(предыдущее:http://www.proza.ru/2018/01/14/1338)
Акам и Сузи оказались на поле, когда на возвышении демонстрировали новый танец. Они подошли к сцене, где показывали разные движения по отдельности, а потом под музыку. Танец был забавным. «Надо же, - подумал Акам, - кто-то придумывает танцы, как я сценки». В этот момент стали приглашать подняться на помост желающих попробовать станцевать. Пока никто не решался.
- Пойдём? – задорно предложила Сузи. Ей понравились новые па.
- Танец быстрый, - ответил Акам, - ты меня ещё одному медленному толком не научила.
- Тогда я одна!
Решительным жестом она отодвинула стоящих на пути и с места запрыгнула на сцену. Раздалось:
- Уу!
А потом говор: «Ясное дело, это – Сузи».
Увидев её прыжок, через толпу стал протискиваться сине-красный парень. Он поднялся по ступеням и тут же принялся смешно двигаться, хотя музыки не было и команды не поступало. «Сине-красный» явно импровизировал, но получалось у него интересно и в стиле недавно показанного. Он ухватил идею танца и слегка её утрировал, сказали бы мы. Акам следил за ним с интересом: «Способный, сыграть бы у меня мог… Нужно иметь в виду. Но кто он?» Так же гадали в толпе, чаще предполагая, что раз поднялась Сузи, то партнёр, должно быть, Акам. Им возражали: «У того длинные кудри торчат во все стороны. Вон, как у этого, глазеющего. А танцор с короткой стрижкой». Только приятели смельчака знали, что на сцену поднялся Инри.
Сузи с лёгкой улыбкой глядела на упражнения «сине-красного», ожидая музыки. И та грянула.
Теперь на сцене были уже два раскрашенных существа, каждое из которых исполняло свой танец. Но этот танец исполнялся каждым для другого – с целью произвести на него впечатление. Они сходились и разбегались, издалека дразня друг дружку. Потом встретились и принялись выкаблучиваться друг перед другом. Акаму и смотревшим снизу это нравилось. У танцоров получался своеобразный разговор-знакомство. Тут Акаму показалось, что танцующие, которые к этому времени взялись за руки, слишком сблизились. Партнёр Сузи изображал, будто шепчет ей на ушко, а она, подыгрывая, не отстранялась. Потом, по ходу танца, они принялись, держась за руку, то отлетать в стороны, то попадать друг другу в объятия. Этого Акам уже не выдержал. Потемнев лицом, он пошёл из толпы в сторону мужского города.
Когда танец закончился, разгорячённая Сузи, кланяясь вместе с партнёром, выискивала глазами Ама, чтобы понять: «Понравилось ли ему?» Не найдя, помрачнела и принялась высматривать вдалеке. Кто-то шёл, поднимаясь по главной улице мужского города. Неужели приревновал? Вот глупыш…
Можно было догнать идущего. А вдруг это не он? И потом почему она должна бегать за ним? Что она плохого сделала?
Сузи, не слушая «сине-красного», спрыгнула со сцены и быстрым шагом направилась к женскому городу. Перед ней расступались. Инри долго смотрел ей вслед со сцены.
В этот день она вернулась к себе домой и какое-то время ждала, что он придёт. Акам не шёл. Ну и ладно! Ему же хуже. Сузи переоделась и побежала в лес упражняться. Пробегая, с надеждой бросила взгляд на одинокий белый валун у леса. Может, когда вернётся…
Она основательно утомила себя и возвращалась, ощущая все свои мышцы. Но валун её не порадовал. Акам с его фантазией мог затаиться в доме, желая сделать сюрприз. Там извинится и они поцелуются. Или надо сначала изобразить обиду? Эва, та подсказала бы, как лучше себя вести. Где её носит? Не желает мешать их счастью? Если Акам вздумает дуться и завтра, то неплохо бы найти Эву и сводить на озеро. Поболтали бы… С ней никогда не скучно. А он пусть помучается и остынет за это время.
Дома Акам её не ждал. Да он – злюка, - решила Сузи. Помылась и легла спать. Но долго не могла уснуть, принимая доносящиеся шумы празднующих, то за стук в окно, то за шевеление у двери. На всякий звук она вскакивала босой с постели с бьющимся сердцем, но впустую.
Потом Сузи рассердилась на Ама. Не иначе, как он хочет наказать её, ждёт, что прибежит скулить под его дверью. Не дождётся! Устанет ждать.
