(Предыдущая часть: http://www.proza.ru/2017/04/28/1299)
6. В Сенегале, братцы, в Сенегале!
Мы поздоровались с встречающими. Было жарко, и все предпочли знакомиться внутри автобуса. Оказалось, нашу встречу обеспечивали целых три службы, которых представляли сотрудники «Морфлота», советского консульства в Сенегале и, собственно, нашего корабля «Эрнст Кренкель». Четвёртым был… наш Толик! Загорелый, в шортах и легкомысленной гавайке. Мы искренне обрадовались знакомому лицу и кинулись обниматься. Но Толик сразу почувствовал некоторую искусственность нашего подъёма и мягко отстранился, стараясь соответствовать серьёзности и важности окружающих его персон. Мы тоже ослабили натиск. Толик негромко и степенно доложил Михалычу, что всё в порядке, аэростат проверен, ничего не пропало, а лаборатория занята и обжита. Михалыч принял доклад, серьёзно кивая, сказал «Молодец!», но развивать эту тему не стал.
Наличие представителя консульства мы оценили тут же. Он собрал наши паспорта и удалился в здание аэровокзала. Через несколько минут он вернулся, раздал паспорта и сказал: «Всё в порядке! Можно ехать!» Автобус тут же тронулся и покатил к служебным воротам со шлагбаумом. Мрачный охранник в форме цвета хаки без слов и лишних движений поднял шлагбаум, и мы выехали на магистраль.
Мы вслух подивились такой оперативности, но водитель показал на красный квадратик на лобовом стекле и сказал: «Пропуск!» Мы тут же вспомнили про первый класс и снова ощутили себя ВИП-персонами.
Автобус, между тем, выехал на двухполосную автостраду и покатил в город. Мы приникли, было, к окнам, но смотреть, честно говоря, было особо не на что – длинные ряды пальм, редкие строения, да редкие прохожие, в основном, женщины с плетёными плоскими корзинами на голове. У некоторых женщин сзади широкими платками были привязаны спящие дети. Бросалось в глаза, что все люди были очень чёрными, прямо как гуталин. Ни одного мулата.
Выяснилось, что ехать нам предстояло недалеко. Пока мы приближались к Дакару, наши провожатые (правильнее – встречающие) по очереди рассказывали нам об особенностях этого места. Нам поведали, что обстановка в городе, в целом, спокойная, но совсем недавно правительство страны разоблачило какую-то группировку, готовившую государственный переворот. Поэтому вначале оно (правительство) объявило военное положение, но к сегодняшнему моменту кого надо, уже поймали и прихлопнули, поэтому напряжённость спала. Однако не стоит удивляться, если в центре на всех перекрёстках будут стоять карабинеры, а не полиция. На что наш коллега с судна сказал, что мы вечером уже отходим, и волноваться не стоит – удивиться не успеем.
- Как! – запричитали мы, – А посмотреть местные красоты? Нам столько рассказывали про Дакар!
- Ну, не знаю! – дал задний ход коллега, – Обратитесь к перпому, может и отпустит.
- Перпом – это первый помощник! – добавил он, увидев наши вопросительные взгляды.
Я посмотрел на часы. На моих ещё стояло московское время. Часы показывали чуть больше полшестого.
- А сколько сейчас по местному времени? – спросил я.
- Без двадцати три! – ответили мне, – Три часа разницы с Москвой.
- А отход когда?
- В двадцать ноль-ноль!
- Ребята, не беспокойтесь, я договорюсь с начальством! – тихо сказал Толик, – Мы здесь третий день стоим, я вам всё покажу. Здесь центр рядом, недалеко от порта, буквально в десяти минутах ходьбы.
Так и порешили. А пока мы обсуждали предстоящие дела, наш автобус незаметно погрузился в город. Проехав немного, мы свернули в сторону океана так, что центр остался в стороне.
Буквально через пять минут впереди показались портальные краны, а в жарком воздухе всё сильнее стал нарастать запах гниющих водорослей. Мы замедлили ход и запетляли по узким улочкам припортовых кварталов. На улицах вокруг по-прежнему было много пальм, но здесь под пальмами то тут, то там были постелены картонки от больших коробок, на которых спали негры. Одежды на них были чисто символическими. Рядом на земле валялись миски, кружки и какие-то пакеты.
- А вот и портовые рабочие! – сообщил представитель «Морфлота», показывая на спящих. Наелись, напились, теперь будут спать, пока снова не проголодаются.
- А потом? – спросили мы.
- А потом – в порт, узнавать, не пришло ли новое судно! Разгружать!
- Красота! – сказал кто-то, – Для этого стоило с пальм слезать!
Мы подъехали к открытым воротам. Рядом в будке сидел часовой. Наш водитель снизил скорость и помахал ему рукой. Часовой позы не сменил и никак не прореагировал. Похоже было, что он тоже спал. Мы въехали в порт и направились к пирсу.
Ещё издали мы увидели нашего красавца. Белоснежный «Кренкель» стоял у стенки за кормой гигантского сухогруза с китайскими иероглифами на носу. Ниже разместилась латинская транскрипция названия корабля, но и она тоже была сложной, запомнить её я даже не пытался. С сухогруза на пирс были переброшены несколько сходней, по которым сновали грузчики с мешками на спинах. Удивляло то, что по некоторым сходням грузчики тащили мешки на пирс, а по некоторым – на судно. И мешки, вроде, были одинаковыми. А может, и нет…
Мы миновали сухогруз и подъехали прямо к трапу «Кренкеля». Наверху стоял вахтенный в форме, а рядом толпа загорелых, частично бородатых людей. Они что-то выкрикивали, радостно махали нам, очевидно, приветствуя. Такая атмосфера встречи нам сразу понравилась!
