Солнце, чуть приподнявшись над горизонтом, еще не печет, а слегка пригревает спину восемнадцатилетнего паренька Димки. Стоя в кузове мчащегося по степи грузовичка, он не может насмотреться на огромное желто-зеленое до самого горизонта поле. Любка, дородная третьекурсница, похожая на деревенскую бабу, дергает Димку за штанину:
- Да, сядь ты! Вылетишь, разобьешься!
В открытом кузове автомобиля, подпрыгивающего на каждой кочке проселка, всего пять человек, включая бригадира Василия, невысокого косолапого блондина лет двадцати пяти. Остальные – студенты Московского Автомеханического института. Всему отряду нашлась работа на центральной усадьбе совхоза «Приозерный», а этим пятерым достался объект километрах в тридцати, недалеко от поселка Кронштатка.
- Куда ты спешишь, - увещевал Димку, сверкая двумя золотыми зубами, без пяти минут комсомольский секретарь института Генка Новожилов, - окончишь второй курс, поработаешь у меня заместителем годик, а следующим летом, если захочешь, махнем в Казахстан вместе.
В его улыбке виделись и укоризна, и глубокое понимание молодого несмышленого товарища. Генке уже перевалило за двадцать пять. От него частенько попахивало алкоголем. Позади и срочная служба на флоте, и четыре года учебы, совмещенные с комсомольской работой.
Димка не слышал умного совета. За большими деньгами, как другие стройотрядовцы, он не гнался. Из-за авантюрного желания все познать и увидеть, в шестнадцать лет он ходил с ребятами на лодке по Белому морю. Теперь перед ним стоял образ Павки Корчагина. Тот узкоколейку строил, а он Димка тоже что-нибудь построит на целине. Зачем откладывать, надо испытать себя в труде. И пусть не задирают носы ребята в стройотрядовских формах, ему тоже будет, что предъявить, когда на конференции в октябре он заберется на ступеньку выше их – станет членом комитета комсомола всего института.
Пропуск на целину - досрочно сданная весенняя сессия. Английский язык Димка знал плоховато, но темы заучил, «тысячи» сдал. Экзамен принимала сама Литвинова Анна Владимировна, заведующая кафедрой. Все ее побаивались, зная, что она вдова наркома иностранных дел Максима Максимовича Литвинова. Вопрос она задала Димке стандартный:
- Вы любите отдыхать на берегу Черного моря?
А он ответил:
- Нет, я люблю Белое море.
Анна Владимировна сразу оживилась, начала весело что-то лопотать по-английски. Димка понял только одно слово «hikers», на всю жизнь запомнил, что оно переводится – походник.
Начертательную геометрию принимал Владимир Осипович Гордон. Он делал из экзамена головоломку:
- Что это за поверхность? – спросил он серьезно.
- Тор, - ответил Димка и посмотрел на профессора.
- Вы внимательно на чертеж смотрите, а не на меня, - улыбался Гордон, - на моей голове Вы такие поверхности найдете, которые никто не возьмется назвать.
Огромная голова этого маленького ростом человека была украшена большими шишками. Доктор физмат наук, автор учебника по начертательной геометрии, его знали студенты всех технических ВУЗов страны.
Молодые парни и девушки в одинаковых свето-оливковых костюмах заполнили перрон Ярославского вокзала. В чемоданчике у Димки старая отцовская полевая форма с фуражкой и сапогами, смена белья и туалетные принадлежности. Маринка, провожающая его, вела разговор о мелких незначительных вещах: тепло ли, холодно там, можно ли позвонить, долго ли ехать. Димка, хоть и влез в парадную форму целинника, слышал только, что на целине «сухой закон», что работа тяжелая по двенадцать часов в сутки, а об условиях жизни ничего не знал. От их духовной близости, выросшей за три года встреч, оставалась одна ступенька до так желанной близости физической. Перед расставанием на целых семьдесят дней, Димка хотел предложить Маринке выйти за него замуж. Поймав в ее больших карих глазах вероятный положительный ответ, Димка вдохнул…, но в этот момент взревел духовой оркестр. Через минуту под «Марш Славянки» целинников поглотили вагоны специального поезда.
Газик остановился у последнего столба, с которого свисал электрический кабель. Целинники сбросили на пыльный грунт инструменты и материалы. Бригадир вбил первый колышек, закурил:
- Строить будем из бута тракторные мастерские, - он поправил свою грязно-коричневую кепку, весело посмотрел на Любку, - подсобляй!
