Времена года, не смотря на то, что шла война, неизменно сменяли друг друга, и за весной пришло лето с жаркой погодой, с полевыми цветами, мухами и комарами. Когда наступало затишье, и не было слышно отдаленного грохота взрывов и оружейной канонады, прачкам казалось, что войны нет, но по какой-то странной причине они, совершенно разные люди, собрались здесь вместе и стирали солдатское белье. Они, бывало, ссорились, придирались друг к другу, обижались, подолгу работали, не проронив ни слова, но чаще всего царила мирная обстановка.
– Эх, девчонки! Как же хорошо летом, – с удовольствием произнесла Светлана Колмогорова. – Вот работаем тут, как проклятые, а все равно радуемся теплу и солнцу. Страшно даже подумать, что лето пролетит быстро и зима наступит, и снова в землянке стирать будем, снова этот спертый воздух и едкий дух от мыла «К». Столько лет прожила на свете и не знала, что такое мыло существует.
Она бросила гимнастерку в корыто, разогнула затекшую спину, и развела руки в стороны и потянулась.
– Вот кончится война, буду стирать только душистым мылом, – Светлана мечтательно улыбнулась и подмигнула Фирузе. – А, может, и вообще стирать не буду, буду в прачечную относить. Я до войны знала одну женщину, Нюрой звали. Она домработницей работала в семье какого-то большого начальника по снабжению. Так вот у него жена домработнице своей в квартире не разрешала стирать, чтобы, значит, неприятного духу никакого дома и близко не было. И Нюра носила их белье в прачечную.
– Так не плохо твоя Нюра устроилась! – смеялись прачки.
– Вообще-то не плохо, да эта дамочка была такая зараза! Она своими придирками Нюре всю душу изматывала. Правда, кормила хорошо, тут ничего не скажешь, поэтому она и держалась у них, да и в деревню матери кое-чего перепадало.
– Сейчас, я думаю, так не жирует, – усмехнулась Надежда Михайловна.
– Это еще неизвестно, тетя Надя. Такие сволочи никогда не пропадут: кому война, кому мать родна. Они сейчас на рынках три шкуры с простого народа дерут. На рынках, говорят, все есть, а цены бешеные.
Света вытерла пот со лба и позвала Риту Зорькину.
– Ритуля, мне воды горячей подлей, пожалуйста. Ну, что волнуешься?
– Волнуюсь, Света.
– Не переживай, примем мы тебя сегодня в комсомол. Кого же еще тогда принимать, как не таких вот умниц, как ты. Устав хорошо выучила?
– Выучила. Да только я, когда волнуюсь, могу и забыть все.
– Девочки, примем Ритулю в комсомол?
– Примем, примем, – в разнобой закричали девушки.
Комсомольское собрание было назначено на вечер. Когда женщины, закончив работу, собрались на поляне перед землянкой Бортинской, Галина Осадчая, бывшая прачка, недавно избранная секретарем комсомольской организации дивизии, объявила собрание открытым.
– На повестке дня два вопроса. Первый: прием в ряды ВЛКСМ прачки Маргариты Зорькиной. А второй вопрос повестки оглашу позже.
Но все и так знали, о чем будет идти речь, поэтому в воздухе повисло неловкое молчание.
Осадчая, справившись с волнением, приветливо посмотрела на Риту, продолжила.
– Маргарита, выйди вперед перед своими товарищами и расскажи нам коротко свою биографию.
Рита с красным от страха лицом вышла вперед и, несмело начала рассказывать о себе.
– Я родилась 6 февраля 1924 года в Москве.
– Рита, о том, что ты прибавила себе два года, давно все знают. Теперь ты вступаешь в ряды ВЛКСМ, поэтому с сегодняшнего дня должна говорить только правду, – назидательно сказала ей Галина.
Рита покраснела еще больше, испуганно закивала и начала снова.
– Я родилась 6 февраля 1926 года в Москве. Успела закончить 6 классов. Мама умерла, а папа сейчас на фронте, он машинист санитарного поезда. Бабушка и сестренка в Москве. Прошу принять меня в комсомол, хочу быть в рядах ВЛКСМ в это нелегкое для страны время и приносить пользу.
– Молодец, Рита. А какое обязательство для члена ВЛКСМ на данный момент ты для себя считаешь самым главным?
– Изучать военное дело, быть беззаветно преданным великой социалистической родине и быть готовым отдать для нее все свои силы, а если понадобится – и жизнь, – с жаром произнесла Рита и резко замолчала.