Она легла, накрыв голову одеялом, и вскоре уснула, не зная, что чёрная высокая фигура неслышно подошла к входной двери, постояла, словно раздумывая, и растворилась в ночи.
Акам поначалу шёл быстро, разгневанный, мысленно обвиняя любимую в ветрености и неверности. Он, дурак, поверил в сказку о том, что целоваться она научилась накануне, у Эвы! С этим сине-красным у неё такое взаимопонимание в танце проглянуло, что, вероятно, не раз вместе вытанцовывали. И, возможно, не только… Он-то неопытен в этих делах, его провести – раз плюнуть! А повёлся, кретин, влюбился по уши, ослеп… Не иначе теперь весь город над ним смеётся.
Дойдя почти до улицы, он немного остыл и подумал: "А если я себе всё это придумал? И Сузи ни в чём не виновата…" Предложила же пойти с ним разучивать этот танец.
Акам сразу умерил шаг. Если он ей дорог, то успеет догнать и разубедить. Он шёл всё медленнее, почти топтался на месте, боясь обернуться, но его никто не окликал и не клал руку на плечо. Небо, какие у неё руки! А глаза, улыбка… Она – само совершенство. Второй подобной нет и быть не может. И потерять это в один момент… Что же делать? Вернуться? Сказать, что хотел разыграть? И остаться при своих подозрениях? Нет, это будет мукой… Нужно выяснить отношения. Но он ничего не сделал, чтобы извиняться, пусть объясняется она. Да, пусть приходит и видит, как он расстроен.
Не оборачиваясь, Акам поплёлся дальше.
К вечеру он извёлся так, ожидая её прихода, что не смог бы изобразить обиду или принять суровый вид.
Когда же стало ясно, что ждать нечего, он принял решение. Не важно, кто виноват в этом случае, главное то, что счастье уже невозможно. Если в ней есть хоть капелька совести и сострадания к нему, то она всплакнёт, перед тем, как утешится с тем танцором. Какая она, оказывается, жестокая!
Но на пути ухода из жизни Акам столкнулся с неожиданной трудностью. Куда-то делись верёвки! Он перерыл дом, но они как сквозь землю провалились.
Ничего, такая мелочь его не остановит. Он попробовал связать узел из покрывала. Не получилось. Тогда принялся рвать то на узкие полоски. Выходило плохо. Простыня тоже почему-то не поддавалась, став неожиданно прочной. Или это он так ослабел? Похоже, Небу его затея не нравилась. Ему пришло в голову, что верёвку, под благовидным предлогом, следует попросить у других. Не везде же они пропали, в самом деле.
Ему не хотелось обращаться к тем, кто его не любил, за помощью, поэтому он направился к Тихому.
Тот сидел снаружи, бледный, но улыбнулся Акаму и поднялся навстречу.
- Дышишь? – спросил Акам.
- Вроде, пока дышу, - вновь улыбнулся Тихий, - Погляди, какой закат… Музыка доносится, веселей на сердце. Эвону не встречали?
«Ещё один безнадёжно несчастный, - подумал Акам, - Но он пусть живёт, пусть обманывается и тем придумает себе смысл жизни».
- Может, и встречали, - сказал он, - да не признали. И нас-то… поди узнай ныне.
Акам осёкся. Он сказал: «нас». А это – в прошлом. Нужно ближе к делу.
- Скажи, Тихий, у тебя есть верёвка? Мне ненадолго. Свои словно пропали.
- Пойдём, поищем.
К удивлению обоих ни одной мало-мальски приличной верёвки сыскать не удалось.
К концу поисков Акам понял: Небеса не хотят его отпускать. Но они и не слали Сузи. Идти утопиться? Она говорила, что его малый навык держаться на воде на озере – тут не спасёт – вода ледяная, вот и Тихий заболел, водовороты… Хорошо б захворать, как тот, и чтобы Сузи мучилась и ухаживала, проклиная своё неверное поведение. А вдруг он ей опостылел? Но тогда… тогда точно нужно топиться. Да, надо войти в воду… Когда войдёшь, будет легче, там, глядишь, собьёт с ног и потащит на дно, прекращая мучения.
- Я пойду, - сказал он Тихому.
- Домой?
- Нет, прогуляюсь до реки.
- Возьми меня с собой, - попросил Тихий.
Акам посмотрел на него и согласился. Жалко стало беднягу, проболевшего полпраздника.
