Глава 15.
После безрезультатных поисков пропавшей Галины Евгеньевны Светлана поняла, что медлить больше нельзя. Если полиция не в состоянии найти пропавшего человека, то защитить Еву тем более не сможет. Ощущение нависшей угрозы было столь отчетливым, что у Светланы холодели ладони, а горло стягивало точно удавкой, отчего она часто сглатывала солоноватую слюну с привкусом крови. Она заметалась в поисках выхода из сложившегося положения. Через интернет нашла путевки на какую-то турбазу в горах Алтая, забронировала билеты и стала собирать вещи. Она так боялась за дочь, так была погружена в мысли о ней, что рассеянно и бессмысленно перекладывала вещи с места на место, то складывая их в чемодан, то вытаскивая и отправляя обратно в шкаф.
Когда Светлана услышала лязганье дверного замка, то с облегчением вздохнула. Дочь вернулась домой, значит с ней все в порядке!
- Ева, - крикнула она в распахнутую дверь спальни, - иди сюда, девочка моя!
На пороге появилась Ева, бледная, напряженная. События последних дней сильно ее напугали.
- Что, мам?
- Ева, я купила билеты на турбазу, мы уезжаем.
Большие голубые глаза девушки удивленно округлились.
- Куда уезжаем? Зачем?..
- Не спрашивай меня ни о чем. Просто собирайся. Самолет завтра рано утром. Надо еще такси вызвать.
Светлана дрожащими руками укладывала стопку одежды в чемодан.
- Я никуда не поеду! – заявила Ева, застыв на пороге комнаты. – Через несколько дней начинается учебный год. А как же школа, театральная студия?
- Ничего, подождет и школа, и театральная студия. Это все мелочи.
- Это для тебя мелочи, а для меня нет! – Ева с возмущением уставилась на мать.
Светлана подняла глаза на дочь и постаралась произнести как можно мягче:
- Просто послушай меня, доченька, и ни о чем не спрашивай. Так надо. Это в твоих же интересах.
- В моих интересах? – девушка вошла в комнату и уселась на край кровати напротив распахнутого и наполовину собранного чемодана. – И каковы же мои интересы? Объясни!
Объяснять что-либо у Светланы просто не было сил. Да и не знала она, как все объяснить взрослой дочери. С чего начать? Надо было искать подход, подбирать правильные слова, чтобы не ранить напрасно нежную душу ребенка. На это не было ни сил, ни времени. Она вздохнула и терпеливо повторила:
- Просто собирайся, Евочка. Я все тебе объясню потом.
- Потом? Мама, я ведь не кукла, которую можно уложить в чемодан и увезти куда хочешь! Я человек! Почему я должна все бросать, школу, ребят-одноклассников, занятия в театральной студии, срываться с места и куда-то уезжать? И ты даже объяснить мне не хочешь! Я не вещь, мама. Со мной так нельзя!
Голубые глаза девушки наполнились слезами, голос дрожал от возмущения. Светлана попыталась подойти, обнять, успокоить, но та недовольно вырвалась из материнских объятий и выскочила в коридор.
- Я никуда не поеду! – крикнула Ева и захлопнула дверь своей комнаты.
Они не общались до самого вечера. Светлана, погруженная в мысли о необходимом отъезде, суетилась по дому, доделывая неотложные дела и успокаивая себя тем, что с дочерью она поговорит потом, в более спокойном месте и обстановке. Пятнадцать лет – трудный возраст, все воспринимается острее, болезненнее, чем у взрослых. Ничего, она сумеет подобрать нужные слова, ведь она же – мать.
За окном кухни сгущались сумерки. Вот и фонари зажглись, освещая теплым желтым светом асфальтовые дорожки городка. Светлана разбирала холодильник, чтобы не оставлять в нем скоропортящиеся продукты. Ведь не известно было, вернутся они с Евой через две недели или через месяц? Проходя мимо окна, Светлана бросила мимолетный взгляд во двор и замерла. Сквозь желтые круги фонарного света в сторону главного корпуса спешила тонкая девичья фигурка в белых брючках и розовой кофточке. Ева? Не может быть. Она же дома.
Бросившись в коридор, Светлана распахнула дверь комнаты дочери. Комната была пуста. Посередине на полу лежал чемодан, который так никто и не начал собирать. Странно, подумала Светлана, зачем она пошла в главный корпус? Что ей там надо?
