицами улыбка.
О. Сергий. Улыбка? Пожалуй, так… Но лишь как один из многих признаков, и улыбка не дежурная, как у стюардесс, а исходящая из глубин души – искренняя. Она может быть едва заметной и даже грустной… Есть еще и слезы: благодарности, умиления, радости…
Арджуна. Согласен.
О. Сергий. Более осязаемые признаки, на мой взгляд – дела, поведение человека, его отношения с другими людьми, его отношение к окружающему миру, к природе…
Арджуна. Благие дела могут исходить из эгоистических побуждений (произвести впечатление, заработать репутацию). Эгоистическими по сути являются и благие дела, выполняемые верующими из страха наказания Божьего или с целью освобождения от плохой кармы. Я ничего не имею против таких дел, но я бы не стал всех творящих добро причислять к верующим или просто к людям, прошедшим через опыт познания божественной реальности.
О. Сергий. Да, благие дела довольно часто исходят из эгоистических побуждений. Кто-то жертвует на строительство храма из тщеславия. Кто-то творит добро из страха перед преисподней. Пусть так, но благие дела, входя в привычку, меняют к лучшему не только этот мир, но и самого человека, приближают его к Богу.
Арджуна. Согласен, но у нас шла речь о внешних признаках человека, уже открывшего Бога в сердце своем.
Дмитрий. А для меня лично неважно улыбается человек или нет, гораздо важнее мои внутренние ощущения в обществе того или иного человека. От вас обоих веет теплом. Во мне просыпаются благие побуждения, желание осчастливить кого-нибудь…
О. Сергий. Ну так, осчастливь нас – сходи к проводнику, попроси принести чаю.
Дмитрий. Сейчас, мигом.
После чаепития
Дмитрий. Я тут снова поразмышлял немного. Улыбка, идущая от сердца, это хорошо. И дела благие хорошо. Но ни то, ни другое еще не свидетельствует о глубине познания человеком божественной реальности. С делами мы разобрались, а вот с улыбкой… Улыбка озаряет не только лица святых, но и величайших злодеев. Вспомните лица убиенных американцами Усамы Бен Ладана и Аль-Багдади.
О. Сергий. Да их лица свидетельствовали о том, что, организуя акты убийств сотен и тысяч людей, ни тот ни другой не испытывали угрызений совести, искренне считая себя верными слугами Всевышнего. Они оба светились внутренне, чем привлекали в ряды террористов многих верующих мусульман.
Дмитрий. Я полагаю, что искренняя улыбка, идущая от сердца, свидетельствует лишь о внутренней гармонии в душе человека, о его удовлетворенности. Усама Бен Ладен на 100 процентов был уверен, что, организуя проведение терактов, вершит богоугодные дела. Его умиротворенная улыбка не показная, а искренняя. Но его действия, также как и действия его приемника, явно направлялись не Богом.
О. Сергий. Ни дела, ни умиротворенное душевное состояние, отражающееся на лице улыбкой, не могут быть гарантом того, что перед нами человек, открывший в глубине своей души Бога или, как говорят в Индии – просветленный. Не так ли?
Арджуна. Вы меня убедили. Но согласитесь, что без умиротворения и добрых дел святых тоже не бывает. Предлагаю закрыть эту тему, и вернуться к ней позже, через день-два.
О. Сергий. Учитывая все вышесказанное, я полагаю, что никаких универсальных, очевидных для всех признаков святости нет. Здесь всегда остается простор для веры, для свободы. И это хорошо. Очевидное для меня, не должно быть очевидным для вас и наоборот. Но если вы пожелаете вернуться к этой теме с новыми аргументами, обсудим и их.
Дмитрий. Что-ж, давайте тогда перейдем к следующей теме.
Арджуна. Не возражаю.
Продолжение http://www.proza.ru/2020/01/11/531
Вторая часть Дневника бомжа – http://www.proza.ru/2020/01/02/543