ОТЕЦ
Отец, Владимир Давыдович, был кузнецом.
Когда наступило лето, вновь для нас, детей, появились неограниченные возможности в передвижении. Сугробов нет, морозов нет – тёплой одежды и обуви не нужно: беги, куда вздумается. Родители весь световой день на работе в колхозе. Присмотр за мной поручен старшим сёстрам, Нине и Маше, но им не так-то просто было за братцем уследить – рос я шустрым, на одном месте долго усидеть не мог.
Вот однажды сёстры работали в огороде, пололи и окучивали картофель, а я бегал между грядками. Поживиться тут особо было нечем: морковь ещё не подросла, тонкие её хвостики были совсем невкусными. Горох дал стручки, но они ещё не налились. Всё остальное – лук, капуста, укроп – были для меня несъедобны и потому не интересовали. Скучно мне стало.
Я знал, что отец работает в колхозной кузнице, не раз видел, как он уходил на работу через огород и дальше по лугу. Кузница стояла в метрах 500 от нашего огорода, на лугу, на берегу Мохового озера, и была хорошо мне видна, но я там ещё ни разу не был. Вот и решил сбегать посмотреть, как отец работает, разузнать, что за стук ежедневно доносится из кузницы, что куют и как.
Перелез через прясло (изгородь) и пошёл, не выбирая пути, но ориентируясь на кузницу. Дорога осталась справа, а пройдя метров сто, я упёрся в кочкарник: высокие кочки, поросшие осокой. До кузницы ещё далеко, мне же казалось – рукой подать.
Я постоял, размышляя, почему дальше нет дороги, почему люди не ходят через кочки, ведь так ближе… Решил идти прямо. Через несколько метров почувствовал под ногами сырость, потом грязь, а потом и вода показалась. Кочки здесь ещё выше, трава гуще.
И вот стою между кочками по пояс в болотной жиже. Над головой трава смыкается. Раздумываю, идти дальше или вернуться. Наверное, я пошёл бы дальше, в глубь болота, – уж очень мне хотелось попасть в кузницу, и неизвестно, как бы закончилась эта история.
Но, на моё счастье, на обед, обогнув болотце, шёл молодой парень, молотобоец Михаил Шуньков. Вероятно, боковым зрением он заметил над кочками мою торчащую голову, остановился метрах в 10, стал рассматривать, что это там шевелится в кочкарнике. Я понял, что если он вытащит меня из болота, то передаст в руки сестёр, меня накажут, отшлёпают за самовольный побег.
Решил я спрятаться за кочку, сделал несколько движений, и это ещё больше привлекло внимание моего спасителя. Подошёл он поближе, ну и увидел голову ребёнка, испугался, наверное, больше меня. Подбежал, поднял меня на руки.
Спрашивает с испугом, как это я попал в болото. Конечно, я объяснил, что иду к отцу в кузницу. Покачал он головой и со мной на руках, выйдя на тропинку, повернул назад. Отец, увидев меня да ещё на руках молотобойца, удивился, стал расспрашивать. Михаил рассказал, что я стоял между кочек и молчал, а если б прошёл чуть дальше, оказался бы в яме по шею и утонул – и никогда моё тело не нашли бы!
Отец, вздохнув, забрал меня из рук молотобойца, поставил на землю, спросил, зачем я пошёл в болото. Я стал сбивчиво говорить, что шёл к нему, в кузницу, что не знал дороги и думал, что смогу перейти болото по прямой… Ещё долго по пути в избу отец объяснял мне, как хитро болотная грязь засасывает и человека и животных, как трудно из неё выбраться, а идти и вовсе невозможно, даже коровы и лошади не лезут в болото, боясь утонуть.
Дома отец сделал выговор сёстрам, оставившим брата без присмотра. Меня он не тронул, сестёр же, как водится, отшлёпали. Ну а они, конечно, на мне отыгрались: пару раз я получил-таки крапивой по голым ногам.
Продолжение на http://www.proza.ru/2019/07/18/372