***
Олечка, конечно же, была не лучшим кандидатом на место человека вступающего в первую беседу с клиентом – слишком молода для подобных разговоров, слишком наивна, никакого жизненного опыта, но других кандидатов просто нет. Мы хоть и набрали штат сотрудников, но по самому минимуму, чтобы не утонуть в кадровых проблемах. Не уборщицу же ставить на приём, клиенты её часто видят со шваброй, могут подумать, что у нас совсем плохо дела идут, доверие потеряют. Пусть у неё и два высших образования, и стихи наизусть шпарит, но для общения она категорически не годится – слишком критически настроена к жизни. Зато чистота её конек – все блестит и сияет в офисе, ни одной пылинки нигде, хоть сейчас операцию проводи, потому что стерильность полная.
Заступив на пост, Олечка первым делом проверила боевую раскраску, тщательно нарисовала макияж, и, подшлифовав ногти прямо в присутствии непосредственного начальника, радостно крикнула «Следующий!», забыв, что есть соответствующая кнопка, зажигающая световое табло, а также то, что начальник все ещё стоит перед ней, не в силах оторвать взгляд от глубокого выреза декольте. Блин, с этой Олечкой о работе забудешь.
Следующий посетитель выглядел откровенно странно. Его дорогой костюм был помят и в пятнах чего-то жирного, галстук перекошен, а когда-то безупречно белая рубаха выглядела старой серой тряпкой. Он явно был чем-то подавлен, никак не решался озвучить заказ, мялся и теребил платок не первой свежести.
– Извините, но время идет, – пришлось напомнить нерешительному товарищу, – вы напрасно тратите ваши деньги.
– У меня необычная просьба, – наконец выдавил он и вздрогнул, словно испугавшись собственного голоса.
– К нам с обычными просьбами не ходят, – приветливо улыбнулся я, стараясь настроить посетителя на более деловой лад. – Вы говорите, у нас, как у доктора – полная тайна всего, что вы скажете, гарантируется.
– Я устал, доктор, – он шмыгнул носом, словно маленький ребенок, и даже попытался зареветь в голос.
Он случайно не перепутал заведения? Тут явно психиатрический случай, вряд ли я смогу ему помочь.
– Нет-нет, я не псих, поверьте, – он схватил меня за руку и заглянул в глаза. – Мне не дает жизни призрак!
– Вы с ним знакомы?
– С кем? С призраком? Нет, конечно, – ответил он как-то не очень уверенно, отводя в сторону глаза. – В церковь ходил, молебен заказывал, бабке платил, – перечислял он, дергая меня за рукав халата, – ничего не помогает. Только попытаюсь уснуть, как он приходит и воет-воет, посудой гремит, собаку пугает. Доктор, сделайте что-нибудь!
– Если вы не знаете, кто это, я ничем не смогу вам помочь, – ответил я, как можно строже. – Я разговариваю с теми, кто умер, но только в том случае, когда клиент знает, с кем он хочет говорить. Представляете, сколько их там, по ту сторону жизни? Миллионы!
– Что же мне делать, доктор? Я же скоро с ума сойду или жизни себя лишу! Вот прямо здесь и покончу с собой! – закричал он фальцетом и вытащил из внутреннего кармана большой кухонный нож.
Надо бы рамку металлоискателя поставить, – мелькнула мысль, – не хватало ещё помереть в рассвете лет от такого вот психа.
– Стойте! – заорал я, выпучив глаза. – Немедленно положите нож и сядьте!
Псих послушно уронил нож на стол и сел болванчиком в кресло, хлопая глазами, как кукла.
– Теперь с начала и подробно – когда или после чего это у вас началось? Ничего не пропускайте, не врите, как на исповеди!
Он сглотнул, пожевал губами, тяжело вздохнул и начал рассказывать, иногда замирая, словно воспоминания были для него неприятными.