В следующую секунду ужасная догадка пронзила ее электрическим током: кто-то, кто ведет всю эту жуткую игру, позвонил и вызвал ее туда, выманил. Ева в опасности! Забыв про холодильник, про несобранный чемодан, Светлана быстро переодела домашние тапочки и побежала следом за дочерью.
В погруженном во тьму главном корпусе творилось что-то странное. В двух окнах на втором этаже метались непонятные тени, разрывая темноту желтоватыми всполохами. Светлана остановилась, всматриваясь в знакомые окна кабинета Разумовского. Неужели пожар?.. Почему же молчит пожарная тревога? Вот странная техника, то орет дурным голосом без всякого повода, то молчит, когда надо кричать, звать на помощь! Она провела руками по карманам, но они были пусты. Мобильный телефон она оставила дома.
Господи, только бы Ева не пострадала! Страх за дочь гнал ее в горящее здание. Она вбежала на первый этаж, распахнув двери главного входа. Вокруг царила напряженная тишина. Только сверху, со второго этажа, доносились неясные приглушенные звуки.
- Ева! – закричала Светлана, пробивая криком застрявший в горле ком. – Ева, где ты, доченька?!
Ей никто не ответил. Задыхаясь от стука собственного сердца, Светлана побежала по длинному коридору, распахивая каждую дверь, заглядывая в каждое помещение, выкрикивая имя дочери. Но кабинеты на первом этаже были пусты. Светлана повернулась и побежала к центральной лестнице, ведущей на верх, продолжая звать «Ева, где ты?!»
От двери кабинета Разумовского шел жар. Отворачиваясь от дышащего в лицо горячего воздуха, Света схватилась за ручку двери и чуть приоткрыла ее. Но тут же захлопнула обратно, почувствовав ожег ладони и зажмурившись от вырвавшихся наружу языков пламени. Господи, где Ева, где моя дочь?! Она метнулась в другой конец коридора, распахивая двери кабинетов. Вдруг, закрывая предпоследнюю дверь, краем глаза заметила движение в коридоре. Резко повернув голову влево, увидела мелькнувшую у самой лестницы фигурку в белых брюках.
- Ева!!
Бежать по коридору становилось трудно. Сквозь щели под дверями кабинетов просачивался едкий удушливый дым. В горле першило, глаза стали слезиться. Светлана добежала до лестницы и застыла в нерешительности. Снизу, с первого этажа дым поднимался мутными, серыми клубами. Выглянув в лестничный пролет, она крикнула вверх:
- Ева, ты наверху?!
Но ей никто не ответил, хотя здание постепенно наполнялось новыми звуками: за плотными дверями что-то гудело, стонало, трещало. На втором этаже в кабинетах тоже никого не было. Зато, бросив короткий взгляд в одно из окон, Светлана заметила яркие оранжевые языки пламени снаружи. Огонь жадно пожирал наружную обивку вместе с утеплителем. Вся сторона дома с выходящими на нее окнами рабочих кабинетов была охвачена пламенем.
Дышать от дыма стало совсем трудно. Прикрывая рот и нос воротником блузки, Светлана бросилась вверх по ступеням, смутно проступавшим сквозь дымовую завесу.
- Ева!!! – голос ее дрожал и срывался от ужаса и отчаяния.
На третий этаж Светлана поднималась уже в полной темноте, двигаясь на ощупь, скользя ладонями по гладкой стене и считая ступеньки, задыхаясь от дыма и кашляя. Евы нигде не было. Центральный выход теперь был перекрыт пожаром. Светлана беспомощно заметалась по углам, но вспомнила про пожарную лестницу. В здании с обеих сторон по бокам располагались служебные лестницы, ими пользовались сотрудники, чтобы выскочить на улицу покурить и остаться незамеченными начальством. Через боковые входы доставляли оборудование и рабочие материалы, поднимая коробки и ящики по узким лестницам.
Она поднялась по ступеням и распахнула дверь с надписью «запасной выход» на крышу. Легкие жадно втянули свежий воздух тут же с хриплым кашлем избавляясь от скопившегося внутри дыма и копоти. Покрытая каким-то светлым, серебристым материалом плоская крыша была пуста. Только в противоположном конце громоздилась сложная конструкция спутниковой связи, выставив в небо круглые уши антенн, да кубики вентиляционных шахт равномерными рядами тянулись вдоль высокого ограждения.
