Лоре-Ли с Рейна-2 http://www.proza.ru/2017/05/22/936
------------------------------------------
Я любила бывать в одном удаленом уголке сада. Давно, в дни самых первых прогулок, когда барон непременно сопровождал меня, знакомя со своими владениями, он привел меня сюда и рассказал, что прежде здесь была скала на берегу озера. А он придумал устроить в скале грот и сам сделал его эскизы. Людвиг рассказывал об этом и показывал пещеру с таким азартом, что похож был на мальчика, смастерившего нечто своими руками, и теперь чрезвычайно тем горд.
Впрочем, этой рукотворной пещерой в саду и в самом деле не зазорно было гордиться. Мастера-каменотесы немало потрудились, и результат их труда был превосходен! Размерами грот была невелик, а каменотесы столь искусно облицевали ее стены зеленым малахитом и яшмой, что едва ли можно было заподозрить, будто все это – творение человеческих рук. Гости, узнав сей факт, придирчиво разглядывали стены, а потом восхищались мастерством создателей. Зеленый камень всевозможных оттенков покрывал стены. Казалось, он совсем не обработан, а некоторые сколы, на удивление гладкие, обнажающие причудливую игру линий и цвета, казались абсолютно естественными. В действительности никаких случайных сколов не было. Наиболее эффектные грани камней были старательно отшлифованы, отчего каменные узоры проявлялись во всей красе.
Вся внутренняя отделка создавала удивительную игру цвета. к тому же на стенах играли отблески воды и это было восхитительно красиво.
Снаружи на крутых ее откосах были вырублены большие карманы, наполнены землей и посажены сотни кустов плетущихся роз. Они увили скалу от подножия до вершины. Длинные ветки с крупными алыми и белыми цветами свешивались над входом. Их намеренно не обрезали, и они создавали удивительный занавес, чуть покачивающийся от ветра.
Я особенно полюбила там бывать, когда, гуляя по саду, я вдруг обнаруживала супруга, с улыбкой наблюдающего за мной из окна дома, или тихо сидящего на скамье поодаль. Мне не нравилось это тайное наблюдение. А в гроте я была уверена, что укрыта ото всех случайных глаз.
У одной из стен там лежал огромный камень. Слегка шершавая поверхность его казалась приятно прохладной в жару, а в прохладные дни на нем всегда лежали мохнатая шкура и взбитые подушки – я ни разу не видела, кто их приносил. Этот камень напоминал мне тот, что лежал на утесе Лорелеи. Мне приятно было уединение. В гроте я оставалась наедине с собой и своими мыслями. И я нисколько не была огорчена, когда во время прогулки испортилась погода и мне пришлось спрятаться от дождя в этом укромном месте.
Но шло время, а дождь все не кончался. Более того, сделалось неожиданно холодно. Я продрогла и начала раздумывать – бежать ли к дому и промокнуть до нитки, или оставаться зябнуть в сухом укрытии? Мне нечего было рассчитывать, что меня хватится супруг, отбывший после полудня в аббатство по церковным делам. Разве что слуги забеспокоятся, ведь наверняка время обеда миновало.
Я еще не пришла ни к какому решению, когда вдруг отпрянули мокрые розовые плети, и в грот шагнула черная, мокро блестевшая фигура. Я даже испугалась - уж слишком большой и странной она мне показалась. Но пришелец сбросил дождевую накидку, и я с облегчением увидела графа фон Каролинг. А он уже протягивал мне плащ с капюшоном, который принес под накидкой. Ох, как хорошо было закутаться в подбитый мехом плащ, чувствуя, как меня охватывает спасительное тепло, которое сохранил для меня граф Кристиан.
– Как вы догадались искать меня здесь?! – спросила я, поблагодарив его от всего сердца.
