Предыдущее здесь: http://www.proza.ru/2020/01/04/1075
Глава № 84
И вот Юля снова в Пятихатках. Сколько раз за свою жизнь пришлось преодолевать сотни километров — из Украины на Чукотку и обратно? Не считала. Много.
Дела по оформлению наследства снова застопорились. Надо было чего-то ждать не менее двух недель, и Юля решила съездить в Кременчуг, проведать старшую сестру.
Лариса уже вышла на пенсию, и с головой окунулась в дачные заботы. А там дел невпроворот, тем более, что помощи ждать неоткуда: муж, хоть давно пенсионер, но жизнь такая настала, что вынужден всё ещё работать. Сыновья женаты, имеют свои семьи. Если надо в чём-то помочь родителям, не отказывают, но сестра старается поменьше их нагружать. Времена трудные, промышленность в застое, работать негде. Завод КРАЗ, на котором работал инженером-конструктором старший сын, еле дышит, массу людей, в том числе и его, сократили, выбросили на обочину жизни: выживай, как можешь!
Младший работал в строительстве, там тоже перемены, вся отрасль «ушла в тень». Шустрые ребята-посредники рыскают в частном секторе, агитируют и за гроши скупают у людей дома с приусадебными участками, на которых потом кто-то невидимый, неизвестный, возводит коттедж за коттеджем и продаёт их по баснословно-высоким ценам «крутым» «новым хозяевам жизни».
Какие-то тайные, зашифрованные, нелегальные и неуловимые «дирижеры» довели до банкротства официальные строительные организации и, на виду у власти всех уровней, на виду у всех контролирующих организаций (той же налоговой инспекции!), возводят множество объектов, и масса квалифицированных строителей работают там неофициально, без трудовых книжек, без какой-либо регистрации, получая мизерную зарплату из рук посредников-прорабов, или вообще каких-то, изредка появляющихся на стройке, «контролёров-смотрящих». При этом ни сами рабочие, ни те, кто стоит над ними, никаких налогов в бюджет страны не платит.
Где-то, в самых высших эшелонах власти, зародилась, развилась и вовсю совершенствовалась мощная коррупционная система, словно тело, сверху донизу переплетённое капиллярами, венами и артериями денежных потоков.
Это тело росло, жирело, поглощая в своё необъятное чрево всё больше и больше предпринимателей, отдельных частников разных профессий, мелких контор и предприятий, а затем и огромных, многомиллиардных отраслей! Во всех направлениях двигались взятки, откаты, «благодарности», снизу вверх, делясь на части и накапливаясь, а затем оседая в чьих-то бездонных карманах, чтобы перекочевать на счета в офшоры и в иностранные банки, при этом упорно не замечая изнемогающего от бедности, дырявого государственного бюджета.
Казалось бы, чего проще организовать рейды с проверками, ну хотя бы на строительные объекты, которые трудно спрятать. Опросить работающих там людей, выявить и выловить организаторов, хозяйчиков и хозяев, жиреющих и зарабатывающих свои капиталы как за счёт эксплуатации рабочих-строителей, так и за счёт неуплаты налогов государству. Но все участники мощного коррупционного механизма намеренно не хотели уходить со своих «хлебных», отлаженных, чётко работающих «точек» на мощных реках денежных потоков. Все актёры этого дьявольского «спектакля», с самого верха, и потом от министров, руководителей всяческих госкомитетов, инспекций, комиссий, фондов, предприятий, и заканчивая «народными» депутатами, дружно врали и воровали!
Бессовестно врали на сессиях парламента и в своих предвыборных обещаниях, врали с экранов телевизоров и в эфирах радиопередач, врали со страниц прессы и на личных встречах с народом. Врали и воровали, потому, что никто и нигде их не контролировал. Ведь и законы писали и принимали именно они, «под себя», и для себя.
Так что сыновья Ларисы с утра до ночи вкалывали на стройках, до изнеможения, уставая и накапливая как эту усталость, так и негатив от сознания собственного бессилия что-то изменить, подчинить внушаемую им с детства честность и порядочность новой, отвратительной в своей беспринципности, системе отношений. Ведь честно организовать «своё дело» и потом честно вести его, в стране тотального вранья, воровства и беспредела — невозможно!
