22. «Дома растут, как желанья…»
Дома растут, как желанья,
Но взгляни внезапно назад:
Там, где было белое зданье,
Увидишь ты черный смрад.
Так все вещи меняют место,
Неприметно уходят ввысь.
Ты, Орфей, потерял невесту, —
Кто шепнул тебе — «Оглянись…»?
Я закрою голову белым,
Закричу и кинусь в поток.
И всплывет, качнется над телом
Благовонный, речной цветок.
5 ноября 1902
Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
«
Посылая стихотворение в числе 15 других, предназначенных для публикации в альманахе "Гриф", Блок отнес его ко второй группе, в которой "гамма разнородных предчувствий (1-6)" слилась "в холодный личный ужас (7-13)" (ЛН. Т. 92. Кн. 1. С. 528) .
– «... Но взгляни внезапно назад ...» – Ср.: "Боюсь оглянуться назад" (предыдушее стихотворение, а также примеч. к нему). Образ соотнесен также с ветхозаветной легендой о праведнике Лоте и его семье, которых ангелы вывели из города Содома, осужденного Богом на гибель. Ангел сказал Лоту: "спасай душу свою; не оглядывайся назад ( ... )Жена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом" (Быт. XIX, 17 и 26) .
– «... Увидишь ты черный смрад». – Ср. там же описание гибнущих за грехи городов Содома и Гоморры: "И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба ( ... ) вот дым поднимается с земли, как дым из печи" (Быт. XIX, 24 и 28). Современный город приравнен поэтом к Содому.
– «... все вещи( ... ) // Неприметно уходят ввысь». – Ср. в романе Достоевского "Подросток" слова о том, что Петербург когда-нибудь "подымется с туманом и исчезнет как дым".
Блок часто цитировал и перефразировал эти слова (ср. в его письме к З.Н. Гиппиус от 2 августа 1902 г. из Шахматова: современный мир – «это – опрокинутый Бог, человек, забывший свое "подобие божие". Вот сейчас ( ... ) город тихонько вздрогнет и поднимется, испарится»).
– «Ты, Орфей, потерял невесту ...» – Орфей (греч. мифол.) – чудесный поэт и певец. После смерти жены Эвридики спустился в подземное царство теней и своей игрой умолил богов вернуть Эвридику на землю. Боги запретили Орфею на обратном пути оглядываться назад. Но он нарушил запрет, и Эвридика не вернулась из Аида. В гимназические годы Блок перевел отрывок "Орфей и Эвридика" из "Метаморфоз" Овидия.
– «Я закрою голову белым ...» и след. - В последней строфе гибель лирического "я" соотнесена со сценой смерти Офелии (самоубийство в "потоке", цветы).
»
Предыдущее стихотворение было написано 5 ноября 1902, у этого – та же дата. И они перекликаются друг с другом. Нет – перекрикиваются:
То:
"По улице ходят тени,
Не пойму — живут, или спят…
Прильнув к церковной ступени,
Боюсь оглянуться назад."
Это:
…взгляни внезапно назад:
Там, где было белое зданье,
Увидишь ты черный смрад.
То:
"В ушах раздаются звуки
Недавних больших похорон."
Это:
Ты, Орфей, потерял невесту, —
Кто шепнул тебе — «Оглянись…»?
И к этому – то:
«Боюсь оглянуться назад.»
Но то стихотворение было написано от лица мужчины, а это… … «Ты, Орфей…», «Я закрою…» “Ты” и “я” противопоставляется друг другу.
Я закрою голову белым,
Закричу и кинусь в поток.
И всплывет, качнется над телом
Благовонный, речной цветок.
Напомню весеннее стихотворение:
"…Какие бледные платья!
Какая странная тишь!
И лилий полны объятья…
Май 1902"
Нет, это не потерявшаяся в подземельях аида Эвридика – это Офелия... Тебя, Офелию мою, увел далеко жизни холод… Тамошние лилии…
«…Заповеданных лилий
Прохожу я леса…
22 февраля 1902»
« …с Ней в лугу
Средь белых лилий ходил…
12 октября 1902»
«Благовонный, речной цветок», качнувшийся над утонувшим телом – тоже лилия. Болотная.
Ты, "обладатель тайны" требовал права на «каменные дороги»? Ты говорил, что –
«Тебя я встречу где-то в мире,
За далью каменных дорог.
Август 1902»
Вот тебе они:
Дома растут, как желанья,
Но взгляни [ты!] внезапно назад:
Там, где было белое зданье,
Увидишь ты черный смрад
Ты запутался на них. Ты, Орфей, не сумел вывести к жизни свою любимую, ты, Гамлет, не сумел удержать любимую от смерти…
Ты поддался на уговоры, на провокации противостоящих, тех, кто:
Кто шепнул тебе – «Оглянись…»
На этой картине книга «Стихи о прекрасной даме» и заканчивается: растерянный он – в толпе безликих у темного храма, и она – не выведенная им из ада, с тоской глядящая на него из-за смертного полога. А исходной стихотворение - это эпилог, приписанный чужим почерком.