Дело нашлось для всех: мерили, размечали, привязывали шпагат к вбитым колышкам. Василий поглядывал на листок бумаги, сверяя разметку на местности с эскизом, но не упускал случая украдкой дотронуться до оголенного круглого Любкиного плеча. Сережка, высокий симпатичный блондин, замечая это, тщетно пытался скрывать свое молчаливое негодование. Когда начали копать траншеи между натянутыми шнурами, солнышко уже не ласкало, а жгло лица, непокрытые части тел. Из газика разгружали то песок, то щебенку. Никакой тени, вокруг только степь да степь.
За обедом, расположились прямо на траве вокруг армейских термосов. Из-за большого желания пить Димка направился с кружкой к сорокалитровой фляге, оставленной в сторонке, открыв крышку, несказанно обрадовался, увидев плавающие в воде куски льда, и одновременно услышал окрик бригадира:
- Куда полез! Краник внизу не видишь!
«Терпи! Здесь ты чернорабочий, а он бригадир, - отметил про себя Димка, отпивая из кружки ледяную воду, - ему можно меньше работать физически, а организовывать, учить и покрикивать».
Съедая последнюю ягодку из компота, Любка игриво посмотрела на Василия:
- Траншею часам к пяти закончим. Что дальше?
- Будет тебе «дальше», - пообещал Василий, жадно оглядывая ее тронутое солнцем плотное тело.
Сразу после обеда газик привез большую бочку с водой. Цемент выгрузили в высокий короб с крышкой, оббитый изнутри рубероидом. Мастерить его Василию помогал Андрей, темноволосый высокий третьекурсник, приехавший заработать на свадьбу, намеченную в октябре. Когда траншея полуметровой глубины была готова, Василий подмигнул Любке, указывая глазами на железный лист:
- Умеешь?
Любка хихикнула:
- А то!
На этом листе они вдвоем лопатами замесили бетонную массу. Первая, крошечная часть фундамента легла в траншею. До конца дня по очереди замешивали и сливали бетон.
- Электрик обещал к утру бетономешалку подсоединить, - утер пот Василий, - быстрее дело пойдет!
- Дим! Вставай, посмотри, какая красота! – теребил его за плечо Андрей.
Изможденный непривычной физической нагрузкой первого рабочего дня, Димка никак не мог проснуться, переключиться на реальность. Наконец, он выбрался из кузова и встал рядом со всеми на край круглого оврага не меньше ста метров в диаметре. Буквально захватило дух от величественной картины: вглубь метров на двести уходила огромная коническая воронка. Сонный Димка разглядывал на ее поверхности ступени, уходящие в самый ее низ. Там копошились какие-то квадратики. Ветер позволял услышать только обрывки слов Василия: «Урановая руда… возят,…обогащают… поселок Шан-Тюбе…»
Окончательно проснувшись, Димка увидел, что там вовсе не ступени, а спираль, которая вдруг ожила. Иллюзию вращения создавали ползущие по ней квадратики, которые поднимались по ступеням, приближаясь, обретали вид автомобилей. И вот на поверхность выкарабкался огромный карьерный самосвал, колеса которого на много больше человеческого роста. С высоты второго этажа на Димку совершенно не заинтересованным взглядом смотрел маленький человек, водитель. Скрипя протекторами и тарахтя дизелями, не меньше десятка Белазов, самосвалов четырехметровой высоты увозили из карьера в кузовах по тридцать тонн урановой руды. Когда колонна скрылась в пыли, Димка опять глянул вниз. Стало жутко – один шаг и можно полететь кубарем вниз по ступеням до самого дна.
Днем в двухэтажном здании клуба женская бригада вела отделочные работы. В уголке цокольного его этажа спальня для всех пяти девушек отгорожена плотными шторами. Остальное, продуваемое сквозь ничем не прикрытые дверные и оконные проемы помещение, занимали более семидесяти парней. Лежа рядом с Димкой, Сергей жаловался:
- Меня бригадиром брали, а в последний момент Васька появился, прораб со стройки. Я теперь никто, ноль без палочки, - он подвернул шерстяное одеяло под бока и ноги, - и Любка теперь ему, а не мне…
Пытаясь заснуть, отвлечься от холода, сквозняка, сырости матраца и подушки, Димка, вместо счета овечек, перечислял города, где производились автомобили и трактора: Владимир, Горький, Ижевск, Москва, Минск, Харьков, Челябинск, Колхида, Ярославль…
Об этом он узнал из вводной беседы декана Автотракторного факультета Левина Ивана Александровича. Одна из девчонок в отряде очень похожа на его молоденькую секретаршу Нину Владимировну. Перед самым подъемом Димке удалось немного подремать.