Не-воз-мож-но!!
И кто же их пожалеет больше, чем родная мама?
Лариса, конечно же, пригласила сестричку съездить на свою дачу. Ехали полчаса пригородным поездом. Выйдя на платформу, Юля удивилась: - Столько людей! Как-будто в колонне на демонстрацию идут!
- Да, не хватает флагов, транспарантов и портретов вождей, - улыбнулась Лариса. - Здесь недавно через болото отсыпали гранотсевом пешеходную дорожку, а она неширокая, больше чем два-три человека не поместится. Вот и идут дачники строем. Но пока мы дойдём, то наверное вдвоём останемся, наша дача далеко от остановки.
Действительно, пока дошли, уже и отдыхать надо. Сестра открывала замки в двери дачного домика, а Юля, присев на лавочку, любовалась зелёным оазисом — дачей.
От калитки к домику ведёт ровная бетонированная дорожка, вдоль которой радуют глаза разноцветные, стройные и благородные гладиолусы. Вплотную к дорожке с двух сторон подступают тёмно-зелёные кустики шнит-лука, украшенные нежными розово-сиреневыми цветочками. Дальше, слева и справа, между редко посаженными плодовыми деревьями расположились аккуратные грядки с овощами: помидорами, перцем, чесноком, луком, морковью, буряками и ещё с чем-то, чего Юля не знала. Несмотря на жару, земля влажная, рыхлая, нигде ни сорнячка! Среди грядок, то там, то там высятся кусты разноцветных георгин. Хорошо!
- Ну как, нравится? - подошла к ней Лариса.
- Ещё бы! После городской суеты, шума, всех этих бензиново-асфальтово-дымно-промышленных запахов — просто рай земной! Чисто, аккуратно, свежо. А что это за растения вьются на шпалеры, словно виноград?
- Это? Огурцы.
- Как огурцы? Сколько я видела, они всегда стелются по земле. Я у свекрови, теперь уже покойной, так не любила их собирать! Ходишь, согнувшись, высматриваешь, потом и разогнуться не можешь, спина болит. И обязательно пропустишь, так они умеют прятаться.
- Да, это они умеют, - улыбнулась сестра. - Пойдём, посмотришь ближе.
Длинные ряды огуречных кустов, выстроившиеся ровным строем, прицепившись усиками за бечёвки, натянутые между опорами, прятали среди листьев небольшие сочные огурчики, которые действительно надо усердно разыскивать. А Лариса уже сорвала с полведра упругих пупырчатых плодов и направилась к помидорным грядкам. Здесь тоже каждое растение подвязано к высоким кольям, которые даже клонятся от тяжести гроздей помидоров — и зелёных, и уже беловатых, так называемой молочной предспелости, и розовато-бурых, и уже ярко-красных, или малиновых, а ещё и сиренево-тёмных, как синие баклажаны.
- Этот сорт я берегу, мне его наша мама когда-то дала. Называется «Чёрный принц», - объяснила сестра, срывая несколько спелых помидоров. - Они в салате очень вкусные, сладкие. А вот в консервацию не годятся, в банках лопаются, очень уж у них нежная, тонкая кожица.
- Да-а-а! Красиво, - восхитилась Юля. - Не то, что в селе. Там всё прозаично, хотя тоже по-своему красиво. А здесь как-то поэтично, даже песенно!
- Так запевай, - засмеялась Лариса. - Я очень люблю свою дачу, хотя труда здесь вложено немало. Да и сейчас каждый день «пашу» от зари до зари. Иной раз еду в поезде с сельскими жителями, а они так пренебрежительно говорят, мол, что там ваши пять соток?! Попробовали бы в селе на пятидесяти управиться, да ещё и хозяйство обслужить.
- Так и говорят?
