Маша по-хозяйски поставила чайник и насыпала побольше заварки, как он любит.
Савва удовлетворённо потянулся, ужин был сытный, теперь не мешало бы и размяться...
- Иди ко мне, моя девочка! Брось ты эту посуду, есть кому убрать.
Маша всячески пыталась оттянуть начало разговора, но когда он начал её лапать, не сдержалась.
- Милый, мне нужно тебе что-то важное сказать!
- Ну, говори, - его руки уже пробрались под её рубашку.
- Подожди! - Мария отстранилась и, вздохнув, продолжила. - Кажется, я беременна.
Он на какое-то мгновение остолбенел, а потом, опомнившись, кинулся её целовать.
- Неожиданно, конечно! Но какая, к чертям, разница! Я всё равно хотел на тебе жениться! Никому, никогда тебя не отдам! Поняла, Машутка? Ты - моя! Всё. Я больше ни на одну лярву не смотрю! Это ж надо же, дождался в тридцать девять лет!.. Его лысеющая голова уткнулась ей в грудь. - Малышка моя! Маха!..
- Может рано ещё, как считаешь? - с надеждой выпалила Мария.
- Ты чё! Только попробуй! - в его голосе прозвучали стальные нотки. - Да я за тебя и за нашего малыша всех порву, вот этими вот руками! Или забыла?..
- Нет, что ты, Савушка, век помнить буду!
- То-то же! Я тебе свою любовь доказал, теперь твоя очередь, милка! Сына хочу! Наследника! Даже имя уже знаю, давно решил, что как батю назову - Димоном.
Так звали его "босса", недавно погибшего, место которого теперь занял сам Савва.
- Нельзя называть именами тех, кто плохо кончил, - попыталась возразить Маша.
- Моя воля, поняла? Твоё дело слушаться...
- А если это девочка? - Маша погладила свой живот.
- Если девка, сама решай, - он засмеялся, - я в бабьи дела не лезу, но и ты в мои не встревай! Иди же, хватит болтать...
После концерта, он долго не мог прийти в себя, сидел в гримёрке и пил горькую. Поводов было, как никогда, предостаточно. Опять забыл текст и сбился на последнем куплете. Кроме того, голос никак не хотел звучать, а петь было надо. Надо петь, когда сердце болит и все мысли о том, как там его дочь?
Вспомнил, как во время прощания Аллочка ненадолго пришла в себя, и, цепляясь за руки отца, плакала. Ей всё труднее было говорить, но они понимали друг друга и без слов.
Музыканты его группы отправились на организованное для них застолье, Вячеслав хотел побыть один, заперся в номере гостиницы. Бутылка водки, несколько фруктов, вот и весь ужин. Всё равно аппетит отсутствовал напрочь.
"Я смотрю в темноту, я вижу огни.
Это где-то в степи полыхает пожар.
Я вижу огни, вижу пламя костров.
Это значит, что здесь скрывается зверь.
Я гнался за ним столько лет, столько зим.
Я нашел его здесь, в этой степи.
Слышу вой под собой, вижу слезы в глазах.
Это значит, что зверь почувствовал страх.
Я смотрю в темноту, я вижу огни,
Это значит, где-то здесь скрывается зверь."*
Набрал номер Жанны, в ответ - гудки. Хоть бы сообщение написала, что да как... Ничего.
Мира тоже молчит. Наверное, обиделась, что не захотел её приезда.
"Как-нибудь всё утрясётся!" - уговаривал сам себя. Аллочке станет легче, и он их обязательно познакомит. Мира ей понравится. Разве может она хоть кому-то не понравиться? Славное, нежное, ласковое солнышко, согревающее всё вокруг. Даже музыканты из группы и то, казалось, завидуют их счастью. Оттого и посмеиваются втихаря. Но не время сейчас нежиться в любви, когда с ребёнком такое!.. Чувство вины не отпускало, и он словно пытался наказывать себя самого, отвергая участие дорогого человека, лишая себя радости видеть её, слышать, дышать с нею одним воздухом.
Впереди ещё несколько городов, в каждом по два-три концерта. Деньги нужны. Не знаешь, что будет завтра, какие предъявят счета. Вячеслав схватился за голову, хотелось уснуть, забыться, выключить мозг и раствориться в небытии, хоть на короткое время забыть обо всём.
"Он, я знаю, не спит, слишком сильная боль,
Все горит, все кипит, пылает огонь.
Я даже знаю, как болит у зверя в груди,
Он идет, он хрипит, мне знаком этот крик."*
Звонок вырвал его из плена накатившей сонливости.
- Прости, что раньше не позвонила, ждали результатов обследования, говорят, что Аллочке срочно нужна операция, но она будет стоить...
В глазах потемнело, в горле стало сухо, и по телу пробежал холодный озноб.
- Жанна, не переживай, что-нибудь придумаем, соглашайся на всё.
Он дал отбой. Налил стакан и опрокинул его залпом до дна. "Завтра будет новый день, завтра появятся силы и просветлеет разум, а сейчас..."
Закурил и, слегка покачиваясь, подошёл к открытому окну, горстка фанатов всё ещё дежурила у входа. Увидев своего кумира, девчонки радостно заголосили, парни дружно заорали:
- Слава, выходи! Выпей с нами!
"Я кружу в темноте, там, где слышится смех,
Это значит, что теперь зверю конец.
Я не буду ждать утра, чтоб не видеть, как он,
Пробудившись ото сна, станет другим.
Я не буду ждать утра, чтоб не тратить больше сил,
Смотри на звезду – она теперь твоя.
Искры тают в ночи, звезды светят в пути,
Я лечу и мне грустно в этой степи."*
Он закрыл окно и подошёл к зеркалу, из-под густых бровей на него смотрели потухшие тёмно-карие глаза с расширенными зрачками. Лёг на кровать, прикрыл веки, и продолжил плыть по течению звучащей в голове музыки...
"Он уже крепко спит – слишком сладкая боль,
Не горит, не горит, утихает огонь.
Когда утро взойдет, он с последней звездой
Поднимется в путь, полетит вслед за мной."* - и так всю ночь. Песня не отпускала, пока в полудрёме не родился последний куплет:
"Когда утро взошло, успокоилась ночь,
Не грозила ничем, лишь отправилась прочь.
Он еще крепко спал, когда слабая дрожь
Мелькнула в груди, с неба вылился дождь.
Он еще крепко спал, когда утро взошло..."*
*Слова из песни «Зверь» группы «Наутилус Помпилиус». Автор текста и музыки – Вячеслав Бутусов.
https://www.youtube.com/watch?v=Ez3RGAPhx84
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/01/18/1218