– Я... – он вдруг запнулся и отвернулся, с излишней беспечностью обведя рукой пещеру: – Я видел, вы направились в эту часть сада, и надеялся, что успели укрыться здесь. Вы не вышли к обеду, и оказалось, что вас нет в доме. Тогда я понял, что вы не вернулись с прогулки и ненастье застало вас в саду. Скажите, вы хотите подождать, пока прекратится дождь или позволите сопроводить вас в дом? Я на всякий случай взял с собой большой зонт.
Я подумала, что Людвиг будет очень недоволен, если я останусь здесь с мужчиной. К тому же, мне отчего-то стала неприятна эта странная заминка при ответе на мой абсолютно невинный вопрос.
– Я предпочту прогулку под дождем, – улыбнулась я. – Должна признаться, я давно уже умираю с голоду.
– Сожалею, корзину с обедом я не догадался прихватить, – пошутил граф Кристиан. – Что ж, в таком случае – вперед, навстречу стихиям!
Он снова облачился в свою накидку и раскрыл надо мной большой черный зонт.
Как ни оберегал меня граф, туфли мои промокли насквозь, а подол платья тяжело лип к ногам. Когда мы оказались, наконец, в передней, ко мне сбежались слуги, горничные, заохали, будто случилось невесть что. Усадили, разули, принялись растирать полотенцами ноги! Мне стало смешно. Если бы они видели меня, промокшую до нитки, босую, когда я весело шлепала по лужам, управляясь по хозяйству! Или в осеннюю непогоду, под холодным дождем и ветром помогала отцу разгружать лодку. Да мало ли дождей на меня проливалось! Экая невидаль!
Я встала, отстранив суетившихся вокруг меня, закинула на руку заляпанный грязью подол платья, окликнула горничную и отправилась к себе.
Все же я основательно продрогла. Даже избавившись от мокрого платья и завернувшись в теплый халат, я никак не могла унять зябкую дрожь. Поколебавшись, чему отдать первенство: обеду или горячей ванне, я все же предпочла ванну и попросила горничную поскорее мне ее приготовить. Она сноровисто принялась за дело, что не мешало ей рассказывать, как перепугались все, не обнаружив меня в доме, даже про обед забыли, стол так и стоит накрытый обеденными приборами.
- Так ступай и скажи, пусть меня не дожидаются! - распорядилась я. - Я не собираюсь торопиться и прекрасно пообедаю в одиночестве. Передай повару, что я приказала немедленно подавать обед.
Ванная комната наполнилась клубами пара, я погрузилась в горячую воду, чувствуя, как кожа покрылась колючими мурашками. Прошло никак не менее часа, а то и больше, когда я снова была одета и причесана. О небольшом приключении напоминали разве что потемневшие волосы, - у меня не хватило терпения дождаться, чтобы горничная высушила их горячими полотенцами, уж очень хотелось есть!
И тут она сообщила, что в столовой меня ждет накрытый стол, а также граф Кристиан фон Каролинг, не пожелавший оставлять меня в одиночестве. Несколько секунд я колебалась. Мне пришлась не по нраву излишняя забота графа, и вовсе не радовала перспектива провести с ним наедине час обеда. Однако у меня не было ни одной причины сказать себе: я не хочу с ним обедать, потому что мне не нравится в нем... Не было такой причины. Кроме одной: он мне нравился.
Итак, во всем замке мы остались двое голодных. Все домочадцы, обитатели замка и слуги давно отужинали и разошлись коротать часы позднего вечера кто за карточным столом, кто за неспешными разговорами в гостиной. Остатки ужина после них были тщательно убраны, и стол накрыт заново, теперь для двоих.
Он ждал меня, стоя у окна и глядя в сумрачный мокрый сад, обернулся на звук шагов. Что оставалось мне кроме как улыбкой поблагодарить его и пригласить к столу. Я была так голодна, что с большой охотой осталась бы вовсе без сотрапезника и без лишних забот уплетала бы за обе щеки, не слишком заботясь о ножах и вилках. И кто просил его выказывать мне такое внимание и заботу? Во всяком случае, не я.
«И не совестно? – укорила я сама себя. – Да ты все еще дрожала бы в холодном гроте, не позаботься о тебе этот человек».
