предыдущее - http://www.proza.ru/2019/09/23/936
Среди прозрачных, призрачных строений
брожу как тень, брожу как привиденье,
не отличая день от сновиденья
в изменчивом потоке настроений.
(Лев Васильев)
Укрепившись воспоминаниями, вернусь ко главному входу в Университет. В маленький домик слева от калитки я ходил на свою кафедру теоретической физики. Туда приходил и выдающийся ученый, академик Владимир Александрович Фок (его портрет - второй слева). К сожалению, он тогда уже не брал учеников-дипломников, но немного консультировал, в том числе и мой диплом. По его способности «пробивать до конца» любую задачу, не поддававшуюся другим, его – правда, раньше моего времени – называли «физико-математическим чудовищем», по аналогии с прозвищем великого Анри Пуанкаре (к слову, основателя и теории относительности).
Этот домик знаменит еще тем, что в нем жили ректоры Университета: Плетнев, которому Пушкин посвятил «Евгения Онегина», и Бекетов, дед Александра Блока, именно здесь и родившегося.
Так что если я шел в Университет по Неве, а назад ехал на трамвае до улицы Декабристов (Офицерской), где и последняя квартира Блока, я как бы замыкал круг его жизни… Да вдобавок за четыре дома до моего на Писарева (Алексеевской) мог встретить его Кармен… ( в те времена она тоже жила на Офицерской).
Всё это было, было, было,
Свершился дней круговорот.
Какая ложь, какая сила
Тебя, прошедшее, вернет?
(Блок)
В торцевую дверь очень длинного здания двенадцати коллегий (петровских аналогов министерств) проходил в свой кабинет ректор, Александр Данилович Александров, выдающийся геометр, можно сказать, вернувший интерес к «геометрии в целом» (фото слева). Мог пройти и каждый, хотя бы, чтобы просто посмотреть знаменитый по многим фильмам коридор второго этажа, В его окнам мы бы увидели во дворе и дом, откуда Александр Попов передавал первую радиограмму, и окна, за которыми в мое время трудился Васильев над передачей мысли на расстояние без приборов. При этом сам А.Д. твердо оставался на позициях диа- и истмата, но не рассматривал их силовой аргумент. В Университет приезжал с предельно популярными лекциями о своей «теории времени» астроном Козырев, а позднее А,Д. издал его, мягко говоря, спорные труды. Он поддержал в 50-е и генетику, а вначале шестидесятых в ЛГУ вышел и первый учебник по ней.
В его выступления иногда еше врывались воспоминания об острых дискуссиях 50-х годов, когда ему и Фоку приходилось защищать от псевдомарксистской критики теорию относительности (а Фоку – еще и квантовую механику). Он способствовал научной работе своих учеников, независимо от их политических воззрений, а одного из них навещал в тюрьме (как понимаю, уже после переезда в Новосибирск).
В конце коридора располагалась фундаментальная библиотека, в просторечии «горьковка». Многие, многие часы провел я в ее читальном зале – и один, и вдвоем…Как и в библиотеке Академии наук, на столах по вечерам горели неяркие, но такие уютные настольные лампы. И как много воспоминаний и сожалений о, возможно, упущенном, переносят в прошлое…
О, пожелтевшие листы
В стенах вечерних библиОтек,
Когда раздумья так чисты,
А пыль пьянее, чем наркотик!
(Николай Гумилев)
А если голова отказывалась воспринимать формулы, можно было попросить у библиотекаря огромный фолиант Библии, - прямо на полке за ее спиной, и перенестись в иной мир...
Как и у очень многого в Питере, история каналов в нем – многослойная. Есть просто текущие каналы, есть подземные, заключенные в трубы, есть засыпанные, а есть – существовавшие лишь в воображении и планах основателя города.
Вот и мы, не попав во двор Университета, пройдем вдоль коллегий по Менделеевской линии – набережной такого «виртуального» канала. Далее, через небольшую площадь, мы заходили со двора на родной физический факультет. По пути нас приветствовали в вольерах или облаивали многочисленные собачки, работавшие в Институте физиологии.
Здесь нам прочел, вероятно, свою последнюю учебную лекцию по математике академик Владимир Иванович Смирнов (правое фото). Его очень многие знают по пятитомному курсу; он жаловался, что ему уже не присылают и авторских экземпляров многочисленных переизданий. Нередко он вспоминал, как тот или иной вопрос обсуждался в такой-то аудитории в 1913-м году. Тогда казалось, это почти доисторические времена; но вот столько же прошло с той лекции… Посреди семестра он передал нас младшему коллеге.
В своих воспоминаниях о Фоке Владимир Иванович с юмором рассказывал о таком эпизоде: Фок спросил его об одной нерешенной задаче, и В.И. ответил, что она, должно быть, трудная и займет много времени, если и удастся… Но Фоку удалось решить ее в ближайшие дни, и он долго стеснялся сказать о том В.И. Наверно, совсем другие люди были тогда…
Здесь же ректор рассказывал на Дне физика, первого апреля, как он добивался в Москве с 1955 году создания нового университетского городка. Позже, уже приехав из Сибири, дополнил: ему в Обкоме предложили на выбор два места: Девяткино и Петергоф. Причем сказали, что в Петергоф скоро пройдет метро, а в Девяткино – не планируется. Естественно, он выбрал Петергоф (точнее Старый Петергоф). Но вышло все наоборот ; уже в 1977 году метро достигло Девяткина, а в Петергофе нет и не будет.
Выйдя из здания по парадной лестнице, мы оказываемся на другой реке – Малой Неве (фото внизу).
Понимаю: со мною не просто;
Ведь и сам я порою не рад,
Исчезая на облачный остров,
Где над Невкой встаёт Арарат,
А Славянка сольётся с Курою…
Там внезапно тоннелем времён
Пролетишь на полвека в былое;
И мечты, и реальность, - как сон,
Всё сплетается между собою,
Словно путь мой ещё не решён…
(Н.С.)
Контекст: Мой Университет - http://www.proza.ru/2016/08/11/970
http://www.proza.ru/2010/12/22/745