– Понимаете, я работаю коллектором, это, в смысле, долги выбиваю, когда заёмщик не может вернуть кому-то деньги, – пояснил он, увидев вопрос в моих глазах. – Все было как обычно, поступил заказ, мы начали звонить по всем доступным телефонам, пытались разговаривать с заёмщиком по-хорошему – он утверждал, что долг обязательно вернет, но сейчас ему нужно вылечить жену.
Обычно мы даем клиенту возможность решить вопрос мирно, но здесь просрочка составила больше полугода, кредитор настаивал на решительном воздействии, вплоть до описи имущества или продажи квартиры.
Мы начали давить сильнее, известили всех соседей, что в их подъезде живет злостный неплательщик. Сообщили ему на работу, позвонили родителям и даже в школу, где учились их дети. Пару раз пригрозили ему расправой, когда он возвращался вечером домой с работы.
Денег не было, поэтому мы выставили его квартиру на продажу, подделав документы – у нас есть свой человек в регистрационной палате. В тот день, когда к ним пришли покупатели, а с ними я в качестве продавца, они хоронили жену. Покупатель едва не ушёл, увидев такое, но мне удалось его убедить, что это явление временное – пока оформим документы, эти люди отсюда съедут.
И тогда он… он… он мне сказал… что отомстит мне так, что я жить не захочу, как он сейчас. Тогда я посмеялся над этим неудачником и ушёл, а на следующий день узнал, что этот должник повесился, не оставив записки.
Квартиру продали, долг вернули, детей выселили к родственникам. Но в ту же ночь меня начали мучить кошмары и так уже два месяца, доктор! Вы думаете, что это он приходит? А как же мне от него избавиться? Помогите, доктор, я заплачу любые деньги, нет сил моих терпеть такое!
И откуда такие берутся на белом свете? – думал я, слушая его исповедь. Ему бы умереть, не родившись, а он живет в своё удовольствие и многих людей довел буквально до смерти, чтобы жить ещё лучше. То там, то сям пишут про этих коллекторов и их разнузданную, никем не контролируемую войну с собственным народом, официально разрешенный вид насилия над человеком, который виновен лишь в том, что взял деньги в долг.
Холеные, сытые, на дорогих машинах, уверенные в своём праве брать любого человека за горло и выбивать из него деньги любыми способами. Они считают это работой, но по сути это такой же бандитизм, рэкет, грабеж, только с молчаливого согласия государства. Они там в теплых и уютных кабинетах рассуждают на тему, связанную с необходимостью ограничения прав коллекторов. Но делают это столь неспешно, а предлагаемые ими меры выглядят столь мелкими, что коллекторы продолжают считать себя защищёнными от всех проблем, связанных с законом.
Когда он с подельниками выбивал деньги у человека, попавшего в безвыходное положение, ему было абсолютно наплевать, может он это сделать или нет, что будет с этим человеком, его женой и детьми. Ничего личного, только бизнес – этот людоедский девиз принимался ими за основу безоговорочно. Он никого не жалел, но теперь, когда прижало его, побежал искать защиты – ему вдруг стало страшно.
Я уже видел там за барьером человека, о котором рассказывал коллектор – худой, высокий, мрачный мужчина лет сорока пяти от рождения. Он смотрел на меня пристально, но не делал попыток приблизиться и поговорить. Скорее всего, его притянула сюда жертва – тот самый коллектор, из-за которого он покончил жизнь самоубийством.
Говорят, что самоубийцы никогда не попадут в мир конечного назначения, где души всех усопших находят последний приют. Что с ним будет? Он ведь осознанно выбрал именно такой путь, надеясь достать коллектора единственно возможным для него способом. Откуда он знал о такой возможности? Или кто-то ему помог стать посмертным мстителем? Я так мало знаю про это, хотя и выгляжу в глазах клиентов самым крутым экспертом по иному миру. Но сейчас это неважно, главное – наказать эту мразь так, чтобы его земная жизнь превратилась в ад. А что для подобных ему самое болезненное?