Мы поднялись на борт. Наши вещи сложили на палубе, а нас сразу же повели к начальнику экспедиции.
В большой кают-компании сидело несколько человек. Среди них выделялся солидный человек в белой форме и чёрных очках. Как потом оказалось, это был капитан.
Михалыч кратко доложил о прибытии, потом мы представились по очереди и тоже кратко сообщили о своих обязанностях. После представления сидящих за столом официальная часть закончилась, и нас отпустили, оставив только Михалыча. Да, паспорта приказали сдать, чтобы хранить централизованно, в сейфе.
Мы вышли на палубу. Было не очень жарко, пахло морем, водорослями и ещё чем-то гниющим. Мы спросили вахтенного, чем это пахнет?
- Это Африка, ребята! – глубокомысленно ответил он, потом рассмеялся и добавил:
- Вон, сухогруз китайский видите! Он зерно привёз. Какое – не знаю! Часть рассыпали в лужи, а жара, вот и гниёт! А местные, кстати, – тут он показал на нескольких негров у борта, – воруют его, варят и едят!
И правда, невдалеке под пальмой прямо на земле сидела группка аборигенов, которые что-то ели руками из большой миски. Да, запах соответствовал картине!
Вышел Михалыч и ещё один из руководства. Они подошли к нам и объявили:
- По каютам, друзья! Разбирайте вещи и пошли.
Михалыч сказал, что всех нас внесли в судовую роль и расписали по каютам. Свободных кают на судне нет, поэтому нас подселят к тем, кто живёт один. Каюты двухместные. Соседи будут из постоянного научного состава.
- Надо же, «роль»! Прямо как в театре! – проговорил Славка.
- Конечно, для таких артистов и корабль – театр! – отреагировал Михалыч.
И добавил уже для всех:
- Запомните, сухопутные друзья мои! С этого момента вы – моряки. Учите новые слова. А судовая роль – это основной документ, куда вносятся все живые души на судне: и экипаж, и гастролирующие «артисты», – тут он снова посмотрел на Славку и дипломатично закончил, – вроде нас!
Ну, что же, посмотрим, подумал я, Жаль, конечно, что не со своими, но… мы и в лаборатории успеем друг другу надоесть.
Расселение заняло совсем немного времени. Мы спустились на одну палубу ниже и нас развели по каютам. Я тут же заблудился среди одинаковых коридоров, лестниц и клинкетных дверей. Двери меня, да и не только меня, сразу же поразили своим мощным и каким-то неземным видом. Нам тут же популярно объяснили, что на корабле практически все двери в переборках автоматические и управляются с мостика. И не дай бог оказаться в створе таких дверей во время тревоги! Раздавят, как муху! Это необходимо для обеспечения живучести корабля при пробоинах. Впечатлило! Весь период экспедиции я рефлекторно старался побыстрее проскочить такие двери, опасаясь быть раздавленным. И мои друзья как-то сознались, что и они тоже.
Мне показали мою каюту и познакомили с соседом. Парень представился Юркой и сообщил, что он из постоянного научного состава – отряда гидрохимиков. Он был не только на два-три года старше меня, но и значительно крупнее. Поэтому он сразу же показал мне мою койку на втором этаже, сказав, что он, в силу своих габаритов, наверх лазить не может. Я охотно с ним согласился, тем более, что Юрка прожил в этой каюте уже больше двух недель, и возможность выбора для меня была сымитирована лишь из вежливости. Я оценил этот шаг!
Пока я раскладывал свои нехитрые вещички, Юрка показал мне мой (!) спасательный жилет и место, где его надлежало хранить. Показал, как открывается иллюминатор, сообщив, что на ходу он всегда должен быть закрытым, если в каюте никого нет. Добавил, что по команде «Шлюпочная тревога!» или «Задраить иллюминаторы!» необходимо быстро опустить на иллюминатор стальную заслонку, так называемую «броняшку» и плотно запереть её с помощью винтов-барашков. От обилия новых впечатлений я даже не задал ему никаких вопросов.
Если обобщить эти впечатления, то я бы сказал, что каюта мне понравилась. Да и сосед тоже! Кроме двух коек, одна над другой в каюте был умывальник с холодной и горячей водой, шкаф с антресолями для одежды, Довольно большой стол, который можно было опускать, как в поезде. Два стула и множество ящиков и ящичков для хранения посуды и других личных принадлежностей. Был и большой сундук для хранения крупногабаритных вещей, который по-морскому назывался «рундук». Рядом с иллюминатором под защитной сеткой располагался небольшой громкоговоритель, из которого звучала негромкая музыка.
На всей мебели и другом оборудовании в каюте лежал отпечаток принадлежности к морской стихии. По периметру стола шёл невысокий бортик, для стаканов и бутылок были предназначены специальные рамки, полка над умывальником тоже была с бортами и секциями, и даже койка была оборудована поднимающимся бортом и двумя ремнями, наподобие самолётных.
Я покончил с поселением и запросился на палубу. При этом честно сказал Юрке, что сам я к трапу не попаду, поскольку забыл дорогу. Юрка, сказал, что это беда всех, кто первый раз на корабле и повёл меня наверх. Заодно показывал ориентиры.
По палубе уже прогуливались Славка с Толиком. Ждали Михалыча с документами. Толик сообщил, что разрешение на прогулку получено, сейчас нам выдадут паспорта и дадут провожатого, поскольку никто из нас в Дакаре до этого не был, а Михалыч, вроде, был, но давно.
Тут появился Михалыч и раздал паспорта. Вместе с ним подошёл и Саша – старший матрос из экипажа, который встречал нас в аэропорту. Мы подошли к вахтенному у трапа и расписались в журнале в графе «Убытие».
(Продолжение: http://www.proza.ru/2017/04/29/1313)