Всё.
После этого Блок переживёт ещё двое суток.
7 ноября у Л.Д. будет «курсовой вечер» в здании Дворянского собрания. Он напишет:
«В моей смерти прошу никого не винить. Причины ее вполне “отвлеченны” и ничего общего с “человеческими” отношениями не имеют. Верую во Едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь. Чаю Воскресения Мертвых. И Жизни Будущего Века. Аминь. Поэт Александр Блок».
Возьмёт револьвер и пойдёт к ней.
Л.Д. Из воспоминаний:
«Дальше все было очень странно: если не допускать какого-то предопределения и моей абсолютной несвободы в поступках. Я действовала совершенно точно и знала, что и как будет.
Я была на вечере с моими курсовыми подругами Шурой Никитиной и Верой Макоцковой. На мне было мое парижское суконное голубое платье. Мы сидели на хорах в последних рядах, на уже сбитых в беспорядке стульях, недалеко от винтовой лестницы, ведущей вниз влево от входа, если стоять лицом к эстраде. Я повернулась к этой лестнице, смотрела неотступно и знала - сейчас покажется на ней Блок.
Блок подымался, ища меня глазами, и прямо подошел к нашей группе. Потом он говорил, что, придя в Дворянское собрание, сразу же направился сюда, хотя прежде на хорах я и мои подруги никогда не бывали. Дальше я уже не сопротивлялась судьбе: по лицу Блока я видела, что сегодня все решится, и затуманило меня какое-то странное чувство - что меня уже больше не спрашивают ни о чем, пойдет все само, вне моей воли, помимо моей воли. Вечер проводили, как всегда, только фразы, которыми мы обменивались с Блоком, были какие-то в полтона, не то как несущественное, не то как у уже договорившихся людей. Так часа в два он спросил, не устала ли я и не хочу ли идти домой. Я сейчас же согласилась. Когда я надевала свою красную ротонду, меня била лихорадка, как перед всяким надвигающимся событием. Блок был взволнован не менее меня.
Мы вышли молча, и молча, не сговариваясь, пошли вправо - по Итальянской, к Моховой, к Литейной - к нашим местам. Была очень морозная, снежная ночь. Взвивались снежные вихри. Снег лежал сугробами, глубокий и чистый. Блок начал говорить. Как начал, не помню, но когда мы подходили к Фонтанке, к Семеновскому мосту, он говорил, что любит, что его судьба в моем ответе. Помню, я отвечала, что теперь уже поздно об этом говорить, что я уже не люблю, что долго ждала его слов и что если и прощу его молчание, вряд ли это чему-нибудь поможет. Блок продолжал говорить как-то мимо моего ответа, и я его слушала. Я отдавалась привычному вниманию, привычной вере в его слова. Он говорил, что для него вопрос жизни в том, как я приму его слова и еще долго, долго. Это не запомнилось, но письма, дневники того времени говорят тем же языком. Помню, что я в душе не оттаивала, но действовала как-то помимо воли этой минуты, каким-то нашим прошлым, несколько автоматически. В каких словах я приняла его любовь, что сказала не помню, но только Блок вынул из кармана сложенный листок, отдал мне, говоря, что если бы не мой ответ, утром его уже не было бы в живых. Этот листок я скомкала, и он хранится весь пожелтевший со следами снега…
… Потом он отвозил меня домой на санях. Блок склонялся ко мне и что-то спрашивал Литературно, зная, так вычитала где-то в романе, я повернулась к нему и приблизила губы к его губам. Тут было пустое мое любопытство, но морозные поцелуи, ничему не научив, сковали наши жизни.
Думаете, началось счастье?..»
Название следующей книги I-ого тома – «Распутья».
И именно туда Блок перенесет стихотворение, которое вроде бы должно было венчать книгу:
«Я их хранил в приделе Иоанна,
Недвижный страж, — хранил огонь лампад.
И вот — Она, и к Ней — моя Осанна —
Венец трудов — превыше всех наград.
Я скрыл лицо, и проходили годы.
Я пребывал в Служеньи много лет.
И вот зажглись лучом вечерним своды,
Она дала мне Царственный Ответ.
Я здесь один хранил и теплил свечи.
Один — пророк — дрожал в дыму кадил.
И в Оный День — один участник Встречи —
Я этих Встреч ни с кем не разделил.
8 ноября 1902»
Из Примечаний к этому стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
«Автографы и авторизованные тексты: БАЛ - Тз, Л. 6 ("Прекрасная Дама"),
"8 ноября"- над текстом (опубл.: Александр Блок в портретах, иллюстрациях и документах. Л., 1972. С. 87- факсимиле рукописи); БА- Собр. Менделеевой. Л. 44, "1902"; печ. текст – НР 12 Л. 224; печ. текст – Изборник. Л. 96, "8 ноября 1902".