Они вышли на улицу и потихоньку стали спускаться к полю. Шли молча. Тихий оглядывал дома со своей застенчивой улыбкой. Заборы были разноцветные – от красящих облачков, изредка попадались гуляющие, которые пели и смеялись. Встречаясь, приветствовали друг друга. Акам подумал: «Удобно ли будет при Тихом лезть в воду…» Но решил, что так даже лучше – передаст через него прощальный привет Сузи.
На берегу Тихий присел на камень, а его спутник стоял рядом, жадно озирая в последний раз знакомые края. Какие яркие краски, красивые домики… Но, пора. Он отошёл чуть в сторону от сидящего, чтоб не забрызгать его и попросил:
- Передай, пожалуйста, Сузи… что я любил её.
- Что? – не понял Тихий.
- Я любил её! – громче повторил смертник и добавил немного дрогнувшим голосом, - Прощай!
Он кинулся в воду. Тихий онемел, открыв рот, и остался сидеть, не веря тому, что видел. Его спутник побежал по реке! «Опять… - подумал он, - как Эвона».
Рванувшись к воде, Акам закрыл глаза, чтобы не было так страшно. Поэтому он не сразу понял, что давно бежит по водной глади, а не по берегу. Он несколько раз подскальзывался, но удерживался на ногах, однако, наконец, упал на спину, довольно больно ударившись. «Где я?» – вслух произнёс он, открывая глаза. И не узнал пейзажа. Акам повернул голову, нашёл взглядом маленького Тихого, махавшего ему с неблизкого берега.
С трудом, охая, Акам поднялся, не понимая, куда его занесло вместо реки, и побрёл в сторону Тихого. То, по чему он ступал, напоминало чёрный лёд. Стемнело, но у поля плавали светящие шары, и берег был освещён, что облегчало к нему дорогу.
С грехом пополам, припадая на одну ногу, Акам добрался до берега, где попал в объятия взволнованного друга.
- Совсем, как она, - повторял тот, - совсем, как она…
- Кто… она? – спросил, опускаясь на берег, Акам.
- Эвона. Я же рассказывал.
Тут до Акама стало доходить.
- Ты… хочешь сказать, что я… бежал по воде?!
- Да, - кивнул удивлённый Тихий, - А ты не понял?
«Но она… твёрдая», - чуть было не вырвалось у вернувшегося, но до него вовремя дошло, что он рванулся прямо в воду и никуда больше попасть не мог. Оттуда и вышел на берег. «Значит, Небеса не желают, чтоб я испортил праздник. Ничего не поделаешь… Но как жить без неё дальше?..» Потом у него мелькнула странная мысль: « Если Эвона действительно бегала по воде, то не хотела ли тоже покончить с собой?» И отогнал мысль, не поверив ей: «Эта особа, скорее, отправила б в мир иной другого. Она могла выбирать парней. Да и подруги у неё есть… Нет, ерунда. Тогда Тихому могло показаться. Впрочем, и в моём случае кто ему поверит? Он меня о чём-то спрашивает…»
- Почему ты просил передать Сузи, что любил её? Вы поругались?
Акам грустно взглянул на друга по несчастью.
- Скажи мне, только честно… если б ты знал, что Эвона не разделяет твои чувства, а лишь насмехается над тобой…
Произнося эти слова, он запнулся, подумав: «Сузи – подруга Эвоны, обожает её… чего ж ей не брать пример с той, дуря мне голову?»
- … если б ты это понял, то, что захотел сделать?
Тихий, смущённо улыбнулся, отвечая:
- Я это знаю. Но всё равно... Что шансов у меня нет, понимаю. Всё равно мне тепло от одной мысли о ней. Что есть такая на свете… Но у тебя по-другому. Неужели…
Тихий побоялся завершить фразу.
- Теперь я сам не понимаю, - признался Акам, - мне лишь показалось или она мне неверна…
- И ты из-за одного предположения решил свести счёты с жизнью?!
Акам опустил голову.
- Небо… - потрясённо прошептал Тихий, - вот зачем тебе понадобилась верёвка… Хвала Небесам, что не нашлась! Небо любит тебя, спасает, ты одарён им, тебе дана такая девушка, что завидуют в обоих городах… и что ты делаешь? Чем благодаришь Небо за это?
Акаму нечего было ответить. Если Сузи ни сном, ни духом, то он сильно обидел её, бросив на поле.
- Знаешь что, - сказал Тихий, глядя на его поникшую голову, - переночуй у меня. Я боюсь тебя отпускать такого. Поговорим, партейку разберём… Хорошо?