- Ева! – слабеющим голосом позвала Светлана. Сил уже не было. Руки и ноги мелко дрожали от пережитого ужаса и напряжения. – Ева, где ты?
- Я тут, мамуля!
Повернув голову, Светлана наконец заметила дочь. Она вышла из-за основания спутниковой тарелки. Белые брюки страшными черными разводами пятнала копоть. Лицо тоже косыми полосами покрывала сажа, делая его похожим на лицо диверсанта на задании. Только голубым льдом светились глаза.
- Господи, девочка моя! – Светлана всплеснула руками и бросилась к дочери, но тут же остановилась, наткнувшись на ее взгляд, как на палку шлагбаума.
Взгляд голубых глаз был чужим, незнакомым. Язвительная усмешка кривила губы, до неузнаваемости изменяя лицо. Это была Ева, ее девочка, но совсем другая, какой Светлана ее еще не знала.
- Что, мамуля, тебя можно поздравить? Проект «Ева» подошел к концу! Бой барабанов, звуки литавр, оркестр играет туш!
Слово «мамуля» Ева произнесла с такой издевкой, что в груди Светланы болезненно сжалось сердце. Что с ней? Что она говорит?
- О чем ты, Ева?
- Как, о чем? О вашем гениальном научном проекте, названном в честь меня. Или это меня назвали в честь проекта? Впрочем, теперь это не имеет значения. Многолетний труд группки гениев от генетики завершается. И что самое интересное, точку в этом деле ставлю я – объект этого самого эксперимента! Смешно, правда?
Светлана сделала несколько шагов в сторону дочери, просительно и жалко вытянув вперед руки. Но та предостерегающе покачала головой и руки матери сами собой опустились.
- Пресловутая красная папка с золотым тиснением волею судьбы оказалась у меня, - говорила Ева, засунув вымазанные в саже и копоти руки в карманы некогда белых брюк, - весьма занимательное чтиво! И когда же вы собирались обнародовать результаты своего опыта? А? Не скажешь своей любимой единственной доченьке? Когда ей исполнится шестнадцать или позднее? Когда вы собирались представить публике забавную зверушку по имени Ева? Чтобы жадная до сенсаций публика с наслаждением могла осмотреть, ощупать, измерить, просветить рентгеном, прозвонить ультразвуком подопытного зверька? А может меня должны были потом разрезать на кусочки, чтобы каждый желающий мог рассмотреть меня изнутри под микроскопом? Или распродать кусочки меня, уложив их в драгоценные раки, как мощи святых? А что, денег бы заработали немерено! Особенно, если продавать через аукцион.
- Что ты говоришь, доченька? – Светлана растерянно топталась на месте, не решаясь подойти ближе.
- Какая я тебе доченька? Разве несколько генов, что попали в мой геном путем хитрых манипуляций, дают тебе право называться моей матерью? – глаза девушки блеснули злобой, губы сжались и побледнели. - Кстати, для истории останется тайной, кто же был моей настоящей генетической матерью? Над чьим набором хромосом глумились великие ученые? Меня собрали как конструктор, как пазл, не спросив ни моего согласия, ни согласия генетических родителей. За мной пристально наблюдали, как за лабораторной мышью, проводили регулярные осмотры и измерения. Хотели всемирной славы? Не будет никакой славы, потому что некому ее будет испытать!
Ева немного наклонилась вперед и засмеялась злым, надтреснутым смехом, неотрывно глядя в глаза собеседнице.
- Вот потеха то, все участники проекта, кто умер, кто сбежал, кто погиб при трагических обстоятельствах. Насладиться заслуженной славой то и некому! Надо же как судьба распорядилась.
Она смеялась, издевалась, испытывая моральное удовлетворение, наслаждаясь видом растерянной, испуганной матери. Впрочем, не матери, матерью она Светлану не считала.
