Самый конец XIX-го века. Давно миновала первичная реформа управления государственными деревнями, разработанная еще при крепостном праве Министром государственных имуществ Павлом Дмитриевичем Киселевым в 1837-41 гг. с благоволения Императора Николая I-го, которая впервые предусматривала переселение государственных крестьян на новые земли.
Реформа во многом подготовила почву для будущей ликвидации крепостного права, а отказ от барщинной системы и перевод государственных крестьян на оброк явились главными итогами реформы, определившими ее прогрессивный характер. Также было введено крестьянское самоуправление в деревнях, началось образование школ, больниц. И наконец, местные власти получили право принимать решение о переселении крестьян на свободные земли в другие районы страны. Ко времени описываемых событий кто хотел, тот уже уехал. Процесс стабилизировался и проходил под контролем государства.
Уже писалось (http://www.proza.ru/2016/04/18/659) об общей истории панцырных бояр, о продолжении переселенческого движения из нашего большого региона в более поздние годы. «Самоходы», «литва» - обобщенные понятия, отражающие историю и политику переселенческого движения в Сибирь со всего северо – запада России. Уже описаны также локальные особенности российских панцырных бояр на землях Чернецовского, Ласинского и Гультяёвского края (http://www.proza.ru/2017/02/22/869), не имеющих, как оказалось, к нам сегодняшним, слава Богу, никакого отношения.
Дальнейшие архивные исследования позволили уточнить некоторые дополнительные особенности жизни наших предков, которые предлагаются вниманию читателя в данной работе. Описываемые здесь события происходили уже на переломе XIX – XX веков, относительно недавно, в годы рождения и детства моих, в частности, дедов. Описан один лишь фрагмент (5-7 лет) истории переселения, которая насчитывает многие десятилетия, начиная от раздела Польши и до советской власти и позднее, когда уже мой родной дед уезжал в Сибирь в 30-м году прошлого века, да вернулся. Фрагмент привязан к той же территории, о которой шла речь и в предыдущем материале, то есть Чернецовские, Ласинские и Гультяёвские земли.
С весны 1896 года, вдруг, без видимых оснований, существенно возросла интенсивность движения крестьян разных уездов Витебской губернии в далекие сибирские регионы [1-8]. Крестьяне бросали насиженные места, распродавали имущество и отправлялись искать счастья в Сибири. Власти заволновались в связи с вдруг возникшей переселенческой лихорадкой, и начали собирать информацию о причинах необъяснимого явления.
По существовавшему тогда порядку желающие переселиться сначала должны были просить у местных властей так называемое «ходаческое удостоверение» [3], дающее право ехать, смотреть и выбирать земли на новом месте, подходящие для проживания данного претендента или группы крестьян, его пославших. Затем, вернувшись на родину за семьей и скарбом, претендент испрашивал «проходное удостоверение», дающее право на окончательный переезд на выбранное место и получение установленных Правительством льгот.
В некоторых случаях власти отказывали в выдаче удостоверений, и тогда недовольные претенденты писали жалобы центральным властям, которые сохранились и дают нам возможность сегодня исследовать данный вопрос по архивным материалам. Философия жизни в данном случае проявилась в том, что списков «правильных» претендентов, не подававших жалобы – не сохранилось. Основные прошения, по которым были выданы ходатческие свидетельства без отказов, находятся, видимо, в Витебском архиве, или в Минске – это вопрос будущих исследований.
Например, в начале внезапного переселения в 1897-м году крестьяне нашей губернии пишут прямо императору [1] принятым тогда красивым стилем, достойным упоминания: «Ваше Императорское Величество Августейший Монарх! Щедроты и милости, разсыпаемые (так в оригинале) на всех верноподданных, дают и мне смелость повергнуть к Священным стопам Вашего Императорского Величества мою всеподданнейшую просьбу … Дерзаю прибегнуть под защиту и покровительство Вашего Императорского Величества с моей слёзной всеподданнейшей просьбой Всемилостивейше повелеть местному начальству о разрешении нам переселения…» Хороший стиль! Теперь так не пишут, а жаль… Позже, в 1900-м году крестьяне удовлетворялись уже отправкой телеграмм прямо Министру Внутренних Дел [5], что тоже достойно уважения за проявляемую доблесть. Теперь крестьяне Министру не пишут, да и бессмысленно это теперь…
В связи с чрезвычайностью ситуации Чиновник Особых Поручений при переселенческом Управлении Дмитрий Георгиевич Розалион – Сошальский получает задачу разобраться в причинах явления, и пишет письмо Управляющему Витебской Казенной Палаты с просьбой оказать содействие в данном вопросе, на что Господин Управляющий учиняет письменный опрос находящихся в его ведении уездных податных инспекторов (поручение от 05 мая 1898 года за № 11298), ответы которых сохранились составили существенную базу данного исследования и позволили установить следующее.
