В незапамятные времена, до изобретения секса, водки и анаши, Дагестан захватили жестокие арабские завоеватели. А может, викинги или татарва, кто их разберет. Но то, что все перевернули вверх дном, это факт. Задерживаться долго они в Дагестане не могли, так как хотели навести шухер во всем мире. Первым секретарем ЦК Дагестана поставили начальника конницы Фаршида и двинули дальше.
Фаршид оказался парень не промах и корона на нем хорошо сидела. Как только основные силы собратьев по оружию покинули завоеванные земли, он перерезал оставшихся, заблокировал горные тропы и возможные пункты высадки и плевать хотел на великого пашу или шаха. То есть как плевать? Не буквально, конечно. На словах он клялся в верности бывшему властелину, но не только податей не платил, даже выбил крупные дотации. Правитель же он оказался хороший, зря голов не рубил и не мешал жить своим благодарным подданным. У Фаршида было всего две жены и одна наложница, не густо. Зато женщины очень разумные и в семье у короля тоже все было в порядке. А это устроить намного сложней, чем в государстве. Наследного принца называли Фейсал, хотя подлинное его имя было Фриц. Так начальник жандармерии посоветовал, он же все документы оформил, и на Фрица и на его мать королеву Иоанну, которая вообще-то была дочерью водителя автобуса в Вене.
Каждый год король Фаршид давал пир для малоимущих. В королевский дворец стекались толпы нищих, матерей-одиночек, поэтов, художников и прочих незначительных людей. Их потчевали самыми изысканными яствами, угощали лучшим вином из обкомовских погребов. По окончании пира король щедро одаривал гостей, раздавая все, что имел. Однажды после такого пира принц Фeйсал сказал: «Отец, ты раздал все. Кому же ты отдашь меня»? Король вспылил, что с ним бывало очень редко и ответил: «Смерти я отдам тебя».
Слово короля нерушимо и взять его назад никак нельзя. Под плач родителей и всех подданных, без коня и оружия, отправился принц Фeйсал к Смерти. Долго ли, коротко ли, пришел принц в его жилище. А Смерти как раз не было дома, он обслуживал одновременно два танковых сражения, эпидемию чумы и всякие мелочи, вроде участившихся инсультов. Так без еды и питья провел Фeйсал три дня в доме Смерти. Наконец Смерть явился. Он был дорогих солнцезащитных очках «Прада» и лапсердаке «Гуччи», но без брюк и босиком и оказался в очень неловком положении. По дагестанским законам гостеприимства продержать принца три дня без угощения было совершенно недопустимо. Поэтому Смерть сказал Фeйсалу: «Принц, я не угостил тебя. Требуй же у меня, что хочешь за это». Принц сказал: «Ты сам выбери дар для меня». Смерти ничего подходящего в голову не пришло. Тогда он позвонил Жизни и говорит: «Слушай, Женечка, ты не очень занята? Тут такое дело, заскочи, разберись, а за мной, ты знаешь, не заржавеет».
Да, дорогая читательница, так он и сказал. К сожалению, у Смерти был лексикон, повадки и произношение одесского сапожника. Он ходил босиком, когти на ногах как у медведя, и поскольку сапог не имелось, то короткий сапожный нож держал в левой пройме своего лапсердака. Очень удобно, никакой косы не требуется и орудовал он им ловко. На зов Смерти явилась Жизнь, симпатичная такая дама веселая, румяная и с сумкой через плечо. Смерть изложил пожелания Фeйсала и Жизнь ему сказала: «Хорошо, хорошо, Сема, ты пойди погуляй, мы тут как-нибудь разберемся».
Смерть улизнул на поля сражений и в свои излюбленные онкологические клиники, а жизнь достала из дамской сумки бутыль грушевой чачи, налила полный стакан и сказала принцу: «Ну-ка, залпом!» Принц выпил огненную жидкость, сама жизнь растеклась по его венам. Тогда Жизнь скрутила из анаши папироску и протянула принцу. Принц затянулся и закайфовал. А Жизнь просунула руку под одежду Фейсала и слегка прикоснулась к его мгновенно твердеющей плоти. Конечно, Жизнь могла бы сказать: «Иди ко мне», но в отличие от Смерти у нее был хороший вкус и она не выносила пошлостей. Поэтому Жизнь просто повалилась на широкое черное ложе Смерти и полушутя и в то же время призывно задрала к небу свои прекрасные ноги.
Когда Смерть, от души потрудившись на Земле, вернулся в свой дом, Жизнь сладко спала на его измятых черных дьявольских простынях. Белое на черном.
Вернувшись в Дагестан, Фейсал научил людей гнать чачу, курить анашу и повсеместно внедрил секс. Со временем он стал отличным королем, но так и не овладел дагестанским языком. Потому что такого языка нет.
Продолжение здесь
http://www.proza.ru/2018/04/12/1231