- Ты не в себе, Евочка… Как ты можешь говорить такие ужасные слова? Ведь я же твоя мама, я тебя вырастила…
- Плевать я хотела, кто меня вырастил! – рявкнула Ева, словно плюнув ядом в лицо матери, - Гораздо важнее для чего ты меня вырастила? Для Нобелевской премии? Не будет никакой премии. Красная папка сгорела, из участников проекта, посвященных в тайну, осталась только ты. Да и тебе осталось жить совсем чуть-чуть. Вы умные, подлые, циничные и корыстные ублюдки! Ваше место в аду, в геенне огненной!- Она развела в сторону руки, указывая на огненную вакханалию вокруг, вдруг напомнив Светлане дирижера перед оркестром. Только дирижерской палочки не хватало. - Я вас всех ненавижу и презираю!
Она быстро наклонилась и в руках ее появилась длинная блестящая палка. Кусок алюминиевой трубы? Обломок арматуры? Сжимая в правой руке свое орудие, Ева стала медленно приближаться к Светлане, ощущая ногами еле заметную дрожь. А за ее спиной тянулись к небу жадные языки пламени, вылизывающие стены главного корпуса. Сквозь вой и треск огня послышались звуки пожарной серены. К зданию приближались машины спасателей.
- Ева, успокойся пожалуйста, - торопливо забормотала Светлана, пытаясь тянуть время, чтобы успокоить Еву и дождаться помощи. – Ты все не так поняла. Я все тебе объясню!
- Поздно, матушка, поздно. Твои объяснения мне уже не нужны!
Шаг за шагом Ева заставляла мать отступать к ограждению крыши, под котором была охваченная огнем отвесная стена. Неожиданный жужжащий звук на секунду отвлек внимание Евы. Она вскинула голову вверх и увидела кружащий над ними маленький квадрокоптер. Спасатели, что быстро разворачивали внизу свою технику, видели через камеру беспилотника все, что происходило на крыше. Ева криво усмехнулась. Плевать! Ей уже было на все плевать. Она изобразила на лице приветливую улыбку и помахала беспилотнику рукой.
- Давай, мамочка, забирайся на ограждение. Или тебе помочь? Один шаг с парапета и все будет кончено. Вместе с тобой похоронят проект «Ева».
В ее руках упруго и угрожающе покачивалась металлическая палка. Слева донесся звук раздвигающейся пожарной лестницы. Сердце Светланы вздрогнуло и застучало с бешенной скоростью. Их спасут, их обязательно спасут! Она резко повернулась влево и бросилась в сторону лестницы.
- Помогите! Мы здесь! – закричала она и побежала вдоль ограждения, боковым зрением видя, как наперерез к ней развернулась Ева и в прыжке замахнулась своим орудием.
Дотянуться до матери ей не удалось. Ноги в спортивных летних тапочках на резиновой подошве впечатались в светлое покрытие крыши, уловив непонятную вибрацию. Вдруг от места приземления пошли в разные стороны черные кривые трещины, а покрытие стало проседать, проваливаться. Справа опасно кренилась спутниковая антенна, нависая над Евой плоскостью своей тарелки. Она попыталась рефлекторно оттолкнуться, отбрасывая в сторону палку, но ноги соскользнули с вставшей дыбом поверхности, и Ева полетела вниз в жадную пасть разверзшейся под ней бездны. Сверху следом падала антенна, со стоном и скрежетом вырывая из креплений болты и гайки…
Прижавшись спиной к ограждению, Светлана смотрела остановившимся взглядом в огромную дыру, из которой поднимались клубы дыма, летели искры, а внутри, в глубине что-то вздыхало и чавкало, словно с удовлетворением пережевывало свою добычу. Человек в огнеупорном пожарном комбинезоне поднялся по лестнице и протянул к Светлане руку в перчатке. Лицо его было закрыто маской, отчего спасатель напоминал инопланетянина, пришедшего ей на помощь из далеких миров. Она, как кукла, покорно подставила плечи под накрывшее их одеяло, покорно сделала несколько шагов к лестнице, взобралась на широкий парапет ограждения и стала спускаться вниз по ступеням лестницы, до последнего момента не выпуская из поля зрения то место, что стало могилой ее дочери. Вокруг бушевало пламя, клубы черного дыма заволокли небо с жужжащим квадрокоптером, внизу кричали люди, а в душе ее наступила полная тишина. Мертвая тишина.
http://www.proza.ru/2018/05/19/467