По одним только слухам о вольных хороших землях в Сибири многие крестьяне Невельского уезда, потеряв надежду на упрочнение своего существования на родине вследствие малоземелья от естественного прироста населения и не особенно доброкачественной почвы и поэтому малодоходности, под воздействием при том недавнего неурожая (1895 г.), бросили в 1896-м году на насиженных местах ведение хозяйства, дешево распродают свое имущество и с особою безрассудной лихорадочною поспешностью, охватившей не только лентяев или искателей приключений ожидавших от переселения легкой нетрудовой жизни, но и настоящих работников, самовольно отправились искать счастья в Сибири. Едва ли не все самовольно двинувшиеся тогда в путь, возвратились ни с чем, при том без обуви, одежды и почти совершенно разорившимися [4].
Переселенческая лихорадка продолжалась с особой энергией и в следующем 1897 году с той разницей, что теперь руководящим началом стали правительственные органы и в путь уже двинулись прежде ходаки в числе 1503 человека от уезда для приискания и осмотра свободных земель, а затем и сами переселенцы.
После переселенцев подворного землепользования, земельные их участки обыкновенно переходят остающимся - членам семейств переселенцев, а земли переселенцев общинного землепользования остаются в распоряжении их обществ, и только иногда, в редких случаях, с согласия обществ по его приговорам, лицами переселяющимися передавались их участки кому – либо из крестьян за вознаграждение и при том земля всегда переходила к лицам православного исповедания. Что касается влияния переселения на экономическую жизнь уезда вообще – выселение в таком размере (800 человек обоего пола за три года) вредного влияния не оказало.
Само же брожение переселенчества – толки, собирание сведений о жизни лиц, переселившихся уже, выбор и посылка ходаков, выбор через ходаков места переселения, продажа имущества и прочее – вредно отзываются на отдельных хозяйствах как наметившихся к переселению, так и других лиц, находящихся еще в нерешительности, потому что всеми этими лицами хозяйства пока совершенно забрасываются. Те же мысли исходят Розалион – Сошальскому и от Невельского уездного предводителя дворянства: «…для возделывания земли мало, и все они переполнены, в пустырях же лежат только боровые места и красные мхи, совершенно непригодные для культуры…» Известно, что на этот период пришлось падение цен на лён и свинину, вырубка лесов, что было исконным промыслом местных крестьян. «Но и это не смогло вызвать стремление – не иначе как «переселенческой горячки» которая теперь заметно ослабевает вследствие мудрой политики Правительства» - писал тогда предводитель дворянства. Были дополнительные причины, о которых речь пойдет ниже.
Отношение православного духовенства к данному вопросу было индифферентным – священники представляли прихожанам все бедствия и лишения, но «им не вторили» [4], как не вторили и местной администрации. Католиков же в нашем уезде на тот момент вовсе не было.
В других уездах губернии ситуация была подобная с некоторыми отличиями. Так, по Режицкому уезду стремление к переселению стало замечаться в 1894 году, но массового характера не приобрело [4]. Не было случая, чтобы хоть одна деревня переселилась в полном составе. Желание о переселении исключительно среди малоземельных и безземельных крестьян. Земельные и зажиточные отсюда не переселяются. В Городокском уезде, напротив, уезжают и состоятельные семьи, для которых при увеличившемся составе семьи земли стало недостаточно. Уезжающие в Сибирь крестьяне передают свои земли родственникам. В Полоцком уезде с 1896 года начали самовольно выселяться целыми деревнями. Свидетельств выдано на 1527 душ в год. По Велижскому уезду всего несколько человек уехали ходаками для осмотра земель и условий пользования ею. Переселение происходит в основном из волостей, примыкающих к городам Велижу и Суражу. Из остальных дальних волостей попыток переселения не было. Переселялись исключительно малоземельные семьи. В Люцинском уезде переселение – следствие острого малоземелья. По белорусским уездам (Дриссенский, Витебский) чиновники отмечают, что местный крестьянин в силу исторического прошлого почти неспособен к колонизаторской деятельности. Недостаток энергии, инициативы и сметливости ведёт к неудачам при освоении новых земель. Это стремление проникло в данные уезды как заразная болезнь из смежных уездов, где таковое стремление началось раньше. Остановить это движение путем разъяснений крестьянам рискованности и печальных последствий, не было никакой возможности.
