(до того - http://www.proza.ru/2018/11/11/1248)
«Берс, не помнивший, что он – Ашну, явился на свет и рос недалеко от мест, мимо которых лежал путь Мика, ведомого Сказочником в края нового мира. Деревня родителей мальчика находилась во владениях Гира Эрсера.
Как и обещали Моги, малыш не говорил лет до семи. Отец – Ат, и старшие братья с сёстрами считали Берса дурачком, но, так как он был ласков и незлобив, то мать жалела и защищала его. К тому же родня мужа утверждала, что у них подобных не рождалось. Мол, в её род пошёл…
Дядя Берса, брат отца, сочувственно ворчал при случае:
- Лишний рот у тебя, Ат. Толку от него не будет, одни протори. Времена-то сейчас, сам знаш… нелёгкие…
- Нелёгкие… - соглашался Ат. Брат же продолжал:
- Подрастёт и, чтоб не объел, одна ему дорога – в монахи, слуги Госпожи (Вселенной).
Ат лишь вздыхал в ответ. Что тут возразишь?
Но была у мальчишки и другая странность. Он неотличимо подражал голосам пернатых, чем немало развлекал сверстников и взрослых. Говорили, уходил учиться этому в лес, где… подолгу беседовал с птицами, которые ему отвечали!
Берс любил сидеть на берегу реки, слушая её и о чём-то курлыча по-своему, будто разговаривая с водой. Когда он заговорил на наречии селения, то поначалу сбивался на свист, тЕньканье и выдавал птичьи трели, забавляя собеседников.
Слыша это, Ат спрашивал у жены, во всём встававшей на сторону младшего:
- Вылупится, наконец, наш птенец?
- Сами-то чего вылупились на него? – грозно отвечала она, обращаясь к супругу и детям, - Он вам ещё всем покажет!
И, понимая её слова буквально, мальчуган начинал показывать… перекличку сразу нескольких птиц, удивляясь: почему слушатели сползают со скамей от хохота? за что они изгонялись рассерженной женщиной наружу, где и продолжали смеяться.
Берс любил игры с Ветром, шептался с ним, приходя в восторг, когда тот исполнял желания: махал ему ветками, пробегался рябью по озеру, кружил пушинку или пёрышко, не давая поймать… У мальчика было Дерево – друг и лекарь, с которым он делился обидами, которому сообщал тайны, а оно выслушивало и хранило их. Дерево было очень большим, Берсу не хватало рук обнять его. Но, если долго прижиматься к стволу, то становилось легче и теплей.
Вырастая, парнишка не оставлял своих детских привычек, болтая с Дождём и Рекой, травами и цветами, а по ночам – со звёздами. «Блаженный… - слышал он за спиной, - не от мира сего». И про себя соглашался, испытывая странное ощущение, что НЕ ОТСЮДА. Но откуда же?
Он смотрел диковинные цветные сны, мало что понимая в них: про всевластных волшебников-Могов, про Других, подобных ему, которых тоже не принимали, как непохожих, а потому остерегались и не любили. Сны предостерегали, но и удивляли, служили отдушиной.
Надо сказать, что, хотя вера в Госпожу была официальной, но представления о ней отличались от места к месту, как и мнения о том, что Она требует от самих верующих. В связи с этим возникали расколы и даже религиозные войны. К примеру, одни приписывали всё зло проискам Ночи. «Кто ж себя винить захочет? Эти себя святыми считают!» – усмехались противники, уверенные, что такое верование – умаление могущества Госпожи Вселенной.
В краях Берса верили, что любая болезнь посылается Ей в наказание. «Поэтому, - заявляли высшие служители Госпожи, - лечить хворых – противодействовать Высшей Воле». «Ведь жизнь каждого – Её дар, - вторил, поясняя, местный священник, - а значит, Она и вправе забрать даримое». Но, так как жить всем хотелось, то на врачевание травами, да и иным Ею созданным -- тоже Её даром (Она же, как будто создала всё?), смотрели сквозь пальцы. Тем паче, что тамошняя медицина чаще помогала быстрее вернуть «дар» Госпоже, чем когда больного не лечили. На что глубокомысленно замечали: «Судьбаа…»
Но однажды слегла мать, единственная любившая Берса. С каждым днём ей становилось хуже. Деревенская знахарка вынесла свой приговор, отказавшись даже от подношений. Сказать по правде, старуха недолюбливала женщину за язык, от которого и ей немало досталось. Бледный паренёк не отходил от постели матери, держа ту за руку и пытаясь передать ей свою силу. Он давно не спал и не ел, едва держась на ногах. Ат полагал, что одновременно уйдут оба.