Впервые: 11. С. 55, "Ноябрь 1902 г.", в отделе "Неподвижность". Публикации: 12. С. 137-138; lз. С. 196, "8 ноября 1902" и 14 . С. 170, "8 ноября 1902"- последнее в СПД; !5 . С. 169 – первое в Р. При переработке в Т3 вписано заглавие»
То есть у этого стихотворения были названия – и "Прекрасная Дама", и "8 ноября". И попервоначалу оно завершало «Стихи о прекрасной даме». Но потом Блок понял: никакая это не Прекрасная Дама, и стихи – не о ней. Это первый перекрёсток, первая развилка троп, это первый шаг в Распутьях.
*
*
Ал. Блок : «Символист уже изначала - теург, то есть обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие».
Теургия - это человеческая практика по работе с божественными сущностями. «Стихи о Прекрасной Даме» - рабочий дневник Александра Блока о ходе подобной практики.
Спустя десять лет он напишет Андрею Белому: “Отныне я не посмею возгордиться, как некогда, когда, неопытным юношей, задумал тревожить тёмные силы - и уронил их на себя.”
«Стихи о Прекрасной Даме» как раз об этом - о тёмных силах и о гордыни попытки справится с ними.
Справиться не получилось. Спустя ещё десять лет, уже после смерти Блока, Андрей Белый резюмирует:
«Первый том - потрясенье: стремительный выход из лона искусства; и - встреча с Видением Лучезарной подруги; и - далее: неумение воплотить эту встречу, обрыв всех путей»
Для Блока было важно подчеркнуть рабочий, реалистический характер книги («к моим же словам прошу отнестись как к словам, играющим служебную роль, как к Бедекеру [путеводитель], которым по необходимости пользуется путешественник»), поэтому вместо трёх разделов с мистическими названиями "Неподвижность", "Перекрёстки", "Ущерб" первого издания в канонической редакции их стало шесть, у которых вместо всякой философии теперь только указания на место и время действия.
Вот их краткая сводка:
I. С.-Петербург. Весна 1901 года. Юный теург обретает свет, но появляется и «гадалка» из Тёмного храма .
II. С. Шахматово. Лето 1901 года. Поэт учится работать с обретёнными силами, но постоянно путается меж Ясной и гадалкой, меж Солнцем и любимой. Меж Тобою и тобой.
III. С.-Петербург. Осень и зима 1901 года. Грань богопознания: попытка – успешная! – увидеть в любимой богиню, то есть раскрыть в «тебе» – Тебя! Но тут же появляются «двойники», которые искушают теурга россыпью миров.
IV. С.-Петербург. Зима и весна 1902 года. Видение Моисея, готовность к Акту, видение, как «мы странствовали с Ним по городам» – но что это все? – послания от Тебя или обманки «двойников»? И – снова видение Моисея, видение Неопалимой Купины, осознание, что Ты – Купина, то есть Ты – прямой призыв Господен к действию, как некогда к простому пастуху Моисею: «Иди! И соверши небывалое». Но опять вмешиваются акторы лиловых миров – гадалка, двуликий, двойник. И поэт срывается в открытые ему «двойниками» другие миры.
V. С. Шахматово. Лето 1902 года. Лето зимних кошмаров, лето расплаты… Но в ответ на прямой призыв: «Приходи, Я тебя успокою», поэт настаивает на своём праве на «каменные дороги».
VI. С.-Петербург. Осень — 7 ноября 1902 года. Он выходит на Тропу миров – лиловых миров. Бродит по ней, отчаивается. Он, ставя на кон свою жизнь, прорывается к Храму, но, судя по всему, это – тёмный храм.
Данное стихотворение относится к ЧЕТВЕРТОЙ сцене ШЕСТОГО раздела. Всего сцен в нем – четыре:
Сцена первая. Прогулка по тропе.
Сцена вторая. Адские варианты бытия.
Сцена третья. Ультиматум.
Сцена четвертая. Итог.
Итог:
17. «Ты свята, но я Тебе не верю…» ( http://www.proza.ru/2018/01/11/966 )
Прозрение мученичества: «…Ты откроешь Лучезарный Лик./И, свободный от земного плена, / Я пролью всю жизнь в последний крик.»
18. «Будет день, словно миг веселья…» ( http://www.proza.ru/2018/01/12/911 )
Мечтание как воспоминание: будет как тогда, когда «…В конце января и начале февраля… явно является Она.»
19. «Его встречали повсюду…» ( http://www.proza.ru/2018/01/12/919 )
Согласие на Чашу.
20.«Разгораются тайные знаки…» ( http://www.proza.ru/2018/01/12/928 )
Предчувствие провала Миссии.
21. «Мне страшно с Тобой встречаться…» ( http://www.proza.ru/2018/01/25/1077 )
Путаница реальностей.
22. «Дома растут, как желанья…» ( http://www.proza.ru/2018/01/13/969 )
Катастрофа.
*