Я сошла на керченском автовокзале немного бледная, немного зелёная, но вполне живая.
Было морозно, но солнышко светило приветливо, и это было хорошим знаком. Дорогу к музею мне рассказали охотно и подробно, заблудиться тут было невозможно.
Городской автобус за считанные минуты вырулил от автовокзала на набережную. Всё оказалось рядом: не успела я вытянуть шею, чтобы разглядеть море в просветах между домами и заборами, как водитель уже кричал через плечо: кто там до музея – вылазим!
Выбравшись из автобуса, я какие-то секунды боролась с желанием добежать до моря и постоять у парапета, но здравый смысл победил: делу время, потехе час. А времени для дела было в обрез. Ужасно не хотелось беспокоить Раину семью ночью, поэтому надо было всё успеть галопом до обратного четырёхчасового рейса.
Я с любопытством оглядела стены соседней с музеем церкви и направилась прямо к входу, броско отделанному художественным литьём в стиле модерн.
Директор музея оказался на совещании, меня проводили к научному секретарю Кире Петровне, милой женщине в белой кофточке и расшитой гуцульской меховой безрукавке.
Наскоро представившись сотрудником подмосковного краеведческого музея, я предъявила документы. «Я по личному вопросу» – торопливо добавила я, спохватившись, что отношение к московским визитёрам здесь может быть неоднозначным.
Но Кира Петровна московских визитёров не устрашилась, приветливо мне улыбнулась и предложила присаживаться.
- Видите ли, - начала я приготовленный спич, - один из наших внештатных сотрудников в детстве бывал в вашем городе и запомнил рассказы старожилов о некоем дольмене, через который можно попадать в другое время. Они с мальчишками искали этот дольмен и так и не нашли. Узнав, что я еду в Крым, он попросил разузнать, что скрывается за этой легендой. Я подумала, что если этот дольмен есть, то он должен быть задокументирован, как местная достопримечательность и культовый памятник эпохи неолита. Вот, поэтому я у вас, - закончила я.
- Дольмен… - Кира Петровна задумалась. - Ну, я вам так скажу: наша крымская земля на исторические памятники богата, но дольменов в черте города нет. Вообще за дольменами надо на юг, - она сняла очки, положила перед собой на толстую тетрадь. - Севастополь, Инкерман, Ялта, Гаспра… Вот там этого добра хватает, как грибов. И мальчишки там в войну играют, и молодёжь собирается с гитарами, и археологи самозваные лазят, копают там, долбят…
- А как же легенда? – почти расстроенно спросила я.
- Легенда имеет основания, - она покивала головой. - Ходили такие слухи, что в центре полуострова есть заколдованное место.
- Заколдованное место? А что именно говорили? – я даже спину выпрямила, боясь упустить хоть слово.
- Да чего только ни говорили, – Кира Петровна махнула рукой. – И духи-то там обитают, и люди-то там пропадают и не возвращаются, и память теряют... В общем, местный бермудский треугольник, - усмехнулась она.
- Значит, всё-таки, дольмен есть?
- Есть там развалины исторические, да. Но нет никаких доказательств, что это именно дольмен. Просто, знаете, культовые места часто обрастают легендами, далёкими от действительности. А у нас и от действительности далеко шагать не надо. Под землёй всё изрезано: штольни, переходы на много километров… Кто-то когда-то и заблудился ещё при царском режиме, кто-то когда-то и не вернулся. Подземелья – это всегда легенды...
- Значит, это повсеместно? – упавшим голосом спросила я. – Просто традиционные мифы?
- Не совсем повсеместно, именно на этот участок все кивают, да.
- Но хоть какие-то расследования там проводились?
- Знаете… там особо-то не расследуешь, - доверительно посетовала Кира Петровна. – Всё-таки закрытая зона...
- Как закрытая зона? – изумилась я.
- Это же военный объект. Аэродром, полигон…
- Как полигон? - ахнула я удивленно. – На этом месте? Почему военный объект?..
- А вы не знали? – в свою очередь удивилась Кира Петровна. – В Багерово с самой войны аэродром. Потом испытательный полигон в том районе создали, штурманское училище открыли, всё серьёзно там у нас....
- Багерово… Багерово… - эхом повторила я и метнулась в сумку за блокнотом.
