Начало в повести "МОЙ ДЕД - ВРАГ НАРОДА": http://www.proza.ru/2019/03/14/796
и в повести "ВЫПУСКНИЦА БЕСТУЖЕВКИ": http://www.proza.ru/2019/04/08/698
1. ВОСТОЧНАЯ СКАЗКА И ЛЕСНАЯ БЫЛЬ
В самом раннем возрасте у меня в Самарканде лучшим другом был двугорбый верблюд. Старый, облезлый, потерявший надежду найти себе хоть какую-нибудь работу. Он не надеялся ни на какое вознаграждение, а появлялся под окном нашей хижины наверняка от доброты душевной.
Вместе с ним приходил хозяин-узбек, очень похожий на него. Старичок был немного глуховат. «Юрищкя, Юрищкя!» - кричал он изо всех сил, аж в ушах звенело. Это означало, что пора отправляться на прогулку.
Узбек сажал меня на верблюда. Его горбы оказывались гораздо выше моей головы. Я проводил ладошкой по их короткой, но упругой шёрстке, и мой друг трогался с места, слегка покачиваясь. Он делал два-три круга по раскалённому песку, потом останавливался, чтобы передохнуть.
И я сразу же говорил: «Якши!» («Хорошо!») Хозяин его сказал мне, что иначе он будет брыкаться, кусаться, лягаться и даже плеваться.
Сидя на верблюде, я хорошо видел старинную мечеть, а сбоку от неё – вечно шумящий базар, где при входе сидел, скрестив ноги, мусульманин на пёстром коврике, в полосатом халате и тюбетейке. Рядом с ним возвышалась гора персиков. «Отдыляется, отдыляется!» - зазывно кричал он, намекая на то, что косточка отделяется от мякоти, и, следовательно, ароматный плод готов к употреблению.
Иногда рядом с базаром для разнообразия раздавались крики иного сорта. Шла толпа дервишей. Они замаливали свои грехи, крича нечто подобное: «Шахсей-вахсей! Шахсей-вахсей!» * и хлестали себя плетьми яростно и жестоко, до кровавых рубцов на обнажённых спинах.
Разумеется, не этим славился базар, а густым ароматом всевозможных пряностей, удивительной снедью и напитками, коврами, керамикой, золотой чеканкой, скакунами, ишачками при оглушающем шуме и гаме. Кто не был на восточном базаре, потерял многое…
Мою восточную сказку сменила не худшая – лесная. Из Самарканда мы переехали в Россию, в санаторий посёлка Вербилки недалеко от города Дмитрова. Шёл 1940 год.
В незнакомые места
Еду в розовой карете.
Всё бывает неспроста
На кочующей планете!
Неспроста и чудеса:
Белый снег, мороз трескучий,
Подмосковные леса
И Москва, на всякий случай!
Зима – она впереди. А пока я сижу на скамейке рядом с крыльцом двухэтажного деревянного здания. Передо мной огромная клумба цветов с анютиными глазками. Они нас радовали ещё не один год.
Справа от санатория – речушка со смешным названием Якоть-Слякоть. Она не широка и не глубока, но кажется мне огромной и стремительной по сравнению с любым, даже самым большим арыком. На её поверхности бело-жёлтые кувшинки. Тёмно-синие стрекозы подлетают и садятся на них.
А кругом – густой, сосновый мачтовый лес, где под ногами мягкий ковёр изо мха. Здесь можно собирать ягоды, грибы, шишки, их видимо-невидимо. По веткам сосен носятся бесчисленные семейства белок. Они не боятся бегать рядом с нами по земле.
Расставшись с верблюдом, я нашёл тут новых друзей. О них я вам сейчас и расскажу.
____________________________
* Религиозная церемония у шиитов, имитирующая страдания и гибель имама Хусейна.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/05/05/763