– Слушайте меня внимательно, – прервал я горячечный бред коллектора. – Сделаете так, как я скажу, иначе будете страдать вечно. Точнее до самой смерти.
В глазах коллектора вспыхнул огонек надежды, но вместе с тем мужчина за барьером сжал кулаки и нахмурился.
– Вы найдёте его детей и купите для них квартиры. По одной трёхкомнатной квартире на каждого, оформленной именно на них.
– Но это же… – попытался возразить клиент, мысленно подсчитывая сумму, которую он потеряет при этом.
– Я разрешал вам говорить? Это не всё. На каждого ребенка оформите в банке депозит по пять миллионов рублей, чтобы проценты по депозиту перечислялись на их пластиковые карты. Кстати, их тоже оформите детям за свой счёт.
– Да где я столько денег возьму? – взвыл коллектор.
– А что вы ответили их отцу, когда он говорил, что у него сейчас нет денег? Продашь машину, квартиру, дачу, вот деньги и наберешь! – я перешел на «ты», не считая больше нужным выкать этому подонку.
Могу понять, что не все должники добросовестно относятся к своим обязательствам вовремя вернуть занятое. Сам не один раз тупо забывал сделать это, но деньги у меня были, поэтому проблем не возникало. А как чувствует себя человек, честно рассчитывавший вернуть долг вовремя и с процентами, но потерявший работу, вынужденный тратить огромные деньги на лечение близких? Неужели нельзя найти какое-то решение, устраивающее обе стороны? По-человечески войти в положение! Не все же люди сволочи, не стоит с ними обращаться по-скотски, как это обычно принято у коллекторов.
– А жить я где буду? – он смотрел на меня, тупо выпучив глаза, пытаясь сообразить, зачем он меня вообще слушает. – У меня же ничего не останется!
– Жизнь останется! Этого мало?
– Да, на хрена мне такая жизнь?
– Так удавись и все проблемы, зачем ко мне пришел? Иди снова к батюшке, к бабкам, к другим экстрасенсам – их нынче, как грязи в городе. Чего ты ко мне пришел?
– Так никто не помогает, только деньги берут, – признался он, – а о вас народ говорит, что вы всё можете. А давайте я вам заплачу, миллион… нет, два миллиона? – в его воспаленном воображении, по всей видимости, родилась какая-то очень хитрая схема, в которой он проблему решит кардинально и денег потратит совсем немного. – Зачем нам связываться с какими-то там детьми? Да вы их знать не знаете, какое вам до них дело?
– Ты не дослушал, – снова оборвал я его. – Родственникам за каждого ребенка заплатишь по миллиону рублей, сразу, наличными, в руки и никаких расписок. Делаешь, что я сказал и отчитываешься. Если его, – я мотнул головой куда-то в сторону, – всё устроит, он уйдет. Попробуешь схитрить, он тебя точно доведет до психушки. Все понял?
Коллектор, зло поджав губы, хмуро кивнул.
– Оплата сеанса по двойному тарифу, если не забыл еще, – напомнил я, злорадно наблюдая, как упоминание о деньгах, убегающих из его кармана, кривит лицо душегуба.
Пришло время пообщаться с мужчиной, все это время хмуро наблюдавшим за нашей беседой.
– Вы считаете, что деньги могут вернуть моим детям родителей и счастье в жизни? – нервно спросил он, поигрывая желваками. – Думаете, деньги решают любые проблемы? Не-е-е-т, я его всё равно доведу до психушки, он у меня сам себя жизни лишит, сволочь! Я хочу, чтобы Ленка с Ванькой точно знали – он в гробу за все свои преступления!
– И дальше что? – стараясь не втягиваться в эмоции, спросил я. – Ляжет он в гроб, узнают ваши дети, что смерть их родителей отомщена, а что дальше? Смогут ваши родители выучить их, дать им достойное образование, да просто обуть, одеть, накормить достаточно? Сколько там их пенсия?