- Спасибо тебе, друг. Я и сам…такой… боюсь оставаться с собой наедине.
Положив друг другу руки на плечи, они медленно пошли в сторону города. Один хромал, второго пошатывало от слабости, но так, держась вместе, идти им было легче.
Добравшись до дома, Тихий открыл, приглашая, калитку, но Акам не вошёл.
- Знаешь, я беспокоюсь, а вдруг Сузи ждёт меня у моего дома? Я схожу сам, ты отдыхай, сказал он.
Тихий отрицательно покачал головой.
- Я пойду с тобой.
- Ты еле живой, не надо этого делать. Даю тебе слово, что только схожу и вернусь. Даже если она там. Тогда вместе зайдём к тебе.
- Нет.
Акам вздохнул и обнял Тихого.
- Ладно, пошли.
В пути он спросил:
- Как думаешь, она там?
- Нет, конечно.
Акам остановился.
- Почему?
- Ты обидел её, тебе и извинения просить. Она у себя, разумеется.
Акам сник и предложил:
- Вернёмся…
- Нет, - не согласился Тихий, - ты должен сам убедиться, иначе не уснёшь, будешь казнить себя, считая, что она могла быть в твоём доме.
«Какой он чуткий», - поразился Акам, и они побрели дальше.
Сузи у него дома не оказалось, и чуть отдохнув, друзья вернулись к Тихому. К этому моменту оба так вымотались, что не стали разбирать партию, а попадали в кровать, причём, перед этим Тихий соорудил со стороны дома у входной двери баррикаду из стульев. Акам с удивлением наблюдал, как растёт это непонятное сооружение, соображая: «Раньше он не защищался от гостей… О! Он боится, что я ночью уйду… а так в темноте упадёт мебель и разбудит его. Вот это да!.. Не думаю, что достоин такого друга. Мне не пришло бы в голову сделать и половину того, что он уже совершил».
Когда Акам проснулся, Тихого рядом не было. Завал из стульев у выхода оказался разобран. Акам выглянул во двор, но и там никого не увидел. Куда мог уйти друг? В голову пришло единственное объяснение: мирить его с Сузи. Перед сном Тихий выспрашивал, где её дом и как его отличить. Сначала он напомнил, каков дом Эвоны и где, сказав, что завтра попробует навестить её. После, как бы между прочим, узнал о доме Сузи, мол, далеко ли тот от эвониного?
«Но это неправильно, - подумал Акам, - я должен сам идти». И ощутил, что ему легче покончить с собой, чем пойти туда. Оскорблённое чувство, которое он испытал на поле, до сих пор воспринималось им, как нанесённая ему обида. И обида незаслуженная. Сейчас им управляло какое-то глупое упрямство, готовое навредить ему самому скорее, чем предпринять то, что позволит уладить недоразумение. Поэтому мысль, что Тихий, возможно, ведёт сюда Сузи – заставила его подскочить на постели. Прочь отсюда!
Акам принялся лихорадочно одеваться и выскочил из дома. К счастью, на дороге его никто не встретил, кроме двух облачков – почему-то чёрного и белого, от которых увернуться не удалось. Они превратили удиравшего Акама в зебру, о которой здесь и не слышали.
Сначала он направился к своему дому, но почти дойдя, не свернул к нему, а проследовал дальше – вверх, к лесу. Там точно искать не станут. Не то, чтоб он не хотел видеть свою девушку, за которую совсем недавно готов был умереть, нет, внутри него что-то происходило или произошло, так, что он сам не узнавал себя. Он ничего не боялся, а теперь трусил. Да-да, испытывал страх встретить её! И не потому, что опасался чего-то, а страшился встретиться именно сейчас, потому что НЕ БЫЛ ГОТОВ… Он не был готов простить её! Именно простить за всю ту боль, что она невольно причинила, пусть не желая, пусть он себе всё придумал, но страдал-то он по-настоящему! Впервые такая мелочь, как танец любимой с чужим парнем, вызвала у него дикую бурю тех чувств, о наличии которых у себя он и не подозревал.
Акам просто не мог с ними справиться, не зная, как поступить, и они полностью управляли им, заставляя кидаться из одной крайности в другую. Нахлынувшее на него заставило забыть обо всём: о том, что он любит Сузи больше жизни, что он счастлив с ней, как только можно быть счастливым смертному, что у него есть новый замысел представления, над которым надо работать, с какой замечательной стороны открылся Тихий, сам отправившийся ему помочь…
Ничего больше не существовало, кроме его беды, непонятно откуда и за что взявшейся, придавившей его.