Когда остановились у траншеи, Василий приказал:
- Дима, поедешь на карьер за бутом, - и глядя на водителя, - туда, обратно, мухой!
Скрюченный между полом и сидением Дима проснулся от сотрясавших Землю взрывов. Ноги и руки затекли в неудобной позе. За окном ничего не видно, все застилала темно коричневая мгла. Пейзаж постепенно всплывал из оседающей пыли. Через минуту по бокам появились две возвышенности и язык дороги между ними. Затаенно прозвучал сигнал «Отбой».
Открывшийся взгляду пустынный ландшафт карьера оживлял голый по пояс загорелый чернорабочий с огромной кувалдой. Упругим движением он поднял ее над головой и ударил по каменной глыбе, расколов ее сразу на несколько частей:
- Забирай, - прозвучал его слегка булькающий сиплый бас.
Димка выбрал из кучи небольшой камень, с превеликим усилием забросил его в кузов Газика.
- Доски поломаешь! – завизжал водитель, - аккуратнее! Надо на край класть, а потом по кузову раскладывать.
Изнутри неестественно накачанного мышцами чернорабочего участливо прозвучало:
- Полезай в кузов! Я подсоблю!
- Сможешь так? – спрашивал бригадир темноволосого Андрея, - надо их друг к другу подгонять и вертикально уголки выкладывать, а стенки потом можно доской ровнять.
Василий уступил место Андрею, и тот, зацепив лопатой раствор, плеснул его на положенный Василиям кусок стены, найдя подходящий камень, вмял его в податливую массу. Василий взял у него мастерок, залил раствор в щель между камнями.
- А ты будешь у него подсобником, - мягко обратился Василий к Димке, - твое дело, чтобы у Андрея всегда были подходящие камни и раствор. Его с Сергеем будете подносить Любе и Андрею.
Диму душило самолюбие: почему не его, а Андрея выбрал бригадир? Но дисциплина не терпела возражений – Андрей показывал Димке проем в стене, а Димка должен был в разбросанной по земле куче найти подходящий камень и принести. Исполняя это, он частенько выслушивал упреки:
- Опять не то! Неужели трудно найти вот такой? - Андрей показывал на стену, недовольно поворачивая голову и пожимая плечами, рисовал руками в воздухе нужную конфигурацию.
Кроме хождения, выискивания и перетаскивания камней, Сергею и Димке надо было успевать забрасывать песок, цемент, добавлять воду в бетономешалку, включать ее, выливать в корыто готовую массу, и по требованию одного из кладчиков вдвоем рысью подтаскивать полные носилки раствора. От бесконечного хождения и перетаскивания тяжестей ноги становились «ватными», слушались с трудом, оттянутые носилками кисти рук болели и хрустели. Физические мучения усугублялись моральной подавленностью.
В ста метрах от клуба находилось озеро Якши-Янгистав. В выходной, объявленный Василием в связи с начавшимся утром дождем, Димка шел, с головой закутавшись в шерстяное одеяло. Чтобы не завелась всякая зараза, надо самому с мылом помыться и трусики да маечки постирать. Раздевшись догола – пусто у озера, кого стесняться - Димка намылился, зайдя в воду по колено, бельишко намылил. Вода оказалась теплей, чем из крана у столовой, но холодна, чтобы плавать, поэтому он присел…
- Пойдем в сопки! – настойчиво прозвучал нежный девичий голосок.
Димка вздрогнул и повернулся. На песчаном берегу стояла Нина с одеялом на плечах. Ее предложение означало на отрядном сленге только одно - приглашение к интиму. Димка сразу вспомнил, как Василий говорил Любе это магическое «в сопки», а она, ничуть не стесняясь, озорно хихикала, беря его под руку. А еще в институте шла молва, будто Нина не зря целый год работала секретаршей у красавца декана Левина.
Что было делать голому, не потерявшему еще невинность парню, в трех шагах от молоденькой, но опытной девчушки. Нина повернулась и медленно пошла в сторону сопки. Димка, воспользовавшись моментом, выскочил, надел мокрые трусы, солдатские галифе, и по жесткой траве побежал за ней. Выглянувшее сквозь поднявшиеся облака солнышко слегка пригревало его тело. Димка догнал Нину и даже взял ее за пальцы. Они поднялись по самому хребту сопки так высоко, что захватывало дух от крутизны ее склонов. Один неверный шаг и можно скатиться по его осыпи до самого озера.