Мужчина молчал.
– Для таких людей самая страшная кара – лишиться всех денег. Вы даже представить не можете, что для них значат деньги, они за деньги мать родную продадут, ради денег в огонь прыгнут. Да он после этого и без вас с ума сойдёт, потому что снова ему все это не заработать, не украсть, не награбить. Он станет никому не нужным, потому что пользы от него ноль. Если что-то пойдет не так, как я сказал, поправлю своими руками – это я вам могу обещать твердо.
– Хорошо, – с трудом согласился мужчина, – пусть будет по-вашему, но я буду присматривать и за ним и за вами, потому что никому не верю больше, – отрезал он и ушел, оставив меня размышлять о смысле жизни.
Рядом с ним не было жены, ушедшей из жизни, если я все правильно понял, месяца два тому назад. Скорее всего, она уже давно в том мире, а ему светит навечно застрять в этом, влача свой век унылым призраком. Не хотел бы я такой судьбы, хотя и не знаю даже, а что там в том мире, куда ушла его жена. Действительно там лучше или это все враки? Мы точно уходим куда-то ещё или…
Включив табло «Ожидайте», и на всякий случай продублировав Олечке голосом свое желание немного отдохнуть, я зашел в туалетную комнату, чтобы умыть лицо холодной водой. Вода смывала негатив, унося в слив все гадости, прилипшие ко мне за время разговора с коллектором. Я смотрел на свое отражение и с грустью думал, что совсем не выгляжу двадцатипятилетним молодым человеком. Эти скорбные складки в уголках глаз, привычно нахмуренные брови, отсутствие даже намека на улыбку – да это же старик лет шестидесяти не меньше.
Хотел суперспособностей, Миша, получай полной лоханью. Но плати за это собственной жизнью! Может, ну их всех к черту? Денег достаточно, в любой момент можно собрать вещи и умотать на другой край света, чтобы забыть эти кошмары. Предложить Светке? Блин, там же Машка! М-да, пока рано убегать, есть несделанные дела на этом краю света. Вот только справишься ли ты, Миша, с ними один, деликатно не подпуская к ним тех, кто готов тебе помочь?
***
Рабочий день близился к завершению. Отсутствие посетителя дольше обычного обеспокоило меня и я нажал кнопку коммуникатора.
– Оля, что там у нас с клиентами? Почему никто не заходит?
– А никого нет больше, Михаил Григорьевич, – простодушно ответила Олечка. – Все, кто был по записи, уже прошли.
– А сказать не судьба была? – к концу дня я становлюсь явно более раздражительным.
– Виновата, Михаил Григорьевич, сейчас зайду, – быстро прощебетала наша простушка и бросила трубку.
Не прошло и десяти секунд, как двери кабинета распахнулись, и на пороге явилась Олечка. Не вошла, а именно явилась, эффектно подавая себя каждым шагом. Пройдя три шага от двери до моего стола походкой манекенщицы, она не плюхнулась на стул, а склонилась к столу.
– Михаил Григорьевич, я виновата! – с придыханием, призывно взмахивая нарощенными ресницами и явно демонстрируя содержимое весьма открытого декольте, произнесла Олечка. – Накажите меня по всей строгости, я приму от вас любое наказание!
Говоря это, она расстегивала пуговки блузки, обнажаясь все больше и больше, её губы тянулись ко мне, всем телом она пела одну песню – иди ко мне, возьми меня.
Я с большим трудом скинул с себя колдовские чары, чувствуя, что ещё мгновение и мы сплетемся прямо посреди кабинета в жарком соитии, наплевав, что сюда может неожиданно войти посетитель или, не дай бог, Светка.
– Ольга Никитична, что вы себе позволяете? – рявкнул я, стараясь справиться с волнением в низу живота. – Немедленно приведите себя в порядок и отправляйтесь домой!
