Паганель позвонил ранним утром. Трубка буквально брызгала слюной:
- …Ну, ты п-понял, старик? Б-бесплатное бессмертие! Поверь: тема – на м-миллиарды долларов! Тебе это интересно? Ты мне веришь? К-короче, жду. Купи в-водки.
Я, конечно, ничего не «п-понял». Кроме того, что пить придётся прямо с утра. Печень болезненно сжалась от предвкушения. Задолго до самого вкушения. Как может нечто бесплатное – любой бред, включая пресловутое бессмертие – стать «темой на м-миллиарды»? Какая-то тут мышеловка.
Но я безоговорочно верил: мой безумный приятель-программист, носящий столь милую кличку, хоть и заикался в минуты волнения, но был патологически честен. Как Жак Элиасен Франсуа Мари Паганель, из древнего романа «Дети капитана Гранта», если кто помнит.
Кейс с деньгами я передал ему два дня назад. Дело было не в них. Самым странным в этом разговоре мне показалась просьба купить водки: дело в том, что Паганель не знал её вкуса. Он её даже не нюхал.
Когда вам невмочь пересилить беду,
Когда ваши мы-ы-сли – о ли-и-чном…
В любом магазине стоят на виду
Буты-ы-лки… «Столи-и-чной»…
Сделайте правильный выбор: минеральная вода «Столичная» очистит вашу печень от шлаков. Пейте только «Столичную» и любые беды отступят.
Вы этого достойны!
Старый трюк и мелкая кража из «Полночного троллейбуса», но это – моя работа. В магазин идти не нужно: в холодильнике – подарки ликёро-водочного завода. «Два мужика – бутылка, три – пьянка». Народная мудрость из общественного транспорта. Хватит нам и одной. На машине ехать нельзя. «Я в синий троллейбус сажусь на ходу, в последний, в случайный». Какой же номер ходит на окраину? Нужно вспомнить.
В старые добрые времена мы с Паганелем увлекались модным тогда нейро-лингвистическим программированием, потом он ушёл в науку, а я – в телевизионную рекламу. С некоторых пор мы периодически пересекались. Это случалось несколько раз в год, когда у него возникала потребность в замене компьютера и прочего информационного «железа», покупки белых мышей или бабочек, или какой-то иной чепухи, необходимой для опытов.
Или у него просто кончались деньги. Точнее сказать, деньги кончались у его бывшей супруги, дамы с весьма широким кругом дорогостоящих интересов и свободными взглядами в части супружеской верности. Паганель поначалу и не заметил исчезновения жены, и был неприятно удивлён её неожиданному появлению в новом качестве. А потому регулярно и безропотно платил алименты, чтоб она не имела повода мельтешить перед глазами. Он смиренно оплачивал наличными научный покой и отшельнический образ жизни, не вникая в проблемы инфляции и девальвации, не желая знать цены на еду и одежду. Его не интересовала даже реальная стоимость собственного труда.
Нужно сказать, что Паганель стал добрым волшебником нашей фирмы. Секретным оружием в крысиной конкурентной борьбе на рынке рекламы.
Мой приятель делал что-то необъяснимое с самыми бездарными видеороликами, после чего объёмы продаж любой рекламируемой нами дряни начинали вести себя как сумасшедший бамбук вида Bambusa tulda, который растёт в Индокитае со скоростью двадцать два метра в месяц.
Побывав в лаборатории Паганеля, наши глупые ролики пробивали черепные коробки столь же глупых потребителей с лёгкостью тяжёлого кумулятивного снаряда, прожигающего танковую броню любой толщины. При этом… На первый, второй и даже третий взгляд абсолютно ничего не менялось: тот же текст, те же интонации, те же белозубые улыбки красавиц, тот же музыкальный ряд и ни одного лишнего «двадцать пятого кадра».
Разумеется, «вес» информации всё-таки увеличивался на какое-то смешное количество килобайт. И все, кому положено, понимали, что наш «волшебник» придумал гениальную программу, что она умело «вшита» им в каждый ролик и исправляет любые ошибки. Работает именно она, а вовсе не наш поганый информационный продукт.
Эксперименты показали, что русский покупатель успешно заглатывает секретную Паганелевскую наживку даже в том случае, если европеоидные красавицы промяукивают рекламный текст на вьетнамском языке:
- Кай най зя бао ниеу?
- Хай муой.
- Мот тяй?
- Хай». ***
Попытки обнаружить и взломать программу ни к чему не привели. Но она неизменно давала бешеный результат и приносила колоссальные деньги.
А потому мне уже давно не приходилось ничего объяснять руководству. Оно радостно улыбалось, говорило: «Наконец-то», и подписывало, не глядя, требование на кругленькую сумму, которая едва помещалась в один и тот же старый металлический кейс.
Именно за доставку наличных денег из кассы, личное общение с Паганелем и кое-что другое, включая умение держать язык за зубами, мне неплохо платили. Я полностью обеспечивал всю материальную сторону жизни учёного: нашёл по его требованию глухонемую кухарку, оплачивал счета и исполнял любую прихоть гения. За счёт фирмы, разумеется. Помимо его зарплаты в виде кейсов с деньгами. Он с благодарностью терпел моё редкое и недолгое присутствие, деликатное молчание и умение не только слушать, но и что-то понимать.
Паганель встретил меня блуждающей улыбкой совершенно счастливого человека, которого буквально рвёт на части от желания поделиться своей радостью.
