Плана у меня никакого особенного не было. Я просто хотел как можно скорее услышать её голос. И если Нора вернётся к десяти, ещё не поздно будет позвонить. Проскользнуть мимо дежурной, уболтать девочек на вахте… В общем, фигня. Единственная проблема – вечером забиты линии. Тем более, в субботу. А в одиннадцать ночи уже неудобно звонить, особенно, в первый раз. Или удобно?
Ладно. Потерплю до завтра… Завтра все будут дома, завтра я услышу её голос.
Так. Теперь дольмен.
Сейчас, в тишине и одиночестве, хаос в голове улёгся. Я отчётливо вспомнил тот вечер - запах снега, сырой земли, сосновой хвои, своё недоуменное блуждание, своё мимолётное, холодное оцепенение…
А ведь я почти не испугался тогда – подумал я. Видимо, напряжение, отчаяние, обида, усталость – всё, что я пережил за те сутки – притушило страх. Может, если бы я был выспавшийся, сытый и не рассорившийся – я бы и испугался. Впрочем, вряд ли я бы наткнулся на дольмен, если бы был сытым и трезвым …
И этот странно тёплый и странно влекущий жёлтый свет в глубине, почти под землёй - он тоже придавал решимости. Нигде меня не ждут, а там ждут – как-то так подумал я тогда.
И пошёл на этот свет.
Что было дальше? Дальше был спуск. В какой-то миг спуска я вспоминал дневник Белки. Даже искал его за пазухой. А потом какой-то провал - так бывает во сне – и в памяти остались только факелы, которые я снимал со стены. Кто же их зажигал, интересно? Я? Да, наверное, я…
Картинки всплывали невнятные. В целом - мрачно, темно, средневеково. Какая страна? Какой век? Чёрт... Какой-то конь… Откуда конь в подземелье?.. Камни, факелы, лошадь… красивая такая…
Контуш – вдруг вспомнил я – и машинально провёл рукой по груди, словно ища что-то. Кольцо! Ага! Кольцо - вот что было ещё там важным! Какое-то драгоценное кольцо, которое надо было не то передать, не то спрятать… Какая-то байда там была из-за кольца…
И вдруг хлынуло мне в сердце тепло – женское лицо, невыразимо желанное, мелькнуло мимолётно, словно пламя свечи коснулось меня.
Рута!.. Так вот же она откуда! Это же она была, та, что впервые примерещилась мне, когда я свалился под окнами у тётки. Это же она!.. И была там ночь, и была любовь… Потом она проводила меня, передала кольцо. Лес, туман... И это прощание мне тоже грезилось несколько раз… Она уходила, я смотрел ей вслед… Что же это за кольцо чёртово такое… И кольцо снилось пани. Интересное кино…
И было что-то ужасное вокруг. Война? Смута? Куда же я скакал? И сабля ведь была у меня…
Картинки расплывались, теряли чёткость, я с досадой помотал головой. Нет, надо подходить научно. Как делала пани – она сначала упорядочивала информацию, а потом выстраивала предположения.
Как же мне её не хватает сейчас…
Ладно, завтра я услышу её голос. А сейчас надо самому. Значит, так. Если беседку взять за точку отсчёта… Нарисовать бы это... вот гадство, ни бумаги, ни завалящего карандаша...
Я закрыл глаза, чтобы ничего не отвлекало. Значит, беседка – это наше время. Дольмен… дольмен… Почему Нора сказала: 300 лет тому назад? Просто процитировала Тортиллу? Надо будет спросить у неё. У Норы, конечно, а не у Тортиллы… Дольменам несколько тысяч лет вообще-то… Да, но я же дошёл не до конца. Может быть, надо идти месяц, чтобы попасть на глубину тысячелетий. А я-то попал не очень глубоко – сначала, видимо, на уровень войны – поэтому и вспомнился дневник… Потом этот военный уровень кончился, а спуск всё продолжался. Получается, я спускался глубже во времени. А вот когда я выходил из подземелья – спуска не было, пол был ровный.