Я помнила. У меня это было записано и даже нарисовано рукой князя. Это туда, в ту сторону побежала Белка. Значит, она пробиралась на аэродром? Или в посёлок?
- А когда был построен аэродром? – торопливо спросила я, ища бумажку, нарисованную князем.
- Во время войны. Потом немцы его захватили.
Немцы… Значит, не могла она бежать на аэродром. Она бежала к своим, но куда?
- А посёлок ведь был во время войны? Может, местные жители что-то знают?
- Посёлок был, а как же, уже два века как. Местные, конечно, знают и расскажут и про аэродром, и про каменоломни.
- Каменоломни? Там тоже каменоломни?
- Багеровские каменоломни, да. Там партизанский отряд базировался. И просто местные жители прятались.
- Партизаны… подождите… а как же Аджимушкай?
- Аджимушкай в другой стороне. У нас весь полуостров шурфами внутри изрезан. И Аджимушкайские, и Багеровские, и Старо-Карантинские – все эти катакомбы ещё с первой мировой войны были убежищами. А куда ещё здесь деваться? Лесов нет, кругом вода. Единственный шанс спастись – каменоломни. Сотнями, тысячами люди под землю уходили… Только вот спасся мало кто… - Кира Петровна вздохнула.
- Странно, - пробормотала я, помолчав. – Не помню, чтобы нам в институте про Багеровские каменоломни рассказывали. Аджимушкай, Старый Карантин – знаю, а Багерово не помню…
- Правильно вам не рассказывали. Если бы рассказали – с работы могли бы снять. Всё очень строго было. Засекреченный военный объект, ядерный полигон. Сейчас-то, конечно, после перестройки, полегче стало, а раньше люди подписку давали о неразглашении, вся личная корреспонденция шла через Москву, каждое письмо проверяли... Поэтому Багерово и мало известно широкой общественности. Да и Акмонайские каменоломни мало кто знает. А они по слухам связаны все между собой, под землёй, говорят, полуостров можно пройти из конца в конец, а как там на самом деле - кто знает, в такую экспедицию никто ещё не пускался...
Я молча осмысливала информацию. Теперь мне стало ясно, что это вполне жизненный эпизод, когда князь во сне вдруг наткнулся на лаз, который вёл в длинное подземелье. И даже то, что Белка, случайно провалившись под землю, вернулась домой через штольню – всё это имеет реальную основу, оказывается. А я-то думала - просто сон...
- А насчёт учёта я вам так скажу, - продолжала рассказ Кира Петровна, - под охрану дольмены взяты далеко не везде. Больше сказать – редко где. В городе насущных проблем хватает. С водой, например. Вот, пожалуйста, – она позвенела пустым графином. - Опять сидим без воды второй день. Не до всех развалин у руководства руки дотягиваются. Ну, а народ, сами знаете, как памятники старины бережёт – и свалку устроит, и пьянку устроит, и костры разожгут... Так что... никаких официальных документов насчёт вашего дольмена у нас нет.
- Ясно...
Я, наконец, нашла нарисованную князем карту и положила на колени.
- А это заколдованное место далеко?
- Далековато, - кивнула Кира Петровна. - Вглубь полуострова в сторону Каларарской степи. Отсюда километров двадцать. Как раз в черте полигона. Знаете, - она оживилась. - Вам с этим вопросом надо к Движанскому. Вот он вам всё подробно расскажет. Движанский Сергей Яковлевич, руководитель нашего археологического общества. Он туда организовывал походы с ребятами своими, архаровцами. Это у него кружок так называется - «Архар», - пояснила она, улыбаясь. – «Археология, аргументы, разгадки» - так расшифровывается, ребята сами придумали. Так вот, он к этому месту ходил. Специальное разрешение оформлял у командования, чтобы пройти в закрытую зону. Он у нас энтузиаст, сквозь стены пройдёт. Он вам всё и расскажет, и фотокарточки покажет.
Она глянула на часы – и я тоже посмотрела автоматически.
- Он сейчас экскурсию проводит для гостей города. Подождёте минут пятнадцать? Походите пока по залам, посмотрите.
