Фото автора.
«ЦЕЙСКИЙ ВАЛЬС»
ФЕСТИВАЛЬ БАРДОВСКОЙ ПЕСНИ.
Цей приютил гостей отовсюду: из Сочи, Питера, Москвы, Воронежа, Аксая…
Я убеждена, что случайностей нет. Мозаика встреч складывается в одну картину, где важно, чтобы ты нашел свое пустующее место.
Екатерина, мой проводник в эту страну чудес, - замечательный и талантливый человек, уважая мою потребность художника к уединению, предложила жить не в альплагере со всеми, а в пустующем, полуразрушенном Доме отдыха.
Он был расположен чуть ниже, в стародавние времена здесь обитали космонавты. Конечно же, я согласилась. Дом охраняли Катины друзья - осетин Руслан и чеченец Паша. Они же потихоньку ремонтировали номера, в одном из которых мы обрели на десять дней покой и вдохновение.
Весь день мы проводили в лагере, пели, ходили в походы, готовились к фестивальным концертам, а вечером, шли в кромешной темноте, по дороге вниз «домой».
Желтые листья призрачно светились под ногами, служа нам ориентиром. А в Доме нас ждал жарко натопленный камин на открытой веранде и еда, приготовленная умелыми руками лесных охотников. Благоухающий на всё ущелье, поджаристый сверху, мягчайший внутри шашлык из баранины надо было дополнять маринованным жгучим перцем. Один взгляд на него выжимал слезы.
Осетинская арака, не вызывающая похмелья, вызвала у меня чувство глубокого уважения к национальным традициям, но дозу больше напёрстка, я дегустировать побоялась. Зато попробовала тёмно-коричневое осетинское пиво, пахнущее хлебом, – очень похоже на квас! Осетинские пироги с ботвой и мягчайшим сыром оставили много жирных пятен на моей одежде и приятнейшие гастрономические воспоминания. Я понимала, что нигде больше не найду такой натуральной еды.
Сложную систему тостов и застольных церемоний мне так и не удалось понять. Женщины могли пригубить после мужчин, тост надо было подхватить и добавить… Не обойти вниманием Уастырджи, так похожего на нашего Георгия Победоносца… Осетинский пирог при разрезании нельзя крутить на столе, разрезающий сам ходит с ножом вокруг пирога…
Но так ли это было важно? Огонь оживлял лица, превращал всё происходящее в живописную картину. Каждое слово становилось зримым, нужным, значимым. Ниточка беседы вышивала пёстрые узоры.
Кто-то читал стихи, гитара бродила по кругу. Паша признавался, что сотворяет намаз пять раз в день, Руха вспоминал, как работал в тюрьме. Его Людочка слушала эти истории не в первый раз, но с неизменным восторгом. Мы называли их Русланом и Людмилой, им это нравилось. Простые лица, искренние слова…
Я ловила себя на мысли, что люблю этих людей. Они правдивы в чувствах и всегда такие, какие есть, не стараясь казаться богаче, умнее, моложе…
Вдруг Руслан вспомнил о своем товарище по прошлой войне, как они не раз выручали друг друга, что на самом деле означало – спасали жизнь, прикрывая собой.
«Вот я сейчас позвоню ему, несмотря на ночь, несмотря на то, что он в другом городе, - он обрадуется. Не верите?»
Руслан быстро набрал номер, звонок шёл долго, друг действительно спал. Затем из телефона донёсся его голос: «Руха, ты? Всё в порядке?» «Да, брат, всё хорошо!»…
Руслан вдруг попросил нас сочинить песню для далёкого друга. В каком-то космическом потоке, вдохновляющем полуночных бардов, я написала стихи, а Оксана дала им музыку.
Через полчаса мы все спели Рухе свежую песню о том, что жизнь не сломала двух парней, и не надо много слов, достаточно набрать номер и спросить: «Как дела, брат?». Руха украдкой утирал глаза, Людмила нежно его обнимала.
Огонь весело хрустел косточками прошлых вкусных воспоминаний, а малыш Оксаны безмятежно спал на руках у папы, разрумянившись от воздуха Цея, где нет фальши, а всё неважное уносит шумный Цейдон.
Продолжение на http://www.proza.ru/2018/10/28/1580