60
То, что услышала дальше Триша, не укладывалось ни в какие рамки. Ей и так сложно было осознать, что она на самом деле является продолжательницей совсем другого рода, что родители ей по крови не родные. Внезапно появившийся дед был пока человеком чужим, и даже как-то не верилось, что все происходящее вообще правда.
А со слов Олеся – Анатолия выходило, что в далеком-далеком прошлом их предки чего-то между собой не поделили. Причем обиду затаил именно его родственник, да такую, что сумел не только сам впитать ее в себя, но и привил ее своим детям, а те уже «по наследству» передали это черное чувство дальше. И почему-то все Марочниковы считали, что противник заслуживает сурового наказания. Если честно, то наказание рассматривалось весьма кровавое – род Пожарских должен быть уничтожен. Когда в родах умерла мать Триши (и, как считалось, ее дочь), семейство Марочниковых вроде бы успокоилось. Но перед смертью тетя Анатолия открыла правду – настоящая девочка Пожарских жива. Отыскать ее - было делом времени…
Сам Анатолий неспроста оказался рядом с Тришей. У него была конкретная цель – проследить за нею, потом… Что будет потом, он пока и сам не знал. Судя по-всему, команда была такая же, как и всегда – отмщение. Но, увидев Тришу, познакомившись с нею, Анатолий не понимал, почему он должен исполнять этот дурацкий приговор. Всю жизнь ему внушалось, что если бы не Пожарские, то их семья была бы сказочно богата и жила бы в процветающей Европе. Когда его отец нашел «потеряшку», она была уже взрослой замужней дамой, к тому же женой состоятельного человека. Овдовев, Триша еще и сказочно разбогатела. Это было последней каплей. Анатолию было указано куда ехать и что делать. Но про фонд он не знал. И про то, что кто-то намеревается отобрать у вдовы деньги, тоже.
Слушая Анатолия, Триша ощутила вдруг такую нервную дрожь, что с трудом сдержалась, чтобы не застучать зубами. Господи! Да разве так бывает?! Разве может такое случиться с одним простым человеком, тем более женщиной?! Как можно было тащить через столько лет какую-то просто животную ненависть? Как можно приговорить человека просто так, даже не видя его, не зная – кто он и что из себя представляет?!
- Скажи, зачем нам все это? – каждое слово давалось Трише с трудом, но она точно знала, что молчать сейчас нельзя. Опасно. Смертельно опасно. Ни в коем случае не надо давать страху одержать победу над разумом.
- Что – это? – переспросил Анатолий не оборачиваясь.
- Ну-у… все это, вся эта непонятная вражда, ненависть. Что мы такого сделали друг другу, чтобы грызть глотки? Лично я просто не понимаю. Может быть, ты знаешь?
Перепачканное кровью и пылью лицо Анатолия повернулось, наконец, в ее сторону. Холодно глянув на Тришу, он ответил не сразу.
- Не знаю.
И все. Сказал, и тут же отвернулся.
Веревка больно врезалась в запястье. Руки и ноги начинали затекать. Триша поерзала, пытаясь хоть немного размяться.
- Вот и я не знаю. Прямо какие-то страсти шекспировские, честное слово! Монтекки и Капулетти, блин! Да я вообще совсем недавно узнала, что я - Пожарская. Твоя, между прочим, родственница помогла. Ты-то хоть в курсе?
- В курсе, - буркнул Анатолий.
- Но, если честно, то я на нее не в обиде. Благодаря ей я все равно выросла в хорошей семье. И у меня есть и мама и папа. А так не было бы никого. Настоящая мать умерла, про отца вообще никто ничего не знает. Ты, кстати, со своими родственниками случайно не в курсе – кто он?
Молчание.
- А ведь мы с тобой могли просто так где-нибудь встретиться. – Она помолчала. - Представь, мы ведь могли даже влюбиться друг в друга. И пожениться могли. Прикинь, да?!