- Мне совестно, господин граф, - проговорила я с виноватой улыбкой. – Я заставила вас голодать. Меня не предупредили, что вы ждете, иначе я была бы расторопней.
- Право, это такой пустяк, он не должен вас занимать, - спокойно возразил он и отодвинул стул, предлагая мне сесть. – Лучше уймите МОЕ беспокойство и скажите, что не сочли мое своеволие непозволительно дерзким.
- О каком своеволии вы говорите?
- О том, что навязал вам свое общество, не имея на то позволения.
- Я не вижу здесь особой дерзости, - сказала я, однако посчитала, что теплота в моем голосе будет лишней.
Ели мы молча, что меня устраивало более всего. Довольно было уж того, что сидели мы по сторонам стола напротив друг друга. И едва я поднимала глаза, как натыкалась взглядом на него. Но не могла же я сидеть, уткнувшись носом в тарелку! Несколько раз мои глаза встретились с его глазами. Мимолетно.
Наконец, подали дисерт. Медленно помешивая серебряной ложечкой в креманке, он едва пригубил малиновый мусс.
- Вы не любите сладкого, граф?
Он поднял отсутствующий взгляд, через секунду глаза его стали вопросительными:
- Простите, госпожа баронесса?
- Вы чем-то озабочены?
- Озабочен? – с некоторым наигранным удивлением переспросил он, и этот тон его должен был сказать: «Нисколько!». Но, одолев колебания, он с запинкой сказал: - Д-д-да… я озабочен… Я завтра рано утром покину замок...
- Ах, вот как. Господин барон не предупредил меня об этом. Но почему рано утром? Вы не хотите дождаться барона, чтобы попрощаться с ним?
- Нет, я не стану ждать его возвращения. Я напишу Людвигу и объяснюсь, - проговорил он быстро, как о чем-то малозначительном.
- Погодите, - прервала я графа, - так господин барон не знает о ваших планах?
- Не знает. Но это ничего, я найду чем объяснить свой неожиданный отъезд. Как раз сегодня я получил письмо: как будто рука проведения вручила мне его в присутствии Людвига, незадолго до отъезда вашего супруга. Таким образом, о содержании письма он не осведомлен, и я вполне могу сослаться на некое известие, побудившее меня чуть свет пуститься в дорогу.
- А на самом деле… это не так? – нерешительно спросила я, недоумевая, зачем он говорит мне все это, и не понимая, какова же все-таки истинная причина его неожиданного намерения уехать.- Письмо не обеспокоило вас?
- Ничуть. Предмет моей заботы другой. Когда вы спросили меня, я думал о том, что через несколько минут вы закончите ужин, встанете из-за стола и уйдете, испытывая облегчение, не видя причины остаться коротать вечер со мной. И я никак не мог отыскать возможность вас остановить. Вот, - он виновато развел руками. - Ваши глаза говорят сейчас именно то, чего я ждал, и чего очень не хотел увидеть: растерянность и беспокойство. Эти чувства породила мысль о Людвиге? Вы боитесь рассердить его.
- Господин граф, я не хочу говорить с вами на подобные темы! Вас ни коим образом не касаются мои отношения с мужем!
- Я полюбил вас.
Я фыркнула самым неприличным образом и резко поднялась из-за стола.
- Бога ради, не уходите! - выставил он раскрытую ладонь, как будто преграждал мне путь. – Поверьте мне, я не ловелас, готовый волочиться за всякой юбкой. Моя супруга покинула меня четыре года назад вместе с нашим ребенком, которому не суждено было родиться. Я до сих пор тоскую о ней. Слов любви я не сказал после нее ни одной женщине. До сегодняшнего вечера.
- Я сочувствую вашему горю. Но желаю и требую прекратить этот разговор. Все что вы говорите, я вижу неуместным и бессмысленным. Не знаю, какой повод я дала, чтобы вы позволили себе забыться до такой степени!