К основным причинам внезапной волны переселения его современники относят, прежде всего, малоземелье. Со времени освобождения от крепостной зависимости крестьянское население удвоилось за счет естественного прироста, а земли остались те же. Частые неурожаи и совершенное неимения покосов [5] побуждали крестьян к переселению - «…работали на чужой земле, а своей нет…», «…так как житья я три десятины без четверти всей земли, а семейство моё заключается из 2-х душ мужеского пола и 4-х женскаго, то с таким семейством нет возможности прожить на столь малой земле, почему я и возымел желание переселиться в Сибирь…»
Кроме того, по мнению уездных податных инспекторов существенное влияние оказывали слухи, что в Сибири можно легко всего достигнуть. Поддавались крестьяне, не обладавшие знаниями – влиял субъективный фактор - «…в поисках лёгкой и хорошей жизни они переселяются в Сибирь…». В этой связи, минимум переселений наблюдался в латышских волостях Витебской губернии (Двинский уезд), а также в Лифляндии, где крестьяне были более развиты [4], чем в иных уездах.
По мнению губернской газеты «Витебские ведомости» [9] слухи были самые наивные: «…сам Царь с Царицею встречают и наделяют взрослых деньгами и хлебом, а детей молоком и конфектами…» Там же сообщается, что слухам дополнительно способствовали, как евреи – перекупщики по дешёвым ценам, так и ходаки, которые и не были в Сибири а общественные деньги потратили, а кроме того и многочисленные во все времена проходимцы, собиравшие «по рублю за вызов из Сибири». Но основная почва для столь спонтанной волны переселений, все – таки: бедность, голод, необразованность крестьянского населения всей губернии [9].
Дополнительные причины переселения – недостаток заработка на местах в связи с отсутствием промышленности, незнанием ремёсел, падением цен на сельскохозяйственные продукты и темнота крестьян, допустившая их верить разным вздорным слухам о Сибири, распускаемым злонамеренными лицами с личными выгодами. Побывавшие в Сибири своими рассказами волновали крестьян, в результате чего уезжали не только безземельные, но и состоятельные члены во избежание передела участков в связи с увеличением семейств.
Власти, в свою очередь, отказывали в выдаче свидетельств [5], как из-за недостатка денежных средств у переселенцев, так и из-за недостатка рабочих рук в семьях переезжающих. От распродажи имущества среднее семейство в то время могло выручить около 200 рублей [5], что составляло значительную сумму. Типичная причина отказа звучала как - «…проживает семья на заработки и хлебопашеством не занимается…». Смотрели также «…в рабочем возрасте…», или в нерабочем. Поэтому только отказные дела и попали в историю, так как рассматривались в центральной власти, а дел согласных конформистов в архиве нет.
В результате исследования имеющихся архивных материалов удалось выделить имена некоторых наших пассионарных земляков, оставивших след в истории переселенческого движения. Так в 1898-м году наш земляк из деревни Кулево Сокольнической волости Невельского уезда некто крестьянин Алексей Богданов Жиганов на прекрасной вощёной бумаге жалуется центральным властям на отказ в выдаче ему проходного свидетельства для окончательного переселения в Сибирь [3], откуда видно, что он уже там был и место себе выбрал. Еще из Невельского уезда уезжали Дмитрий Горский и Капитон Андреев. Также любопытно сообщение Переселенческого Управления Витебским властям, в котором «препровождается на зависящее распоряжение прошение крестьян д. Козодоихи Рыкшинской волости Невельского уезда Фёдора и Алексея Струковых о разрешении им переселиться в Сибирь [6]» - наша фамилия! Из близкой к нам Шалаховской волости, деревня Ковалёва уезжали Лаврентий Марков, Евдоким Андреев, а также братья Василий, Анисим и Семён Вощёнок. В 1897-м, 1900-м и 1903-м годах люди с нашими фамилиями из наших мест отказов у местной администрации не получали [1, 2, 5, 7]. Может переселения были, но нашим не отказывали, и поэтому сведений в архивах нет.
Наиболее близкое попадание к нашим местам найдено в архиве в виде черновика записки Витебскому Губернатору (приведена в заголовке статьи) от 12 ноября 1904 г. № 5989 о том, что крестьяне Иван Сморыго из деревни Чернецово и Яков Сморыго из деревни Пилипово подавали прошение о разрешении переселения и осматриваний вблизи пл. Новаго, Рыбинской, Тарского уезда Тобольской губернии [8]. В нашей общей родословной базе данных таких личностей пока нет, но не исключаю, что они появятся именно в результате данного исследования.
Передовая статья указанной выше губернской газеты «По поводу переселенческого движения в Витебской губернии» даёт дополнительные разъяснения о том, что максимальное переселенческое движение происходило не из Невельского уезда, а скорее в Городокском, Дриссенском, Полоцком, Лепельском, Себежском. Там же сообщается, что именно Министерство Внутренних Дел предложило посылать ходаков прежде переселенцев, что существенно снизило поток крестьян, уезжающих из губернии.