В одну из таких ночей Берсу почудилось или послышалось, как всемогущий Мог сказал кому-то:
- Недолго ему осталось… Без неё жить не хочет. Придётся…
Что было сказано дальше -- Берсу не довелось узнать. Он уже летел в белой мгле, пронзая облака, пока что-то не уменьшило скорость полёта, а потом и совсем остановило его. Мгла рассеялась, и Берс увидел одетых в разноцветные одежды господ, которые кричали ему неприятные слова. Он удивился, потому что никогда не встречал их.
- Что я такого мог вам сделать?.. – потерянно прошептал Берс.
В ответ господа загалдели, возмущаясь, а одна красивая молодая дама в белой кружевной мантилье, вперив в него горящий взгляд, завизжала:
- Ты ещё спрашиваешь?! Мы – дни твоей непрожитой жизни, от которой ты хочешь отказаться, убив нас!
Тогда поражённый Берс принялся их разглядывать. Каждому интересно встретиться с будущим, а, если тому не суждено сбыться, тем более. Он увидел, что дней было много. Среди них встречались хмурые и молчаливые. Эти не кричали, видимо, недовольные участью.
«От энтих не жалко отказаться, раз оне сами недовольны судьбой, - подумалось ему, - чего б не сократить жизь за их счёт… А оставить вона тех – счастливых и ярких. Только их шо-та не так уж и много… Куда поболе унылых и злых ликов».
Увиденная жизнь Берсу положительно не понравилась.
Нельзя ль отказаться от энтой для другой?» – задал он вслух вопрос, сам не зная к кому обращается.
И услышал:
- Даже не прожив? Не попробовав её изменить?
- А разве от меня энта зависит? – удивился Берс, - В храме грят: «На всё буде воля Госпожи… Каждому появившемуся на свет Она дарует в придачу к жизни его судьбу. А та неумолима».
- Ты веришь всему, что слышишь? – издевательски спросил незнакомый голос.
Берс задумался. «Но ведь это все грят… Все не могут ошибаться. Но каждый-то может…» А вслух сказал:
- Нет, я не всему верю. Не верю здеся тебе.
Мгновение голос помолчал, видно, не ожидая услышать такое, потом захохотал. Отсмеявшись, он сказал:
- Надо же… джокер хочет быть големом! Ну и ну! С тобой не соскучишься, Ут… тьфу! Берс!.. Логика у тебя, конечно, хромает, как и язык, но не больше, чем у нынешнего окружения. Жизнь не устраивает, но раз уж это – судьба, то хочу другую… Аха! Сам же ничего не сделаю, чтоб её приобрести. Недаром у вас «нужно» означает «тяжко»! Надо б с тобой «здеся» поработать, деревенщина. Ладно, станешь целителем. Выкарабкивайся…
Когда он очнулся, оказалось, мать пошла на поправку. Вскоре уже она ухаживала за сыном, который выбирался из недуга долго и трудно. Однако, встав на ноги, Берс удивил всех. Теперь он задевал макушкой притолоку, будучи самым длинным в семье.
Узрев это, папаша Ат в изумлении протёр глаза:
- Эс… - обратился он к жене, - скажи, я не утратил разум? Он действительно столь длинен, как кажется?
- Не утратил, Ат, - успокоила та, прядя шерсть, и, может быть, не вполне понимая о чём речь, - нельзя потерять то, чего не имел. А если разум и был, то короток, куда короче твоих волос.
- Погодь, - возразил супруг, - сын ведь приобрёл то, чего не имел? Так? А тот, кто не приобретает, всё равно, что теряет не приобретённое. Значит, потерять я мог. Потому что не приобрёл.
Эс внимательно посмотрела на мужа, обычно так не умствовавшего, и, поискав за его словами второй смысл и не найдя его, на всякий случай уточнила:
- Тогда это случилось до нашей встречи…
- Возмож, - не стал возражать Ат, памятуя, что спорить с женой – себе дороже, - но не хочешь же ты сказать, что потому на тебе и женился? Ведь, женившись, я приобрёл и то, чего не имел, так?
Эс, начавшая было грозно подниматься во весь рост из-за прядильного станка (а была она значительно крупнее Ата и скора на расправу), вдруг улыбнулась и качнула головой:
- Да, муженёк, ты, несомненно, приобрёл.
Ат, довольный, что выпутался из опасной передряги, улыбнулся тоже и нагнулся к каменке, чтоб подложить дров.
