Провинциальная история
Начало: http://www.proza.ru/2017/01/09/1323
14. ЛЕГЕНДЫ ДЛЯ ДОЧЕРИ
Потихоньку-помаленьку Антонина постигла все премудрости торгового дела, обросла связями и новыми подругами, ценившими её, пока она была им полезна. Горький опыт Тихона Петровича некоторое время казался ей поучительным, но желание жить лучше, чем позволяла её зарплата, а точнее сказать, жить не нуждаясь, имея при этом двух детей, – это желание перевешивало. Она осторожно приторговывала дефицитом, припрятывала ходовой товар, комплектовала «подарки» к праздникам.
Весь мало-мальски подходящий неликвид увязывался в целлофановые букеты с атласными ленточными розами, а для затравки к нему добавлялись импортные кремы, колготки, духи – и всё это подчистую раскупалось провинившимися мужьями накануне Восьмого марта или Нового года. План выполнялся, и горпромторг давал премию.
Так Антонина проработала образцовым директором магазина до самой пенсии. Это были лучшие годы в её жизни. Дети уже не требовали пристального внимания, денег хватало не только на самое необходимое, но и на модные наряды. Она провела в дом газ и воду, поставила на кухне ванну, и теперь жила не хуже, чем другие люди в новых квартирах. А у неё ещё и двор весь в цветах, и сад есть, и зелень на грядках сама растёт – земля-то удобрена как положено. Спасибо Тихону – он старался хоть чем-нибудь ей помочь.
Антонина привыкла к тому, что дочка всегда у неё на виду. После школы Люба частенько заходила в магазин – посмотреть, что делает мать, какие ткани или кофточки получили, да и просто так – любила послушать разговоры взрослых женщин. Сидела себе в кабинете тихо, не вмешивалась, ума-разума набиралась. Матери казалось, что её Любаша – всё еще ребёнок.
Понемногу дочка взрослела, и у неё появлялись новые интересы. Лет с пятнадцати Люба начала дружить с мальчиками. Весной она вместе с подружками прогуливалась по центру города, а летом девочки освоили танцплощадку, где было гораздо интереснее – на них обращали внимание не только ровесники, но и парни постарше, которые умели и на танец девушку пригласить, и проводить, и поцеловать, и не только.
Антонина не возражала против развлечений, но, как могла, старалась следить за Любой. Коротко, но строго напоминала дочери:
– Гуляй, но чтобы без глупостей! Если парням позволить распускать руки, они понаделают делов – оглянуться не успеешь. Вон Надька-то Федотова – дружила-дружила, а потом родила.
– Ну и что? Она ведь замуж вышла, – заметила Люба.
– Как вышла, так и вернулась! Много она нажилась замужем! А теперь будет ждать алиментов из тюрьмы, ага! Он на ней женился, чтобы его не посадили за растление малолетки, а всё равно ведь сел, только по другой статье. А чего ещё ждать от безотцовщины? Как рос шпаной, так и вырос бандитом. Сидел ведь уже в колонии.
Своих детей Антонина безотцовщиной не считала – Тихон был приходящим отцом и по совместительству отчимом.
– А Надька с ним развелась, – сообщила дочь. – Она говорит: «Я его пять лет ждать не буду, придёт из тюрьмы законченный рецидивист, как с ним жить?»
– Это она за матерью повторяет, своего ума-то ещё не нажила.
– Ей уже восемнадцать лет! – возразила Люба. – Она на работу устроилась, на швейную фабрику.
– Правильно, сколько можно на шее у родителей сидеть, да ещё с ребёнком. А ты с Надькой чтобы не водилась, она ничему хорошему не научит.
Антонине не нравились такие непутёвые подружки, тем более некоторые были старше Любы и, как выяснилось, абсолютно неразборчивые.
– В случае чего – отправлю в деревню к отцу, насовсем, – добавила она.
Подробности своей любовной биографии Антонина дочери не сообщала, а легенда была вполне гладкой и красивой – по крайней мере, та её часть, которая касалась непосредственно Любы.
По рассказам матери выходило, что несколько лет она была замужем за Тихоном Петровичем, который горячо полюбил её и ушёл к ней из прежней семьи. Но его ленивая жена не хотела работать и требовала, чтобы он отдавал ей и детям почти все деньги, а потом всё-таки нажаловалась на него в партком, и ему пригрозили, что исключат из партии.
Отец пытался объяснить строгим товарищам-коммунистам, что любит другую женщину, то есть Антонину, но партия была неумолима и велела ему вернуться в прежнюю семью, потому что там плакали навзрыд два малолетних сына и жена-домохозяйка.
Он подчинился требованиям партии и вернулся к первой жене, но своей настоящей семьёй всегда считал только Антонину и Любу, а также приёмного сына Вову, который рос без родного отца.
Так уж получилось: неугомонный папаша уехал по призыву партии, вместе с комсомольцами, поднимать целину, да и остался там навсегда. Партийная совесть не позволила ответственному шофёру Всеволоду Трубицыну бросить освоенные с огромным трудом целинные земли, и ему пришлось жениться там ещё раз, чтобы не так сильно тосковать по малой родине, а также по жене и сыну Вове. Что поделаешь, такое было время: люди себе не принадлежали.
Вот такие трогательные истории из личной жизни рассказывала Антонина своей дочери.
Люба, разумеется, не помнила, как и с кем она жила в раннем детстве, но, привыкшая во всём доверять матери, не сомневалась в том, что именно так всё и было, а чужие люди, слава богу, не лезли не в свои дела, и не сообщали ей лишние подробности.
Конечно, Антонине кое-что пришлось изменить и приукрасить, но ведь это не для красного словца, а с благородной целью сохранения душевного спокойствия дочери, к тому же некоторые факты имели место на самом деле.
Тихон Петрович и вправду не мог оставить свою семью, потому что он так решил с самого начала: жениться будет только один раз, а всё, что может случиться в жизни, – случайные встречи, увлечения, даже любовь – это не повод для развода. Любовь проходит, а семья остаётся. И двое сыновей, которых надо было воспитывать, и всевидящая партия, и ответственная должность, которую он занимал, – всё это требовало соблюдать правила приличия.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2017/01/24/1469
________________________________
Иллюстрация из интернета.