Только через пять лет после рейса стармехом на СРТМ "Альциона" мне доверили судно побольше, назначив меня старшим механиком РТМ"Артек". Было мне тогда уже тридцать восемь лет, и опыта прибавилось. Экипаж "Артека" был полностью для меня новым, ни одного, кажется, знакомого мне не было из семидесяти восьми моряков. Но судьба меня всегда хранила, не подвела и на этот раз. Прекрасный собрался у нас экипаж, и во главе его стоял настоящий моряк, Игорь Васильевич Журавлёв.
Сорока пяти лет, выше среднего роста, крепкий, ширококостный, уже с небольшим брюшком, он был нарочито грубоват. Целыми днями, с раннего утра и до позднего вечера он в буквальном смысле, ловил рыбу, жил рыбалкой. Кто бы ни был на вахте, именно Игорь Васильевич смотрел на экран поискового прибора и руководил постановкой трала, а потом наблюдал за ним, и командовал тралмастеру, когда трал подобрать, когда смайнать. Пелагический трал нужно вести очень близко ко дну, но так, чтобы не зацепить им ни за кораллы, ни за скалы, ни за брошенные кем-то железяки. Чуть проморгаешь, рыба из трала уйдёт, а трал придётся долго ремонтировать.
Уходил Игорь Васильевич с мостика в каюту только в двенадцать ночи, и днём, после обеда - на часок-другой. Адмиральский час - это святое. Не нами придуман, не нам отменять. Но вставал он рано, и узнав на мостике подробности ночной рыбалки, шёл вниз, обязательно заходил на камбуз, заглядывал в рыбцех, беседовал с рыбмастером, навещал на палубе тральцов и подшефных своих - поросят, которых мы закупили в Лас-Пальмасе, в Совиспане. Не зная иностранных языков, Васильевич всё же ухитрился объяснить, что ему нужно пять живых поросят, три девочки и два мальчика. На откорм для праздников.
Мостик на всех рыбопромысловых судах двусторонний, с него не только вперёд можно смотреть, но и назад, на траловую палубу, через огромные иллюминаторы. Возле них установлены запасная колонка рулевого устройства со штурвалом, и командоконтроллеры траловой лебёдки, на рукоятках управления которых стоял вахтенный тралмастер.
Глазами увидеть, что под корпусом судна находится, конечно, нельзя, но с помощью прибора опытный глаз может распознать скопления рыбы, даже и породу её, по цвету сигнала. Другой прибор, эхолот, фиксирует расстояние между корпусом судна и океанским дном. Сложное дело - рыбалка. Были у нас капитанами хорошие во всех отношениях люди, но - не рыбаки. В море ходить всё же большинство моряков предпочитало с теми, кто гарантированно возвращался с планом.
А Журавлёв, он и рыбак был отменный, и человек прекрасный. Не без слабостей, конечно, у кого их нет. Но на промысле расслабиться он себе позволял в очень редких случаях, когда можно было. И когда повод был, конечно. "День урожая", например - окончание промысла. Но и во время рыбалки бывало. И я у него в этих случаях был сотрапезником. О старпоме речь вообще не шла, тот должен подменять капитана, когда тот за столом, помполита он в грош не ставил и называл "комиссаришкой", технолог и старший тралмастер - те производством занимались. Оставался я.
Обычно, если ему что-то нужно было, он сам заходил. А тут звонит: "Зайди"! - коротко, и по делу. Захожу. Журавель показывает на письменный стол - садись, мол. Идёт в спальню, выносит две бутылки бренди, зажатые между пальцами правой руки, лапа у него здоровая,ставит их на угол стола.
- У моего Щенка сегодня день рождения. Выпьем по бутылочке, - я уже знал, что Щенком он называл сына. Не знаю, почему. Дочь у него была Жучкой, жена - Половиной.
- По рюмке вы хотели, наверное, сказать, - скромничаю я. Он здоров был пить, мне рядом делать нечего было.