- Ой, я с радостью. Но у меня ещё вопрос, - заторопилась я. – Меня просили разузнать об одном человеке. У нас есть сведения, что во время войны в вашем музее жила и работала короткое время девушка из Москвы. Мы разыскиваем её. Она жила в… - я полистала блокнот, – жила здесь осенью сорок первого года. До прорыва Перекопа. Помогала сотрудникам музея. Может быть, кто-то знал о ней? Её звали Ниной. Полное имя – Нинель. Ей на то время было 19 лет. Во время бомбёжки пассажирского поезда под Джанкоем ей помогла спастись сотрудница вашего музея, молодая женщина по имени Вера, и временно поселила её здесь. Они вместе участвовали в спасении ценностей от гитлеровских захватчиков, организовывали эвакуацию экспонатов...
- Нинель? – Кира Петровна задумалась. - Не помню, чтобы такое имя встречалось... Но если девушка не была сотрудницей, никаких официальных документов быть не может даже предположительно. Значит, только частные воспоминания. Тут вам надо со старожилами говорить.
- На неё карточку продуктовую оформляли, – вспомнила я.
- Карточка – конечно, документ, - кивнула Кира Петровна. – Если она сохранилась. И если она оформлена была на её имя. Но, как вы понимаете, шансов мало. Это неотоваренные карточки сохраниться могут. У нас есть продуктовые карточки в военном отделе, жители приносили. Но я не помню такого имени. Вам надо у старейших сотрудников музея узнавать.
- А Вера? Она же сотрудница как раз.
Кира Петровна встала, сняла с верхней полки несколько папок.
- Сейчас посмотрим, - пробормотала она, надевая очки и принимаясь листать папки. – Все музейные архивы во время войны погибли. Но кое-что потом восстанавливали... Фамилию Веры вы не помните?
- Нет. Возраст – от 25 до 30 лет.
- Вот я всех смотрю… Коваленко Вера… перед войной вышла на пенсию. Это не она… Нет, без толку тут искать. Вам может помочь разве что Галина Борисовна Скороходова. Она до войны заведовала отделом культуры. Если она себя хорошо чувствует, с ней можно будет увидеться и поговорить. Она болела последнее время. Возраст… Я вам адрес сейчас дам. Она здесь недалеко живёт. Вторая Митридатская улица. Прямо на Митридатской горе.
- На Митридатской горе? А она рядом? – удивилась я.
- А вы её не заметили?
- Так это там, за музеем, холм? – догадалась я и вдруг почувствовала волнение.
- Конечно. Вы пройдите туда, такая хорошая погода сегодня. Поднимитесь, полюбуйтесь на город.
- Интересно… - я покачала головой.
- Да, очень. Приятно видеть заинтересованного человека. Вы надолго к нам? Я бы вам помогла с экскурсией по музею.
- Я бы с огромным удовольствием… но у меня так мало времени… - я развела руками. - К сожалению… Буквально часа два…
- Ну, тогда пойдёмте к Сергею Яковлевичу, – Кира Петровна поднялась из-за стола. - А по дороге я вам, как гостю из Москвы, покажу закрытую экспозицию. Вам будет интересно. Приедете в Москву - расскажете, какие у нас здесь экспонаты бесценные…
Меня повели через залы - мимо знакомых ещё со школы чёрно-золотых амфор и каменных табличек. Я зачарованно оглядывалась. Витрины манили, но я послушно неслась по залу за расшитой безрукавкой.
- Мы самые главные находки не можем держать в помещении музея, – рассказывала по дороге Кира Петровна, - у нас нет соответствующей охраны. Но кое-что вы увидите. Я вам покажу закрытую экспозицию. На неё специальный пропуск должен быть и только с экскурсоводом. - Проходите сюда.
Она отперла несколько замков и впустила меня в совсем маленькую комнатку с одной-единственной длинной застеклённой витриной.
- Вот, любуйтесь…
Я медленно, заворожённо пошла вдоль стола, обтянутого чёрным бездонным бархатом. Да тут было чем полюбоваться. Поэтому я и не сразу поняла, за что глаз зацепился так, что сердце словно сделало лишний удар. Я отшагнула назад, вгляделась. Вот оно... Прозрачный камень, чуть неправильной формы, почти бесцветный, слегка опалесцирующий. Он протаивал по краям то бледно-жёлтым, то бледно-сиреневым, а в самом центре его густился тревожащий сумрак.
Это было кольцо из моего сна.
продолжение - http://www.proza.ru/2019/11/06/1601