начало:http://www.proza.ru/2017/04/20/896
На втором году службы мне неожиданно был объявлен отпуск, хотя ни чем особенным я не выделялся. Отпуск это громадное событие, ведь с нашего года службы в отпуск никто не ездил.
А тут Славе Груздеву пришло уведомление от врачей, что его отец серьезно болен и требуется, чтобы сын приехал. Славе тоже был объявлен отпуск. Я был очень доволен, вдвоем было повадней ехать. И вот день отъезда, вскоре должен был прилететь с Диксона самолет. Меня неожиданно вызывает к себе старшина подает мне посылку и просит отправить ее в Москве, а не выйдет в Ярославле. Для меня это было совершенно неожиданно, ведь я привык получать от старшины только приказы и распоряжения, а тут он просил. Сначала я растерялся, а потом согласился.
Наконец прилетел долгожданный ЛИ 2 и мы со Славой сели в самолет. Всю дорогу мы проговорили, делясь планами на проведение отпуска. Как оказалось, Славин отец был не так уж и болен. Ему мать сумела сделать этот вызов.
В Диксоне в кассе аэродрома мы узнаем, что рейс на Москву будет только через неделю и нам посоветовали лететь на Архангельск, а оттуда поездом. Самолет на Архангельск вылетал завтра утром. Мы согласились и купили билеты. Ночь мы провели в Диксонской казарме.
Утром мы со Славой отправились на аэродром. Был июнь месяц, по прогнозу погоды в центральной части России было жарко, и мы шли в легкой одежде гимнастерке и пилотке. На улице явно было не меньше десяти градусов мороза. Дорога до аэродрома была довольно длинной, и мы со Славой порядком замерзли, кроме этого я отморозил уши. Хорошо, что самолета не пришлось долго ждать, а то бы совсем окочурились. Мы взлетели и жадно смотрели в иллюминатор, в котором виднелись живописные картины севера России. Из-за погодных условий самолет сделал вынужденную посадку в Нарьян-Маре.
Нас высадили из самолета и в аэровокзале ждали, когда будет хорошая погода. В буфете продавалось шампанское, был спирт, но он кончился. Наши попутчики, в основном коренные полярники брали это шампанское и пили литрами. Вскоре многие были изрядно пьяны. Когда объявили посадку, многие были не в состоянии идти.
Архангельск запомнился деревянными мостовыми, длинной набережной вдоль Северной Двины и грязной гостиницей.
В Ярославле было жарко, и никто не верил, что я в это время смог отморозить уши
Наконец я дома. Мать очень обрадовалась и старалась меня накормить вкусной пищей. С большим удовольствием я надел свою гражданскую одежду. Она мне была в пору и даже немного великовата. В то время очень модно было ходить в плаще из нейлона. Эта мода пришла к нам из Италии, где у них являлась спецовкой. Плащ был куплен мною перед армией . Я постарался одеться как можно нарядней и вышел на Первомайский бульвар в надежде познакомиться с какой-нибудь девушкой. По бульвару я ходил как неприкаянный. Мимо меня проходило много красивых девушек, но мне не хватало смелости подойти ни к одной из них.
Я вспомнил Генку Уткина. Он- то бы не растерялся и моментально познакомился с любой. Проболтавшись полдня на улице, я злой на самого себя отправился домой. Настроение пойти гулять совершенно пропало. Тут с работы пришла мать, и я вспомнил, что обещал старшине отправить посылку. Я попросил ее, сходить вместе со мной на почту и помочь отправить ее. На главпочтамте посылку нам взвесили, и оказалось, что она была в два раза тяжелее положенного. Пришлось вскрывать ящик. Мы там обнаружили очень дорогие дефицитные консервы из мяса и из рыбы, а также сыры в банках..
- Я всю жизнь прожила, а такого не пробовала, - проговорила мама.
Мы располовинили посылку, половину взяв себе.
На следующий день я отправился гулять по набережной. В Ярославле это самое красивое место и на набережную все время водят туристов и даже из-за границы. Я шел и любовался красотами волжских просторов, представляя, что в Эклипсе сейчас холодрыга, а может даже дует сильный ветер и идет дождь.
Тут я увидел идущую мне навстречу красивую девушку и мое сердце радостно забилось. В ней я узнал ту самую девушку, с которой я от военкомата занимался в клубе ДОСААФ. Там учили на радиотелеграфистов и осваивали азбуку морзе. Нас было человек десять. Две девицы, а остальные парни. Мне еще тогда эта девушка нравилась, но никак не решался к ней подойти.. Я начал вспоминать, как же ее зовут, вроде бы Вера. А может Наташа?
- Вера,- позвал я ее, когда мы поравнялись.
- Извините, - смутилась она, - я вас не знаю.
- Как же, мы полтора года назад вместе занимались в клубе ДОСААФ, помните точка, тире, точка.
- Да, действительно, я туда ходила, но вас смутно помню, ведь вас парней так много было. Там мне нравился Саша, помните такого?
- Конечно, помню,- соврал я.