Подняв надменно голову, я говорила резко, ничуть его не жалея. Я, в самом деле, чувствовала себя оскорбленной. Неужели он решил воспользоваться отсутствием моего супруга и на что-то рассчитывал?! Эта мысль приводила меня в бешенство, но одновременно не укладывалась в голове. Он не мог! Либо я глупа как гусыня и ничего не понимаю в людях.
Вот он стоит передо мной, взволнованный, с пятнами нервного румянца под густым загаром, и разве не вижу я в лице его отчаяние? Неужели все это атрибуты игры беспринципного волокиты?
- Не задерживайте меня! Я и минуты не хочу дольше оставаться с вами. Я ухожу и всем сердцем надеюсь, чтобы завтра вы будете сожалеть о собственном безумии и мучиться угрызениями совести.
Я повернулась к выходу из столовой, но он оказался стремительнее: несколько быстрых шагов - и он встал на моем пути. Теперь граф Кристиан фон Каролинг был бледен, а голос, когда он заговорил, звучал глухо, но при этом достаточно твердо.
- Я не могу позволить вам уйти.
-Вот новости! Как, интересно, вы собираетесь «не позволить»? Вероятно, силой? Мне пора звать на помощь слуг?
-Не надо никого звать. У меня и в мыслях нет прибегнуть к силе. Я надеюсь воззвать к вашему разуму, потому что достаточно вас узнал.
Я скривила губы:
- К лести вы решили прибегнуть, а не к разуму.
- Клянусь, минуту назад я был намерен уберечь вас от посвещения в историю, которая потрясет и оскорбит вас. Но теперь вижу, что выбора мне не осталось. Пощадив вас, я приму на себя вину за чужую порочность, а этого я не хочу. Остаться в ваших глазах беспринципным сластолюбцем, теперь, когда сказал, что люблю вас?… О, нет. Выше моих сил по собственной воле уронить в ваших глазах мое светлое чувство. Я не позволю испачкать его и каплей грязи.
Я стояла и холодно смотрела на него, одновременно поспешно решая задачу: прибегнул ли он хитрой уловке, ангажируя мое любопытство (неужели он и вправду так хорошо узнал меня и даже мои недостатки?) или, действительно, за словами его скрывалось некое происшествие, ускользнувшее от моего внимания?
- Я расскажу вам, хотя более всего мне хочется оставить вас в неведении. Поверьте, я с вами не лукавлю. Еще и потому хочется мне избежать этого разговора, что после едва ли останется у меня шанс не быть изгнанным прочь с ваших глаз - с гневом, навсегда. Но я смирюсь с вашим гневом, я не могу смириться с презрением.
- Довольно. Переходите к сути дела, если вам действительно есть что сказать.
- Дайте собраться с мыслями… Я не был готов к такому повороту разговора… Всего минуту…
Странная неуверенность настолько не вязалась с героической натурой графа фон Каролинг, что я, скорее, почла бы наигранной эту растеряность. Вероятно, оттого на губах моих родилась легкая насмешка. Граф Кристиан заметил ее и даже слабо улыбнулся, потом сказал:
- Прошу вас, не стойте так. Вы заставляете меня нервничать и опасаться, что в любую следующую минуту вздумаете уйти. Я подвину вам кресло сюда, к огню. Вам будет тепло и удобно. Госпожа баронесса, я самым смиренным образом прошу у вас обещание, что дадите мне возможность изложить обстоятельства дела. Пожалуйста, не останавливайте и не перебивайте. Сдержите свое негодование и гнев до тех пор, пока я не закончу. Ради Бога, поверьте, мне нелегко говорить с вами об этом, но коль начну, то должен сказать все. Если же вы станете обрывать меня, я не смогу… Вы обещаете выслушать меня?
- Могу лишь обещать, что постараюсь. Если сочту нужным.
Он виновато-укоризненно покачал головой, но ничего не сказал, молча подал мне руку, жестом еще раз предлагая перебраться в кресло.
Лоре-Ли с Рейна-4 http://www.proza.ru/2017/05/26/785