На небольшой горизонтальной площадке Нина остановилась, резко повернулась лицом к Диме, сомкнула руки на его голой спине, жадно, до боли поцеловала его грудь. Нина, видимо, уже давно получала наслаждение от физической близости, а Диме еще предстояло перешагнуть в эту взрослую жизнь. Инстинкт подталкивал Димку к ней: надо обязательно перейти эту ступеньку. Его неумелые дрожащие руки пытались погладить девичий стриженый затылок, дыхание участилось. Нина повернулась к Диме спиной, на жесткую траву быстро постелила одеяло. Этого мгновения хватило Диме, чтобы вспомнить о своей любви, он даже представил Маринку на месте Нины – они так похожи. И мысли его уже рисовали образ единственной возлюбленной…
Снимая одежду, Нина взглянула на него и все поняла:
- Давай поспим, - тихо сказала она, прикрыв черными ресницами большие карие глаза, - ложись рядом. Твоим одеялом накроемся.
Димка погрузился в сон моментально: за три недели он так и не смог привыкнуть к ночным холодам. Жаркое солнышко разбудило их в четвертом часу дня.
- Иди первым,- подталкивала Нина несостоявшегося партнера, - а то подумают еще что-нибудь.
«Маленький я какой-то, - корил себя Димка, - бригадир и Любка каждый вечер в сопки ходят; Сережка или Андрей на моем месте не оплошали бы…»
Легковой пятиместный газик со снятыми окнами остановился у стены недостроенной мастерской. Василий поспешил к левой его дверце. Димка в потертой и заляпанной раствором робе тоже оказался рядом. Василий, было, взмахнул рукой, чтобы отправить его к камням и носилкам, но из открытой двери прохрипел знакомый бас:
- Как дела, строитель? – Генка Новожилов стряхнул щелчком насекомое со своей ослепительно белой рубашки, иронично оглядел Димку с ног до головы, - говорил тебе, что надо после второго курса вместе ехать.
Димка посмотрел на пассажирское сидение и увидел Алика, секретаря факультетского бюро в белой поплиновой рубашке. Выпив полстакана водки, протянутые Аликом, Генка поморщился:
- Ладно, бывай! Нам все объекты объехать надо, к вечеру в Целинограде быть, а завтра в Москве!
Через несколько мгновений степная пыль поглотила командирский газик. «Вот тебе и сухой закон, - подумал Димка, - не для всех он…»
За шесть недель бригада Василия окончила бутовую кладку стен будущей тракторной мастерской. Контора, на строительство которой перебросили бригаду - в тридцати шагах от столовой и клуба. Там, в фойе девчонки закончили отделочные работы. Уже висели шторы, вдоль стен расставлены стулья, посередине, на свежеокрашенном полу красовался стол для настольного тенниса. Женька, белобрысый парень с сальными глазами, в каждой партии загонял партнеров в глухую оборону. Счет всегда был в его пользу, но он очень нервничал, когда сопернику удавалось отбить его нападение. Нина заинтересованно разглядывала, как пот стекает с его голой груди, украшенной татуировкой, под ремень брюк, улыбаясь, ловила его быстрый насмешливый взгляд. Димку это цепляло. Когда наступила его очередь сразиться с непобедимым соперником, он уже разработал тактику игры. Размашистые Женькины удары Димка спокойно и терпеливо отражал, просто подставляя ракетку к месту касания шариком стола. Женька нервничал, ошибался и после долгого сражения проиграл. Он тихо матюгнулся и, вытирая пот поданным Ниной полотенцем, поинтересовался:
- Ты откуда? Что-то я тебя не видел.
- Мы раньше всех уезжали и позже всех возвращались, - Димка понимающе мельком взглянул на Нину, и она в ответ улыбнулась.
- Из Кронштатки, что ли? Понятно, а мы по ночам работаем, а днем спим.
Тихая зависть родилась в Димкиной голове: днем в «спальне» не холодно, а на работе солнце не печет – это же то, что ему нужно.
- Возьмите меня к себе, - наугад ляпнул Димка.
- Сегодня от одного сачка, наконец, избавляемся. Если сможешь отработать днем и сразу в ночь с нами выйти – возьмем! У Василия, вроде сачков не было.
Бетонные стенки да пол на глубине в три метра – вот и весь километровый желоб для будущей теплотрассы. За ночь бригада из семи человек отливала шестьдесят метров этого сооружения. Работа тяжелая и однообразная, что наверху у бетономешалки, что внизу с носилками. Женька сразу научил Димку, как снять нагрузку с кистей рук: выдал ему ремень с петлями на концах, помог перекинуть его через шею. Теперь ручки носилок вставлялись в петли, и нагружались шея, спина, ноги. Если переносить стокилограммовые носилки быстро, бегом или быстрым шагом, остается несколько минут отдыха до слива вниз, в корыто очередной порции бетона.