- Мне очень хочется его видеть. Где он, наверное, в армии служит?
- А я тоже в армии служу.
- Как это в армии не поняла она?
- Я служу далеко на дальнем севере в Заполярье, а сейчас нахожусь в отпуске.
- Как интересно, надо же! Расскажите о севере.
Мы шли по набережной, и я рассказывал и рассказывал. Говорил о пургах, о морозах, о северном сиянии, привирал о белых медведях. Тут пришли к дому на берегу Которосли.
- Вот здесь я живу, - улыбнувшись, сказала Вера.
- Давай вечером встретимся, - предложил я.
- Нет, пожалуй, не стоит, мне до сих пор нравиться Саща.
Она развернулась и легкой походкой исчезла в подъезде.
Вечером я отправился на танцы в городской парк. На танцплощадке было много молодежи. Мне хотелось встретить кого-нибудь из знакомых, но увы везде были чужие незнакомые лица.
Тут заиграла какая-то странная незнакомая музыка, и вся публика встала друг за другом гуськом начала подпрыгивать, поднимая то правую, то левую ногу.
Для меня это было дико, толи дело до армии здесь танцевали Чарльстон, чередующийся с медленным танцем. Тогда можно было пригласить танцевать какую-нибудь девушку.
- Какой это танец?- спросил я у стоящего рядом парня.
- Ледка-Енька, - ответил парень и посмотрел на меня удивленным взглядом.
Затем заиграла другая музыка, и все став кружком начали подпрыгивать и хлопать руками, как крыльями. Выглядело еще чудней.
Ну, ловить мне здесь нечего, подумал я и отправился бродить по городу. Вот невезуха, никого. Ну и наплевать,решил я, теперь буду просто гулять, наслаждаться теплыми приятными вечерами. Я ходил по улицам, и мне казалось, что я не был здесь тысячу лет.
Незаметно пролетело время, остался всего один день, и мне нужно было собираться ехать обратно. Настроение было на нуле, и я отправился на набережную. Во дворе мне встретился Эдик, с которым мы до армии играли в настольный теннис.
Я рассказал ему, что нахожусь в отпуске и очень не хочется возвращаться назад.
- Знаешь чего, я тебе могу помочь. Сейчас я учусь в медицинском институте и могу тебе сделать справку, что у тебя больна мать и требует ухода. Давай завтра встретимся в этом же месте и в это же время.
Я согласился, и настроение резко улучшилось . На обратном пути я заглянул навестить мать моего приятеля Женьки, он тоже служил в армии.
Она встретила меня очень радушно и усадила за стол пить чай. Я расспросил о Женьке, и она дала мне почитать последнее его письмо, в котором он описывает свою вольготную службу в Германии. Везет же людям.
- А ты знаешь, - вспыхнула она, - у меня для тебя сюрприз. Я рассказала на работе, что Женькин друг приехал в отпуск, и моя напарница очень захотела с тобой познакомится. Вот ее фотография. Хорошая девушка, Олей зовут.
С фото на меня смотрела очень красивая молодая девица.
- А мне завтра нужно уже уезжать.
- Очень жаль, я бы могла вас познакомить.
На следующий день я встретился с Эдиком, который принес справку. С этой справкой я как на крыльях полетел в комендатуру. Меня встретил майор, и я протянул ему справку.
- Справка конечно хорошая, - с ехидцей в голосе проговорил он, - но нужна подпись главного врача и печать больницы.
Я выскочил на улицу весь в расстройстве. Надо же с такой девицей мог встретиться, а тут подпись незнакомой тетки, да еще печать. Я пошел опять к Эдику, но тот только развел руками.
- Увы, это не в моей компетенции, что смог я, то и сделал, извини.
Подумав, я вновь отправился в комендатуру и отдал майору свои документы, тот ехидно на меня опять посмотрел и поставил печать убытия в открепительном . Что поделаешь, я начал готовиться к отъезду.
Зашел в парфюмерный магазин и купил целую упаковку тройного одеколона. Продавщица с улыбкой посмотрела на меня.
- Зачем вам так много, - удивленно спросила она.
- Для того, чтобы нравиться девушкам, - пошутил я.
Дело в том, что на севере действует сухой закон, и привозить спиртное, было категорически запрещено, а одеколон (будто бы для бритья) разрешалось.
Примерно через месяц после приезда из отпуска я получил сразу пять писем, в которых были фотографии симпатичной девушки, которая сфотографировалась в различных ракурсах. А в одном из конвертов было письмо, в котором она писала, что она работает с Женькиной матерью и очень хочет со мной подружиться. С тех пор мы с Олей стали почти до дембеля переписываться. Она по собственной инициативе пришла как-то домой к моей матери. Мать угостила ее чаем, и они долго пробеседовали. Матери Оля понравилась. Я в отношении Оли начал строить грандиозные планы.
Но потом письма от нее перестали приходить, и я так и не увидел ее, она вышла замуж.
продолжение:http://www.proza.ru/2017/05/18/705