Потом я вышел, сел на коня, поскакал… поскакал в замок… И была там ночь, и была любовь, и была свеча…
Стоп парень, оборвал я себя. Ночь, любовь и свеча были у тебя на самом деле не так давно. Значит, вполне ты мог додумать, допридумать и донаврать… И вообще - хорош маяться дурью. Хватит сворачивать в эту сторону, ты уже погорел на почве любви – лучше забудь про всё это и думай о деле.
Думай о деле…
Хорошо, будем думать о деле. Значит, там есть временные уровни. Коридоры времени…
Ага, это как этажность в доме. В доме есть вертикали – лестницы. И есть горизонтали - лестничные площадки и жилые блоки.
Вот именно в такую горизонталь я и попал. Спустился в жилой блок какой-то эпохи…
Версия была интересная и даже где-то красивая. Я даже есть захотел, как после тяжёлой работы.
Не вставая с кровати, я выкопал из тумбочки большой пирог с капустой и смолотил его, запивая соком из банки, стоящей на полу. И размышляя. Действительно, красивая версия. Даже странно, что это я её придумал…И оценить её могла одна только пани. Но пани не было… Пани завтра. Завтра я её услышу по телефону. Завтра...
И - словно в ответ на мои мысли - в тишине больничного коридора послышались издалека приближающиеся быстрые, аккуратные шаги: Норы шла ко мне. И даже слышно было, как она старалась не стучать каблуками… Я облегчённо улыбнулся. Нора пришла – значит, всё будет хорошо.
Завтра, завтра я услышу её голос…
Однако, голос назавтра мне откликнулся в трубке совсем другой. Женский, но другой, учтиво-вежливый, взрослый, абсолютно незнакомый.
- Вероники нет дома, она вчера уехала с друзьями за город.
- А когда будет?
- Не могу вам сказать, позвоните после двух.
Я положил трубку, поблагодарил девочек, посмотрел на часы. Десять сорок. Три часа ожидания. Я потопал по лестнице вверх. Хоть бы ребята пришли, чтобы я не метался, как загнанный, в четырёх стенах...
После двух меня не выпустили даже из палаты.
- Что за самовольство, вы уже один раз звонили! Соблюдайте режим! – возмутилась дежурная медсестра.
- Но я же не дозвонился! – пустился доказывать я.
- Дозвонитесь, когда кончится тихий час. Соблюдайте режим!
- А когда он кончится?
- В четыре часа. Ступайте в свою палату и не нарушайте дисциплину!
Без трёх минуты четыре я вырвался из палаты в коридор. Домчал до дежурного поста. И полчаса мучительно ждал, когда меня соединят. Слонялся по коридору, волнуясь, как школьник перед контрольной.
На этот раз трубку взял мужчина.
- Вероники нет, она уже уехала в Москву.
- Как… совсем? – глупо пробормотал я.
- Ну, почему же «совсем»? – сказал мужчина добродушно. - Надеемся, что не совсем. Надеемся, что приедет на следующие выходные…
- А как с ней связаться? Это возможно?
- Пока невозможно. Вот как устроится – тогда только… А пока придётся подождать.
Я вернулся в палату мрачный и опустошённый. Шандарахнул внушительно дверью, тяжело огляделся: Нора сидела на моей кровати и допивала из банки сок.
- Я тебе новый принесла, - доложила она. - А эту банку возьму, ладно? Алка просила для помидорков. Ну, как ты?
- Прекрасно, - сказал я злобно.
- А я на минуточку – попрощаться. Сегодня ночью улетаю, и недели две меня не будет. Дозвонился?
Не слушая, я сел перед ней на колени и взял за обе руки.
- Норхен! Дай мне её московский телефон!
- А с чего ты взял, что он у меня есть? – удивилась Нора.
- Как это? У тебя разве нет связи с ней?
- Ну, для связи был телефон этой Раи… Так ты не дозвонился?
- Я не застал её! Она уже в Москве! Я тебя умоляю! Дай мне её московский телефон! Слышишь? А то я в окно выпрыгну!
Нора стряхнула с себя мои ладони и встала.
- С ума-то не сходи, - сказала она сердито. - Ромео недоделанный... Я дала ей свой номер, да, а у неё и телефона в Москве не было.
- У неё же брат в Москве! – закричал я.