Здесь, в «окопе», освещенной прожектором, Димка, конечно, уставал, но отсутствие понуканий Андрея и окриков Василия создавали ощущение свободы. Здесь все были равны, даже «верхние люди» у бетономешалки, включая бригадира Валерку, без устали работали лопатами. С каждой сменой приближалась кухня, где на остывающей плите заботливые поварихи оставляли им еду. По пути туда и обратно приходилось отмахиваться от летучих мышей, трепыхавшихся в лучах зажженных фонариков.
Возвращаясь с кухни в «свою окопу», размечтались.
- Надо эмблему придумать, - глядя на звезды, украшавшие черный небосвод, мечтал Женька, - ведь мы не такие, как все, мы – ночная бригада!
- Точно! – подхватил Димка, - и нарисовать ее на парадной курточке!
- Чем нарисовать? – засомневался бригадир Валерка, - масляная краска потрескается. Зачем хорошую вещь портить?
- Нужна темпера, - вспомнил Димка о технике живописи, - она разводится водой, впитывается и потом не смывается.
Сообща решили нарисовать на спинке каждой куртки большую летучую мышь и написать, чтобы было понятно FLYMOUTH сверху вокруг рисунка.
Теперь в свободное время ребята запирались, чтобы соблюсти тайну, в одной из отремонтированных комнат клуба и колдовали над эмблемой. Нарисовали эскиз, потом трафарет. Всего две тубы коричневой темперы привез из Шан-Тюбе один из членов бригады. Рисунки и надписи смотрелись солидно на зеленых курточках. Их ребята никому не показывали до последнего торжественного дня.
Бешбармак долго готовили откуда-то появившиеся казахи. Наконец, прозвучало – «к столу!» После десяти недель «сухого закона» между бутылками водки из расчета одна на троих лежали листы вареного теста с кусками тушеной баранины. Красота напомаженных девчонок поникла перед великолепием ребят ночной бригады: их спины разглядывались с восхищением и завистью.
Торжественно поблагодарил всех директор совхоза и объявил, что начислил всем по восемьсот рублей. Потом поднял за это стакан водки, и праздник продолжился.
Вокруг Женьки сразу собрались девчата, а он, взяв гитару, пел наряду с другими блатными песнями:
« …. Ничего не осталось, ни штанов, ни рубах,
Моя жизнь затерялась в Казахстанских степях…»
Торжественно жгли в костре теперь уже не нужную, изношенную рабочую одежду.
Девчонки из благих побуждений подпаивали падкого на это дело Женьку, а когда он еле держался на ногах и пел что-то невнятное, Нина проводила его в койку.
Получив в поезде причитающиеся деньги, Димка понял, что за десять недель он стал похож на того чернорабочего в карьере – накачанный мышцами и совершенно отупевший. Василий сидел в вагоне с натянутым синяками лицом. Говорили, что Сережка подкараулил его после бешбармака и отомстил за занятое место бригадира и недополученные привилегии. Вагоны с «богатыми» студентами были перекрыты от посторонних!
Димка ощущал восторженные взгляды абитуриентов, ищущих своею фамилию в списке принятых на первый курс. В третий раз надетая парадная стройотрядовская форма облегала его натруженное тело. На лестничной площадке четвертого этажа главного здания дымили рядовые члены комитета комсомола. Димка, поздоровавшись, прошел мимо них в помещение, где заместители секретаря готовили заседание. Генка Новожилов, сидя на председательском месте, вперил в него сначала насмешливый, потом посерьезневший взгляд:
- Ну ладно, отвоевал, боец! Вот, - он протянул Димке лист бумаги, - Виталий Николаевич с завтрашнего дня в горкоме работает, тебе рекомендацию написал в партию. Я теперь буду секретарем, а ты…
Димка ожидал, что Генка сейчас скажет: « моим заместителем». Но тот показал на невысокого плотного мужчину:
- …помощником у Виктора Ивановича Короткова. Он будет моим заместителем по политчасти, член партии, на пятый курс перешел.
Димка разочарованно и сдержанно кивнул головой, подал руку начальнику. Он прекрасно понимал разницу между каменщиком и подсобным рабочим, между заместителем и помощником заместителя. Что ж, чтобы подняться на ступень выше, надо пройти по спирали, как Белазы в карьере. Главное, самому быть или стать большим, не скатиться кубарем вниз – можно и шею сломать! Теперь надо встретиться с Маринкой и произнести главные слова, грубо заглушенные семьдесят дней назад духовым оркестром. Ведь Димкино большое чувство прошло уже испытание и с честью его выдержало.
Продолжение http://www.proza.ru/2015/01/08/1138