Олечка разочарованно хмыкнула, дернула плечиком, маняще колыхнув при этом грудью и, демонстративно не отворачиваясь, медленно застегнула пуговички блузки. И ушла той же походкой, словно говоря – я ухожу, но это лишь на время, скоро ты будешь мой!
Вот же Олечка, вот чертовка, а изображала из себя такую простушку. Откровенно говоря, формально я мужик свободный, в паспорте штампа нет, а то, что сейчас у нас близкие отношения со Светкой, так в нынешнее время это совершенно ничего не значит. Сегодня с одной, завтра с другой – успешный человек имеет право получать лучшее от жизни. А уж Олечка однозначно считала себя намного более подходящей для такого, как я. Она моложе, фигуристее, раскованнее – столько плюсов и не она в постели с боссом, это же явно несправедливо!
И что с ней делать? Уволить? Так отец её, наш офисный мастер на все руки Никита Иванович, просил пристроить доченьку, чтобы не болталась без дела, и в какую дурную историю не вляпалась. Как говорится, была бы грязь, свинья найдется.
А ты тоже хорош, ещё вчера ни на какую девушку бы просто не посмотрел, а они тебя в упор не видели. Теперь вырос, Мишаня, заматерел, фигурку подкачал, металл в голосе появился, да и в кармане избыток денег завёлся – самое время заводить любовниц, да прожигать жизнь по кабакам. Так обычно нынче и происходит с предпринимателями, насколько мне известно из интернета, но я из другого теста!
Нужно позвонить Светке, предупредить, что вернусь пораньше – ей в радость, да и куплю чего по дороге, если будет заказ от моей любимой девушки.
***
Пообещав прийти пораньше, я почувствовал непреодолимое желание поговорить с кем-нибудь о том, как устроен тот мир. Ну, а с кем это можно обсудить, как не с теми, кто там живет? Общаясь ежедневно с парой сотен душ иного мира, я как-то не завел близких знакомств, моментально выбрасывая из памяти их лица, да и сами разговоры – ни к чему память засорять.
Вспомнился тот мужчина, которому я пообещал проследить за судьбой его детей. Нам ведь все равно нужно будет ещё встречаться, да и не раз. Почему бы не начать прямо сейчас?
Он пришел не сразу, хотя я очень настойчиво звал его. Обычно достаточно было намека, чтобы нужная душа оказалась в первых рядах жаждущих встречи с близкими. А тут тишина, точнее отсутствие респондента, говоря по-научному. Пришлось усилить призыв, опустив в барьер обе руки. Словно нехотя, без особой спешки, по-прежнему хмурый он вышел из толпы и молча встал передо мной.
– Извините, мы с вами как-то даже не познакомились, а ведь мне нужно будет разыскать ваших детей и родителей, чтобы проследить за процессом, – мотивировал я срочность обращения. – Надеюсь, что не отвлек вас от важных дел?
– Нет, не отвлекли, – в его словах не было обиды или раздражения, он просто ответил на вопрос. – Меня зовут Курбатов Павел Васильевич. Родители живут на улице Краснознаменной в доме номер шесть. Это свой дом, там квартир нет.
Я медленно, старательно записал информацию, мучительно думая, как перескочить на нужную мне тему.
– Вы никуда не торопитесь, Павел Васильевич?
– Ещё вопросы? Задавайте, мне некуда спешить, тут, знаете ли, особых дел нет. Да и желания чем бы то ни было заниматься тоже нет.
– Вам удобно вот так стоять? Не затрудняет? А то я сижу, вы стоите.
– Мне без разницы, Михаил Григорьевич, я ведь всего лишь облачко энергии, которое представлено в таком виде. Ни массы, ни материальности. Не утруждайте себя заботой обо мне, спрашивайте.
– Вот вы говорите, что в вас нет материальности, а как же звенящая посуда в квартире коллектора, стуки в дверь, завывания? Или ему это всё казалось со страху?