- Ну, нет у меня никакого телефона никакого брата! Чеслав, будешь орать – тебя не выпишут. Положат с белой горячкой…
- Ну, что же мне делать-то! – я в отчаянии стукнул кулаком по постели. Потом ещё раз.
- Мебель не ломай, - спокойно сказала Нора. – Что делать? Ждать. И взрослеть наконец… В конце концов, сам виноват. Я тебе когда ещё говорила: разберись со своими женщинами.
- Чёрт! – мне хотелось плакать. - Ещё больница эта некстати, чёрт бы её побрал!
Я прошёл по палате, пнул ногой дверной косяк. Повернулся, заметив взгляд Норы.
- Ну, нету, нету у меня этой вашей верности, которой вы от меня ждёте! Ну, вот нету! Может я дурак, осёл, урод. Но нет у меня этой верности, которая всем женщинам нужна. Я любил Вику до умопомрачения, но я же не было был верен!
- Как это не был верен? – Нора воззрилась на меня с изумлением. - У тебя кто-то ещё был?
- Да не было у меня никого! - закричал я шёпотом. – Не было! Мне просто не нужен был никто. Но это же не верность! Это просто никто не нужен. Потому что всё самое лучшее у тебя уже есть. Понимаешь? Не нужно ничего, потому что у тебя всё есть. Это что, верность? Разве это верность? Это просто… достаточность какая-то… Просто счастье. Но не верность же!
Нора задумчиво посмотрела на меня, потом молча подошла к раковине, молча аккуратно прополоскала банку. И повернулась ко мне.
- А что же тогда верность? – спросила она.
- Ну… - я сел на кровать. - Наверное, если ты какой-то обет себе даёшь, как-то головой осознаёшь это всё. Когда тебе хочется, а ты на себя наступаешь, наступаешь, наступаешь… Говоришь: нет, я вот этому верен… Когда соблазны тебя сжирают, а ты стоишь стеной. Не знаю. В общем, не знаю. А ты знаешь?
- Ты меня сейчас с толку сбил, - сказала Нора. – Я раньше знала, что такое верность. А теперь тебя послушала, и, наверное, тоже не знаю… А ты вообще чего хотел-то?
- Чего я хотел? Нажраться я хотел. Потому что я предатель. Если по-вашему. Сволочь и гад. Приехала Вероника - я был с ней. Я её любил. Приехала… - я запнулся.
- Ещё одна Вероника, - подсказала Нора, откровенно усмехаясь.
- Да, конечно, можно иронизировать, сколько влезет. Да, она приехала, и я был с ней. И я обеих любил. Понимаешь? Ты вот это понимаешь? Что я никого не обманул? У меня сердце в горле стояло каждый раз… я заплакать мог… - я вскочил с постели и пустился мерить шагами палату вдоль и поперёк. - Я одну проводил, она у меня кусок жизни увезла. Вторую проводил – она тоже полжизни унесла с собой, вообще сердце вынула… Понимаешь, одна сердце вынула, другая сердце вынула… А мне что делать? Мне одного хочется. Пойти и надраться. Чтобы не думать ни о чём. Потому что по-вашему я бабник и предатель. А что у меня полжизни убито после этого, это никого не волнует… И ты ещё тут… пришла судить. Ну давай, ты у меня ещё забери что-нибудь, пока я ещё живой… Легкие вон ещё остались… желчный пузырь… А хочешь, возьми мочевой, забирайте всё! Бери давай! Мне уже ничего не нужно!
Я оглянулся от двери – Нора сидела в своём белом свитере и молча смотрела на меня исподлобья. И я замолчал. Выдохся и устал.
- Я тебе кофе горячий принесла, – сказала Нора, наконец. - И хватит орать, никто тебя не судит. Разорался… разобиделся… Вот нужен-то мне твой мочевой пузырь… Иди лучше кофе пить.
Она поставила на тумбочку термос и отвинтила крышку. Волшебный аромат разнёсся по палате, и я рефлекторно вздохнул.
- А что такого-то, - пробормотал я, остывая и подходя. – Вполне хороший пузырь... Без камней…
продолжение следует http://www.proza.ru/2019/12/13/1156.