Анатолий не отвечал. Триша, чувствуя, что ее тело опять начинает охватывать нервная дрожь, усмехнулась:
- И даже дети могли бы быть. Представляешь?! У Ромео и Джульетты были бы дети… Господи, да что я такое говорю… Шекспир, наверное, в гробу переворачивается…
Ее зубы вот-вот начнут отстукивать нервную дрожь.
Но хмурый собеседник, наконец, подал голос:
- Не было у них детей. И у нас не будет.
- Конечно, не будет, – хмыкнула Триша. – Какие тут, к дьяволу, дети! Вы же и их, как котят, всех утопили бы!
Анатолий зло сверкнул глазами.
- Если тебе будет легче – я тебя давно бы уже мог убить. Но ты же жива.
Ну да, с этим можно было согласиться. Сильному и неглупому мужчине справиться с ничего не подозревающей женщиной труда не составляло.
- Чего же не убил?
А, действительно, почему?
Марочников шевельнулся. Триша не без сочувствия посмотрела на него. Она могла только догадываться, как ему на самом деле больно.
- Хотел разобраться. Не понимал, что же в тебе такого, за что тебя нужно уничтожить.
- А если бы нашел какой-нибудь изъян? Тогда что, прихлопнул бы?
- Вряд ли… Пора уже прекращать эту войну.
- А ты вообще людей когда-нибудь убивал?
Анатолий не ответил.
61
- Нам надо бежать! Все равно они нас в живых не оставят! – Триша стала оглядываться, пытаясь отвлечься от услышанного и сообразить, как можно освободиться.
Развязать веревки не получится – толщина синтетического шнура и хитро завязанные узлы не позволяют это сделать. Как, впрочем, и перегрызть их. Перерезать, перепилить – нечем, она уже прикидывала и этот вариант.
Надо бы выбраться наружу. Но как это сделать? Доски прибиты крепко. Да и выбравшись из сарая, как передвигаться? Связанные ноги не дадут им далеко уйти. Даже ползти не удастся - руки у обоих связаны за спиной.
Решили все-таки попробовать выбить доску. Нашли, какая потоньше, на случай, если придется ее потом доломать. Улеглись рядом и «в четыре ноги» принялись за дело.
Доска поддалась не сразу, но все же гвоздь понемногу начал выходить из бревна. И Анатолий и Триша устали, их снова начала мучить жажда. Кое-как допив остатки воды, они добились, наконец, результата – доска была выбита.
На то, чтобы подняться и повернуть доску ушло еще немало времени – ноги дрожали и подкашивались. Но зато снаружи нашлась надежда на спасение – неподалеку от сарая валялась стеклянная бутылка. Разбив ее о камень, Анатолий вооружился крупным осколком и начал пилить веревку, что стягивала руки Триши. Триша, как могла, старалась помочь, двигала связанными руками вверх-вниз.
- Кто такой Панкратов? – спросил он вдруг.
Триша приостановила работу, раздумывая. Да, это именно тот Панкратов, известный в их городе делец, про которого поговаривали, что он замешан и в торговле наркотиками и даже в поставках оружия. Честным путем больших денег не заработаешь, хоть убейся, так что и сам покойный Подгоров проворачивал дела, дай боже! Но, если даже у него было стойкое отвращение к этому человеку, то что уж говорить о нравах самого Панкратова! Тот не гнушался ничем. «Мать родную продаст, лишь бы копейка на ладони звякнула!» - обронил как-то один из властителей города, когда речь вдруг зашла о Панкратове.
Услышав все это, Анатолий только покачал головой.
Наконец была одержана еще одна маленькая победа! Шнур, стягивающий руки Триши, был перерезан! Но от долгой неволи ее руки затекли так, что она просто не могла взять и удерживать осколок. Неимоверным усилием ей это удалось, но она успела сильно порезаться.
Чуть не плача, Триша пилила синтетический шнур, он пружинил, импровизированное лезвие несколько раз отскакивало и соскальзывало! Но, наконец, и руки Анатолия обрели свободу!
Когда они, орудуя уже двумя осколками, заканчивали распиливание пут на своих ногах, где-то далеко послышался звук приближающейся машины.
Продолжение:http://www.proza.ru/2019/09/17/790