Илья торопился на собрание. Опаздывать он не любил, всегда приходил заранее. А сегодня так скрутило, что хотел бежать к матери, просить её сделать обезболивающий укол. Две таблетки анальгина принял, вроде отпустило. Последнее время приступы участились, не хватало ещё в преддверии Нового года загреметь в больницу! Если бы не тот злополучный день, когда он угодил в прорубь…
Бывает, что человек хочет переписать жизнь заново, с чистого листа, как говорится. Илья не хотел. Единственное, что он бы вычеркнул из своей жизни – это два дня. Первый – тот злополучный день, когда он угодил в прорубь, и второй – когда ударил по лицу мать. Два самых горьких момента в его жизни, которые занозой застряли в сердце, напоминая о себе от случая к случаю. Он знал, что мать его простила, но он-то себя не простил... Хотел верить в то, что дети у них с Милой обязательно будут. Осталось совсем немного подождать до окончания института, и тогда… А что тогда? Да ничего! Не будет у него детей! Никогда не будет! Остались его дети, вероятно, в олошкинской проруби… Если бы в тот вечер он не перепил с Юрасиком водки… Если бы… Почему он вообще связался с Золотовым? Последний человек ведь не только на деревне - по всей округе! А его к нему потянуло тогда. Юрасик много рассказывал о Миле. Поначалу забавные истории, нисколько не порочившие девушку. Это потом, позже, он распоясался и показал своё истинное лицо, поливая её грязью. Илья его неоднократно предупреждал, бывало, что и прикладывал слегка кулаки, а в тот зимний вечер не удержался – въехал со всего маха. Хорошо, что не убил! Ванюшка у него замечательный просто! Смышлёный такой парнишка и к нему, Илье, тянется. Каждую субботу приходит, как большой, с веником и чистым бельём, вдвоём они идут с ним в баню. Первыми! После них Мила с Зоюшкой. Чай садятся пить все вместе, потом он провожает Ванюшку домой, передаёт его Зинаиде, которая почти сразу после рождения сына перешла жить к Надежде. Обе женщины души не чают в парнишке, а Юрасик, сволочь такая, как пил, так и дальше пьёт, нет ему никакого дела до сына. Горько, что при живом отце, Ваня безотцовщиной растёт.
На собрание он всё же немного опоздал. Выступавший Добромыслов, бросив на него укоризненный взгляд, продолжил:
- Мы добились лучших производственных показателей не только в нашем районе, но и в области. Поголовье крупного рогатого скота составило более четырёх тысяч голов, надой на одну фуражную корову – пять тысяч сто семьдесят килограмм! Это заслуга нашего бесценного зоотехника – Ольги Анатольевны, которая в любое время суток, в любую погоду на своём посту. И это заслуга наших доярок и телятниц! Увеличилось поголовье свиней и птиц…
Опоясывающая боль в спине мешала Илье слушать директора совхоза, он попытался поудобнее устроиться на стуле, но при малейшем шевелении становилось только хуже. Подступила тошнота. Он не мог встать и уйти, но и терпеть подступившие рези сил уже не было. Казалось, тело заковали в сжимающийся металлический обруч, что он вот-вот сойдётся где-то там, за спиной, и разорвёт все внутри.
- Илья, что с тобой? – тихо спросил у него сидевший рядом Пётр Морозов. – Бледный ты какой-то. Заболел что ли?
- Плохо, - еле разжимая губы, ответил Илья.
- Михаил Антонович, Заботину плохо! – это было последнее, что услышал Илья, проваливаясь в чёрную пропасть завладевшей им нестерпимой боли.
Сознание возвращалось к нему медленно. Он видел перед собой расплывшееся лицо матери.
- Где болит, сынок?
- Спина…
- Сейчас полегчает, укол тебе сделала.
Ему и, правда, стало полегче. Боль медленно, но всё же отступала. Он уже слышал за стенкой голос Добромыслова, говорившего о повышении урожайности с каждого гектара земли.
- Перенесли тебя мужики, - не дожидаясь вопроса, пояснила Анна Петровна.
- Миле только ничего не говори пока, мама!
- Тебе к доктору надо, Илюшенька. Почки – дело серьёзное!
- Почки – парный орган, - улыбнулся через силу Илья. – Ничего страшного! Уже было такое. Поболит-поболит и перестанет.
- Всё же завтра поедем в поликлинику. Пусть хоть лекарство пропишут тебе.
- А ты у меня на что?
- Я только фельдшер, сынок! Здесь врач нужен, - с кротким вздохом ответила Анна Петровна.
- Ладно, мать! Там видно будет.
Превозмогая боль, Илья поднялся и, шатаясь, как пьяный, вышел на улицу. Возвращаться на собрание было как-то неловко.
- Лучше бы в поликлинику… - попыталась всё же вразумить Анна Петровна сына, но тот только отрицательно покачал головой.
Ночью ему опять стало плохо. Добавилась лихорадка. Температура поднялась почти до сорока градусов. Напуганная его состоянием, Мила побежала к Анне Петровне. Та, не раздумывая, вызвала скорую помощь.
Из районной больницы Илью в тяжёлом состоянии увезли в областную. Прогнозы врачей были неутешительными.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/05/14/135