– Даже не знаю, что вам и ответить, Михаил Григорьевич, не в себе был, просто очень хотелось его чем-нибудь достать, а уж как получилось, так получилось.
– Понятно, – вздохнул я, не получив ничего полезного из этой информации. – А как, вообще, там живётся в этом мире, как он устроен, что вы чувствуете, чего ждёте? Я ведь совершенно ничего не знаю об этой стороне жизни, – честно признался я, решив больше не скрывать интереса.
– Как устроен, не скажу. Вам этого никто не расскажет. Представьте себе огромный вокзал, в нём толпа людей, все могут лишь задавать вопросы. Каждый точно знает, что ему нужно куда-то ехать, но куда именно не помнит и не имеет билета. К тому же поезда ходят, как им заблагорассудится, зачастую пролетая мимо или останавливаясь лишь на краткое мгновение. Никому ни до кого нет дела. Казалось бы, помер и должен наступить вечный покой, а начинается сплошная суета и маета. Вот как-то так. А вы с какой целью интересуетесь, Михаил Григорьевич?
– Мысли всякие тревожат, Павел Васильевич. Чем больше с этим миром общаюсь, тем чаще ловлю себя на мысли, что ничего не понимаю в жизни. Вот, к примеру, куда из вашего мира уходит душа? Не может же она вечно тут болтаться, есть, наверное, какой-то рай или ад, как пишут в разных священных книгах. Или враки все это?
– Я ведь тоже небольшой эксперт по этому миру, – в первый раз улыбнулся мой собеседник, – всего-то два месяца тут маюсь. Но скажу честно, что это хуже ада, хотя и лучше той жизни, в какой я жил последнее время. И при этом я бы всё отдал, чтобы вернуться обратно. Глупо с моей стороны было повеситься. Вот вам говорю, что так отомстил этой мрази, а по сути сдался, кинул на произвол судьбы детей, оставил их без отеческой поддержки. И чем я лучше той сволочи? Да ничем, точно такой же, только о себе думал!
– Вы же понимаете, что жизнь заново не проживёшь, что сделано, то сделано, нужно жить будущим, каким бы оно ни было. Вот сейчас мы с вами совершенно точно знаем, что у человека есть душа, что она не умирает вместе с телом, хотя можем только догадываться, что с ней будет дальше. Вы что-нибудь слышали о реинкарнации?
– Читал, при жизни, а здесь нет. По сути, вы первый, с кем я разговариваю после… смерти. Вот чёрт, никак не могу привыкнуть к тому, что умер. Там на кладбище в гробу гниет моё тело, а я тут разговариваю с вами, словно ничего не случилось. Забавно выходит. И, кстати, у меня к вам встречный вопрос, Михаил Григорьевич. Когда у моих детей появятся деньги, вы сможете нас соединить для разговора?
Он замолчал, боясь услышать отказ. Странный человек, причём тут деньги?
– Павел Васильевич, я могу устроить вам встречу хоть сейчас, но как к этому отнесутся ваши родители и сами дети? Вы же понимаете, у них определенные взгляды на этот сложный вопрос. Мои клиенты в большинстве своём люди почтенного возраста, относящиеся с пониманием к вопросу смерти. У меня не было ни одного клиента моложе пятидесяти лет. Никогда не пытался это анализировать, но думаю, что вашим детям эта идея не понравится. Хотя могу ошибаться. Обещаю подумать над этим, но начать рекомендую с родителей – они жизнь прожили, им будет легче принять мысль, что они могут с вами поговорить после вашей смерти. Хорошо?
– Хорошо, – он согласился сразу, видимо, тоже не один раз размышлял на ту же тему и пришёл к тем же выводам. – Со своей стороны обещаю узнать, что смогу, про реинкарнацию, раз уж этот вопрос вас интересует.
– Вот за это, Павел Васильевич, буду благодарен, очень важный и очень срочный вопрос лично для меня!
-----------
Читать дальше http://www.proza.ru/2017/05/04/351