Тут все комсомольцы захлопали в ладоши. Потом ей задали еще несколько вопросов и Галина Осадчая, наконец, произнесла спасительные для Риты слова.
– Кто за то, чтобы принять Маргариту Зорькину в ряды ВЛКСМ? Единогласно. Поздравляем, тебя Рита.
Секретарь комсомольской организации выдержала паузу и продолжила собрание.
– Второй вопрос нашей повестки дня не такой радостный, к сожалению. Это вопрос об исключении из наших рядов прачки Веры Карнаушиной. Сейчас, в столь тяжелое для страны время, когда каждый на своем месте должен максимально приносить пользу для нашей страны, комсомолка Вера Карнаушина неоднократно писала рапорты на имя командира дивизии с просьбой отправить ее на фронт, – как-то заученно и очень официально произнесла Галина. Она обвела строгим взглядом сидящих комсомольцев и продолжила. – В этом ничего предосудительного нет, каждый из нас желал бы сейчас быть на переднем крае и бить врага. Но Вера в последнем рапорте заявила, что если ее не отправят на фронт, то она сбежит. Что это такое? Что за постановка вопроса? Ты, Вера, не вольнонаемная прачка, как другие, ты рядовой Красной Армии. Поэтому приказы нарушать не имеешь права. Ну, давайте все начнем сбегать, – возмущенно произнесла Галина. – Завтра проснемся, а у нас половина прачечного отряда сбежала на фронт.
Девушки невольно начали смеяться, видимо, представив такую ситуацию.
– Не так уж это смешно, дорогие комсомольцы. Сейчас не то время, когда можно шутить. Нужна строгая дисциплина, и вы комсомольцы – сознательная молодежь, должны это понимать. Кто хочет высказаться по поводу исключения Веры из комсомола?
– Я, считаю, что поступила Вера не совсем правильно, вернее совсем не правильно, – взяла слово Полина. – Вы правы, должна быть дисциплина, нельзя писать в таком тоне рапорты, тем более командиру дивизии. Но исключать из комсомола – это уже жесткая и крайняя мера. Считаю, что надо ей объявить строгий выговор, но без занесения в личное дело.
– Нет не жесткая мера, – громко и четко сказала Люся Кочегарова, поднявшись со своего места. – За свои слова и поступки надо отвечать. Если нам доверено такое дело, как стирать белье нашим бойцам, то мы должны все свои силы отдавать на то, чтобы нашим солдатам и нашей Родине помогать.
– Ты, Кочегарова, вся такая правильная, все-то ты знаешь как надо, а как не надо! – со слезами в голосе прокричала Вера. – А я, может, спать по ночам не могу, и меня ненависть душит, я задыхаюсь от этой ненависти. Ты не видела, как гибнут твои близкие, а я – видела.
Глядя куда-то в одну точку, Вера схватилась за голову и, раскачиваясь из стороны в сторону, с отчаянием в голосе говорила громко, иногда срываясь на крик.
– У меня все время перед глазами стоит, как мы побежали по полю от наших вагонов, когда нас начали бомбить с самолетов. Мы бежим с мамой и Лизой, а у нее ребеночку только две недели от роду. А над нами самолет низко так пролетает и стреляет, стреляет, стреляет. Потом разворачивается, снова пролетает низко-низко над нами, и снова стреляет. Он нас, как зайцев по полю гонял, понимаете? А я видела это лицо, и его никогда не забуду. Пока не отомщу за маму и Лизу с Алешенькой, не успокоюсь. Можете исключать из комсомола, только я, если меня не отпустят на фронт все равно сбегу.
Вера тяжело дышала, но вид у нее был настолько решительный, что никто не решался что-нибудь сказать после всего услышанного.
Затянувшееся молчание, наконец, прервала Галина Осадчая, она заговорила тихим и сдавленным голосом.
– И все-таки я вынуждена поставить этот вопрос на голосование: кто за то, чтобы исключить из рядов ВЛКСМ Веру Карнаушину, прошу поднять руки.
Комсомольцы молчали, не решаясь поднять глаза на секретаря комсомольской организации. Галина озадаченно окинула взглядом собрание. Она была растеряна, не ожидая такой развязки дела, все же произнесла:
– Кто против?
Руки комсомольцев решительно взметнулись вверх. Немного поколебавшись, подняла свою руку и Люся Кочегарова.
– Единогласно. Ну, что же, считаю собрание закрытым, – сказала озадаченно Галина.
Прачки расходились по своим землянкам, бурно обсуждая собрание. Они были рады за Риту, но больше всего тому, что отстояли свою подругу Веру Карнаушину.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/01/09/730