- Да. Откровенно над нами, дачниками, иронизируют. Я понимаю, им нелегко. Но у них не болотная земля, как у нас. И свои 50 соток они с помошью техники обрабатывают. А мы всё вручную вынуждены делать. Я уже не говорю о том, скольких трудов и денег стоило освоить эти болота. Ведь когда получили дачи, здесь шумел камыш и лягушки квакали. За свои деньги мы завозили глину, чтобы болото не засасывало песок и чернозём, которые потом машинами привозили и сами разбрасывали, поднимая уровень и равняя участки. А ещё вокруг дач - прокопали дренажный канал - осушали болото, чтобы лишняя вода в речку стекала. Тоже за наш счёт: платили за проект, нанимали технику. Так что нам нелегко и недёшево досталась вся эта красота.
- Зато теперь так красиво! - с восхищением воскликнула Юля.
- Если не трудиться в поте лица, то ни пользы, ни красоты не будет. Так что мне приходится нелегко, муж работает, бывает здесь только в выходные и в отпуске. Централизованный полив дают только два раза в неделю, напор воды слабый и недолго, всего час-полтора. Так что каждый день качаю воду ручной помпой из 12-метровой глубины. Вот, видишь — ванна старая, бочки с водой. Здесь она греется, а потом поливалками ношу, каждое растение поливаю. А по утрам сапочкой подпушиваю, - вздохнула Лариса. - Ой, Юля! Что это я тебя баснями кормлю?! Пойдём в домик, пообедаем. Вот только загляну в курятник, возьму свежих яиц.
- Ты и курей держишь?!
- Да, вот первый год, решила попробовать.
- А как же зимой?
- Не знаю. Наверняка придётся на мясо пустить, боюсь, что уворуют. Каждую зиму всякая шпана делает набеги на дачи. Лезут через окна, взламывают замки, выбивают двери.
- Да-а! Вот тебе и красота, и свежий воздух вместе с нервотрёпкой.
- Это так. К нам этой зимой воры через слуховое окошко залезли. Мы чердак под комнатку оборудовали, середину огородили фанерой, с двух сторон во фронтонах окна с металлическими решётками. Поклеили обои на стены и на потолок. Летом стёкла вынимаем, натягиваем сетки, чтобы насекомые не залетали. Поставили две кровати под стенки и любим там спать — свежий воздух и комаров сетка не пускает. А по бокам, там где скат крыши — кладовки. Во фронтонах сделали небольшие окошки, чтобы там светло было. Так воры из них стёкла вынули и залезли, а оттуда по лестнице на первый этаж. Взрослый в маленькие окошки не пролезет. Видно бандами ходят, и детей приучают к воровству. У нас на даче, вообще-то ничего ценного нет, осенью всё домой увозим. Украли доски, кое-какую одежду — что поновее да получше, декоративные полосы ДВП, ещё электропровода, кабели, все алюминиевые предметы — кастрюли, ложки, даже старый опрыскиватель. Для них пожива, а для нас не столько ущерб, как мерзко, противно! Какие-то твари лазили, рылись в вещах. Я потом всё перестирывала, на солнце выжаривала. А руки мыла щёткой и мылом хозяйственным, всё время казалось, что прикасаюсь к чему-то отвратительному, грязному. Так что курей здесь на зиму оставлять нельзя, точно уворуют, - Лариса взглянула на опечаленное лицо Юли, улыбнулась. - Неприятности всегда были, есть и будут, не надо из-за них впадать в отчаяние, расстраиваться. В жизни всегда хорошее и плохое рядом идут. Несмотря ни на что, я люблю свою дачу, этот маленький домик-флигель, который нам помогали строить Тамара с мужем. Царствие Небесное Виталию, рано ушёл из жизни. Как там сестра наша?
- Плохо. Больная, немочная, одинокая. Живёт, как в страшном сне.
- Жалко её, - вздохнула Лариса. - Почему-то наша мама предостерегала Тамару, чтобы не выходила замуж.
- Видно предчувствовала что-то.
- Ну что, сестричка, пойдём ужинать. Погостишь у нас, сколько пожелаешь, а потом съездим в Пятихатки вместе, проведаем сестру. Мне за бесконечными дачными работами вырваться трудно, на мои письма Тамара не отвечает, и телефона
мобильного у неё нет. А племянница, Алла, всегда говорит, что всё в порядке.
Но... Не всегда случается так, как мечтается. Не всегда.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2020/01/06/200