- Э, дедуля, что тут пить? - и он ставил на письменный стол два стакана.
- А закусить, Васильевич? Я так не могу пить.
- Ну посмотри там в холодильнике, может что найдёшь.
Открываю, а там... не пусто, прямо скажем. Приносили ему с камбуза, не забывали капитана.
- Васильевич, давайте за большой стол сядем. Что мы, как школьники?
- Суетишься, дед! Вот не люблю я этого. - Недовольно бурчал кэп, но садился всё же на короткую сторону углового дивана. Я расставлял по столу закуски, Васильевич наполнял стаканы. Грамм по сто пятьдесят.
- Ну, давай! День рождения всё же. Надо отметить! - Выпили до дна.
- Васильевич, а сын у вас не моряк?
- Моряк. На радиста выучился, - не любил он почему-то о семье разговоры, - ты стакан поближе подвинь.
- Да дайте закусить. Куда вы гоните? На мостик, что ли, торопитесь?
- Нет. Сегодня рыбалки не будет, с утра все в пролове. Шторм рыбу разогнал. Давай выпьем, дедуля.
- За вашу жену, Васильевич! У неё сегодня тоже ведь праздник.
- Хм! Молодец, дед. Давай за Половину. - Приняли ещё по сто пятьдесят.
После первой бутылки кэп становился разговорчивым. Он начитанным человеком был, и жизнь у него была непростая. Детство провёл где-то в Туркменистане, недалеко от границы, и уже в начале восьмидесятых он там побывал, во время Афганской войны.
Очень он близко к сердцу войну принимал, и часто к ней во время наших застолий возвращался. К сожалению, сознание моё к тому времени уже затуманенным было, и думал я только о том, как вырваться из капитанской каюты.
- Васильевич! Мне в гальюн надо!
- В мой иди!
- Игорь Васильевич, мне в машину зайти...
- Без тебя справятся. Нужен будешь, на мостик сообщат.
Наконец, решившись, я просто резко вставал, и говорил:
- Сейчас вернусь! - спускался на этаж к себе, и закрывался на ключ. Хотя это было лишнее. Он никогда за мной не ходил, не звонил, а вахтенного я предупреждал, что я в каюте и звонить мне только по телефону парной связи. Слаб я был в плане выпивки. А капитану - хоть бы что. Медведь просто. Мог за столом и двое суток просидеть. Но это уже на "Дне урожая".
К тому времени у нас оставалась только одна "Машка", выросшая за полгода в большую свинью. Недели за две-три до конца промысла Игорь Васильевич запрещал кормить её рыбой, чтобы в мясе рыбный привкус не ощущался. Забоем свиней, разделкой и изготовлением колбас у нас занимался Леня Ткач, рефмеханик, по прозвищу "Шпуклер". Он этим ремеслом владел мастерски. И свежину жарил, и колбасу кровяную делал мастерски, а бренди из Лас-Пальмаса входили в поставку продуктов под названием "капитанский презент". Его Васильевич не жалел, не был он никогда "зеркальщиком", в одиночку не пил. И пока у него за столом гости сидели, из спальни бренди выносили за его спиной постоянно. Он на это глаза закрывал.
Но события такие весёлые были редки. На первом месте у Журавлёва была рыбалка, и без плана он домой не возвращался. Он был настоящим капитан-директором, хозяином судна, знал на нём каждый уголок. И экипаж умел сплотить в одно целое. Ушёл он в отпуск, и всё изменилось на судне, хотя весь почти экипаж тот же остался.
Нет его уже в живых давно, нет и его Половины. Царствие им небесное. А Игоря Васильевича мы помним. Как говорят, нет людей незаменимых, но есть незабываемые. Светлая им память, незабываемым! А тем, кто помнит Игоря Васильевича, тем, кого он заинтересовал, даю сноски на старые мои рассказы с его участием - http://www.proza.ru/2015/02/21/577, http://www.proza.ru/2015/02/21/976, http://www.proza.ru/2015/06/01/735. Читайте, буду рад.