Детальные исследования имен уезжавших показывают, что казацких фамилий уже нет, как это было на момент раздела Польши более ста лет назад. Упоминаний о «панцырных боярах» нет и подавно – давно забытый вопрос, как уже сообщал автор в предыдущих материалах.
Имена указываются самые обыкновенные, русские [5, 7] - Яков Зиновьев, Прокофий Юзефатов, Илья Павлов, Павел Кабанов, Пётр Бонифатов, Мирон Марков, Парамон Яковлев, Ефим Шершнёв, Антон Стефанов, Исаак Игнатов, ахарий Верховский, Лукьян Карпов Ворохобко, Антон Леопанов, Сидор Петров, Николай Фёдоров, Сазон Лавренов, Максим Елистратов, Алексей Викентьев Кочанка, Егор Игнатьев, Василий Тепляков, Венедикт Бухоловский, Савелий Данилов Выкшин, Авраам Степанов, Олимпий Аскосов, Ефим Иванов, Исак Антонов, Никандра Калинин, Гордей Мурашов. Сильвестр Каспар.
Любопытен портной из Себежа Хаим Сафрона Хотянов [5], который подал прошение на переселение в Сибирь с семьёй в следующем составе: жена Хена – Либа, дочь Муся, дочь Доба, сын Мота – Монофень, дочь Нахама, дочь Элька, сын Залман, сын Барка, сын Мовша – Гирша, жена его Ривка, сын его Хаим, шурин Залман – Быня Васерман, жена его Гинора – Сора, дочь Либа – Бейля, сын Мота, сын Моска, дочь Хаема, сын Хаим.
Своей фамилии в рамках данного исследования я не обнаружил нигде.
Итак, исследование показало, что локальная турбулентность переселенческого движения из наших мест в указанный период не может быть оправдана одними рациональными соображениями, объясняющими преимущества жизни на новых местах. Здесь имеет место комплекс причин, среди которых не на последнем месте находилось брожение духа, надежды на избавление, близкий уже предел терпения наших предков, которые готовы были поддаться на самые наивные предложения и устремиться, сломя голову, за счастьем на край света.
Дух грядущих революций уже витал в воздухе, напитываясь в городах уже изданным Марксом и Энгельсом Манифестом коммунистической партии - «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма…», или выражаясь словами более позднего поэта Михаила Светлова «По Европе призрак бродит, по заброшенным путям, он приходит, он уходит, он бредет по деревням…» Влияние города здесь, безусловно - где не баламутят городские деревенских, оттуда и не переселяются.
Про наших Чернецовских предков можно сказать, что интенсивно они не переселялись в указанные годы, дел на них нет, что может служить косвенным подтверждением их не малоземельности. И Слава Богу, так как выполненное исследование показывает удивительный и неожиданный результат, развеивающий еще один миф, упорно существующий в памяти поколений - переселение в то время не подвиг, а скорее признак бедности и глупости. Это тем более правильно, что подтверждается всеми уездными чиновниками - по всем уездам переселение для остающихся скорее полезно, чем вредно, так как земли уходящих поступают остающимся. Движение поднимает уровень благосостояния земледельческого класса, устраняя из среды его беднейшие элементы. В результате, экономическое положение селений, из которых крестьяне переселялись – улучшилось. Не исключаю, что в иные времена переселение в Сибирь наших предков имело более осмысленных характер, но в указанный период это было лишь проявление смуты, протеста и необоснованной надежды. Мои родной дед Семён тоже поехал в Сибирь в 30-м году прошлого века, когда нарожал детей, и земли стало не хватать. Да вовремя спохватился и вернулся. Из выполненного исследования следует дополнительное подтверждение достаточно очевидного факта - на переломе веков, да и в другие времена кроме нынешних, на нашей родине использовался каждый клочок земли, тогда как сейчас, стараниями современных властей, все поля брошены и заросли до непроходимости. Вот и сравните...
Следует также заметить, что отказов местных властей, а соответственно и жалоб, в выдаче ходаческих свидетельства в Невельском уезде минимальное количество среди остальных уездов губернии, что также косвенно подтверждает большую дисциплинированность наших предков, царствие им всем небесное…
Тот факт, что своей фамилии я опять ни разу не нашёл ни в одном из многих просмотренных документов, говорит о непременности дальнейших исследований. Повторяю для "краеведов" и иже с ними: "Меня интересует в первую очередь мой род и моя земля. Остальное - в меньшей степени".
Литература:
РГИА. Фонд 391. Опись 2 (1894 – 1905 гг.). Дела:
1. 102,
2. 108,
3. 327,
4. 459,
5. 660,
6. 979,
7. 1150,
8. 1341
9. Газета «Витебские ведомости» от 16 сентября1897 г. Передовая статья –«По поводу переселенческого движения в Витебской губернии»
СПб,
Март 2017