Он дошёл до леса и углубился в него. Сейчас Акам обрадовался бы, заблудившись, но, в отличие от леса за женским городом этот был небольшим, упираясь в крутые скалы.
Он шёл среди деревьев, где недавно они гуляли вместе. Конечно! Вон то дерево, с которого Сузи спустилась ему на плечи… Акам подошёл к нему, погладил кору, потом обнял, как родное, и заплакал.
Тихий действительно отправился к Сузи за помощью. Он помнил, как она обняла его в момент первой встречи на турнире, как отозвалась при его рассказе об Эвоне. Такая девушка не могла быть плохой. У Акама характер ещё тот, и ей нелегко с милым. Но он явно её любит и не в состоянии пережить потерю. Иначе покончить с собой не желают. А это значит, что дело не безнадёжно, в отличие от его, Тихого, положения.
Тихий пошёл к дому Эвоны. Тот всё равно был по пути, а оттуда ближе было искать сузин. Надо ли говорить в какой ужас он пришёл, свернув к месту бывшего жилища Иги? Здесь, без сомнения поселилась беда. Но что делать?
Он не додумался ни до чего лучше мысли, что Сузи – подруга Эвоны и следует сообщить ей, там уже и решив.
Но пока он решался, пока искал сузин дом у леса с ориентиром в виде белого валуна, девушка успела проснуться, встать и поразмышлять над тем, что у них с Амом происходит. Творилось что-то ей непонятное. Она, как и Акам, любила впервые, не имея никакого опыта отношений, и не представляя, как неожиданно способен проявиться любой в состоянии обострённости чувств, сам того не зная и не желая, казалось бы.
Поэтому единственным разумным объяснением, пришедшим ей в голову, стало то, что у него появилась другая. После того представления девушки готовы были гроздьями на него вешаться, вот одна из них и сманила. Такие романы на празднике не считались чем-то зазорным, легко вспыхивая и столь же быстро заканчиваясь. Благо все анонимны. Этим, в основном, пользовались не слишком привлекательные девушки, ибо как сие различить, когда все – цветные и в масках? Ам мог приревновать к «сине-красному», а девица воспользовалась моментом. Сначала он пошёл с той назло ей, а потом эта дрянь затащила в постель, где оказалась опытнее и искуснее, и оттуда не выпускает. Ам горяч и мог потерять голову. Даже если потом одумался, то из стыда уже не в состоянии перед ней появиться, повинившись. Он ведь честный и скрыть не сможет.
Придумав себе эту историю, Сузи в неё поверила и загоревала. И как теперь было жить? Без него, давшего её жизни смысл?
Посидев, как в воду опущенная, мысленно похоронив и оплакав их союз, она стала себя разубеждать. «Сузи, - сказала она тоном Эвы, - ты любишь его?» И сама ответила: «Люблю». «Тогда не оговаривай раньше времени!» «Но что тогда делать? Узнать что произошло? А вдруг я права? Тогда я не хочу этого знать. Лучше придумать ему оправдание. Мог он, например, заболеть… случиться с ним что-нибудь? Хотя в праздник Небо хранит всех. Эх, Эва, где ты, я так нуждаюсь в твоём совете и помощи… Ты сделала меня такой, которая влюбила в себя Ама, за которой парни не прочь поухаживать. Я не знаю, как поступить, Эва. Зия, плюнула бы или убила его, а может, её… Но я, благодаря тебе, другая и люблю его. Что мне делать, Эва?..»
Сузи поднялась, собираясь пойти искать подругу, но у самой двери передумала. Нужно учиться самой решать свои проблемы, а не вешать их на Эву. Она мысленно увидела ухмылку Зии. Что делала та, ведь ей в одиночестве было куда труднее… Она горевала, что невзрачна и у неё никого нет. Ты сходишь с ума потому, что красива и ревнуешь своего парня. Поистине, не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь… Зия глушила себя упражнениями, уставая так, что сил на всякие мирихлюндии не оставалось. А пока бегаешь в лесу, глядишь, либо Ам перестанет дуться и явится, либо ещё что-то станет известно.
И девушка решительно двинулась к двери.
Оттого Тихий, найдя её дом – приметы которого, по описанию Акама, совпали – не застал в нём хозяйку.
(продолжение:http://www.proza.ru/2018/01/16/690)