Слышавший разговор Берс подумал: «Они и давича, чай, так же препирались, только я доумить не мог. А раз дюжу, то, выходит, вырос и ужо не такой дурачок, каким слыву?.. Что грил голос о какой-то хрОмой… лёгике? Если охромела, то, скорей всего, забьют. Спознать бы её вкус... и с чем её идят… Всё время исть хочется… Надо б о другом… Голос исчо целительство поминал, спрошал: верю, аль нет в судьбу. Глупсти. Судьба есть, верь в неё, али нет. Хвор я был. Почудилось, не иначе».
- Не почудилось, чудик! – услышал он вновь голос, вздрогнув, - И – огорчу. Логика несъедобна. По крайней мере, большинством переваривается с трудом и без пользы для себя.
Берс испуганно огляделся: мать занята пряжей, тятя точит нож, сестры шьют… Братьев в доме не было. Он, стараясь не двигать губами, прошептал:
- Хто… тута?
- Тот, кто посоветует тебе, как заработать еду…
Такой ответ Берсу понравился. Он решил, что помогает какой-то ушедший родственник. Доводилось слышать о подобном. Эти покровители могли приходить и во сне. Обычное дело.
Приткнувшись в угол, будто задремав, паренёк неслышно спросил, едва шевеля губами:
- И как же?
- Можешь стать целителем тел и пороков. Слушай внимательно…
Прознав наперёд про то, что ждёт его в таком случае, Берс помотал головой:
- Нее… не хочу!
Удивлённый голос спросил:
- Почему?
Берс вздохнул и прошептал:
- Штоб им делать добро, их любить надо…
- А ты не любишь?
- Та есть ли она, энта любовь? Меня же никто не любит… одна мать жалеет свово…
Он опять вздохнул и закончил:
- …дурачка.
- Видишь, Перес, - обратился голос к кому-то ещё, - любовь не бескорыстна.
- Он просто не научен любить, Влас, - возразил другой голос, хотя… за мать-то готов был умереть.
- Разве можно научить любви? – не согласился первый, - Она или есть, или нет. Он без матери не понимал, как жить.
- Вопрос сложный… - начал второй голос, но первый перебил его:
- Это для тебя. А для него – простой. Вот так и теряют Спасителя… Он мог бы стать новым пророком Госпожи Вселенной, вещать им о любви, творить чудеса… Так что 1:0.
- Погоди, есть чувства не менее сильные, чем любовь.
- Ты о ненависти?
- Не только. Это и жажда справедливости: чтоб у другого не было больше, чем у тебя, а лучше – меньше, и месть, и ревность – оборотная сторона чувства собственности, и тщеславие, азарт… Да и мало ли что ещё!
- Что ж, попробуй, задействуй эти струны. Послушаем, какая прозвучит мелодия…
Голоса смолкли.
Берс попытался доумить услышанное, но понял, что это пустое, и лучше уснуть, чтобы увидеть еду, да побольше… И незаметно погрузился в сон.
А Моги тем временем продолжили разговор.
- Он ещё слишком молод…
- Но главное-то давно есть, натура уже не изменится!
- У него замедленное развитие, а сейчас пошёл бурный рост. Во всём. Питания не хватает, потому ни о чём другом думать не может…
- Соглашусь с последним: «думать не может».
- Он вдобавок ещё искренен, что большой минус в его мире. Там нужно уметь обманывать.
- Он просто недалёк…
- Мы обещали Утешителю не такую историю…
- Вот это – правда. Может, пока оставить его в покое?
- Пожалуй… Пусть беседует с птицами, глядишь, захочет покинуть гнездо.
- Так и поступим. Только оставим для присмотра его Судьбу. Чтоб хранила…
-… А что у Мика? Не появлялся Сказочник?
- Нет. Мик мебелирует дворцы.
- Значит, его дружок не смирился с неудачей…
- Когда он появится, у Мика пропадёт этот дар. Да и иные сюрпризы пока не замечены.
- Как тогда в долине?
- Язва! Я имею в виду временнУю яму. Она без изменений. От Регистраторов тоже не было сообщений.
- Ему не нужен Туннель, Влас. Он ведь уже внутри. Как и ребятишки, его породившие…
- Ты беспокоишься? Мы же решили ждать. Рано или поздно они себя проявят. Ход за ними.
- Что-то мне подсказывает, Влас, что ход уже сделан… просто мы о нём не знаем.
- Давай тогда охватом прочешем только эту нашу вселенную… Размножим свои «я» и двинемся широким фронтом с разных сторон.
- Давай. Держим связь. Мои направления…
Никто не знал, что в этот момент рот парящего с закрытыми глазами Аму, кажется, исказила усмешка».
(да, ещё - http://www.proza.ru/2018/11/11/1335)