Пока я хмуро резал колбасу, сыр и хлеб, мой приятель, он же – основной источник моего благосостояния, начал бесцветным слабым голосом пожизненного молчуна сбивчиво рассказывать о своём открытии:
- Всё, что я делал с вашими в-видеороликами – вшивота, п-побочный продукт основных исследований. К примеру, грипп. Передаётся воздушно-капельным путём. Для заражения вирусом нужен относительно близкий контакт с носителем инфекции. Если он далеко от тебя, то ты заразу не подцепишь при всём своём желании. Согласен? Другое дело – компьютерный вирус. Он передаётся, практически, мгновенно через Интернет. Нужна информационная сеть и соответствующие принимающие устройства – компьютеры, в которых вирус производит те или иные разрушения, заложенные в его программу.
А ты никогда не задумывался, что человеческий мозг – тоже принимающее устройство? Уверен, задумывался. Ты же – рекламщик. Но вы использовали только визуальный и звуковой ряд. П-п-рыгали по верхушкам сознания. Я пошёл дальше. Полез в глубины человеческого мозга. Мои программы-вирусы успешно действуют, пробуждая ненасытные п-потребности человека в том или ином дерьме, которое вы пытаетесь ему втюхать. И не нужен животный воздушно-капельный путь или половые контакты. Я могу пробудить потребность в любви к работодателю, к Родине, к кому или чему угодно. Для этого есть социальные сети и телевидение. Всё уже подготовлено для глобального распространения. Мы вместе уже сделали человека Великим П-потребителем. Можно сделать Великого П-патриота. Или ещё кого-нибудь. Под заказ. Если кто-то им не станет, то это, как говорится, не его заслуга, а наша в-временная недоработка. Выпьем за это. Наливай!
Как все неопытные люди, Паганель вытаращил глаза после первой рюмки и замахал руками, показывая, что нужно чем-то закусить. Я сунул ему в руку бутерброд с колбасой. Он шумно жевал, торопясь проглотить, чтобы скорее продолжить монолог. Я терпеливо ждал, выпив противную жидкость, как лекарство от смутной тревоги, которая медленно поднималась от пупка к горлу. Я ведь понимал, что это только начало…
- Комплекс моих потребительских программ, - продолжил слегка захмелевший Паганель, - не передаётся по наследству. Это, вообще, ерунда, говоря между нами. Не главное. Мелочь пузатая. Я полез ещё глубже и придумал вирус с особыми свойствами. Он ничего не включает. Ничего. Но он полностью отключает процессы старения. Блокирует биологическую программу обязательной смерти всего живого. Понимаешь, старик? Это – физическое б-бессмертие организма. Разумеется, тебя можно убить. Или ты сам можешь себя убить, если тысячелетняя жизнь надоест. Без проблем – петля, яд, кинжал, пистолет, полёт с крыши высотки на асфальт. Что угодно. В-выход есть всегда. Вот смотри. Работает это так.
Паганель ткнул пальцем, и на экране ноутбука возникла его собственная самодовольная физиономия, которая сказала: «Я дарю вам физическое бессмертие». Экран погас. Я тупо спросил:
- И это всё?
- Слова не имеют ни м-малейшего значения. Я бы мог сказать только «да» или «нет». Этого достаточно: вирус бессмертия в твоём мозгу. По правде сказать, ты стал бессмертным уже после моей фразы: «Всё, что я делал с вашими видеороликами – вшивота...» Вирус передаётся с помощью любого речевого носителя. Язык не имеет значения. Хоть т-тарабарский. Но язык, а не музыка и не г-гудок паровоза. Так что ты, дружище, теперь будешь сеять бессмертие направо и налево. Ты – второй бессмертный на нашей планете. После меня. Уж извини… Кстати, если не веришь. В аквариуме, на окне, живут бабочки-однодневки. Это подёнки – Ephemeroptera. В природе их жизнь невероятно к-коротка. Меньше суток. Ты, наверное, не обращал внимания, что они живут у меня уже второй год. Они, правда, не размножаются, а п-просто живут. По их меркам времени – более четырёхсот лет. Кстати, чуть не забыл… Спасибо этим древним крылатым старушкам… Давай-ка выпьем ещё по одной. Хорошо сидим! Ну, за бессмертие!
Он выпил свою рюмку и крякнул уже с видимым удовольствием.
- Ты забыл про «м-миллиарды д-долларов»…
- Не дразнись, б-бесстыжая твоя морда. Да-да. Это, конечно, пустое и не имеет значения для науки, но вы же все – засранцы-коммерсанты… Понимаешь, есть в моём открытии один пустяковый для нас с тобой побочный эффект. Я подчёркиваю: для нас с тобой и всех, кто уже выполнил животную программу размножения.
Как бы тебе сказать… Всё работает. Гарантирую: физическая близость возможна. Лет через триста или раньше всё это п-постельное баловство, конечно, надоест до чёртиков. Но, понимаешь, проблема в том, что одновременно с бессмертием включается абсолютное бесплодие. Это объяснимо: размножение бессмертных опасно во всех смыслах. П-планета не сможет всех прокормить. Вот тут, на мой взгляд, есть коммерческие перспективы: некоторые чудаки почему-то хотят иметь детей. Я пока вижу только один вариант: отключать мою бесплатную программу бессмертия за очень и очень хорошие деньги. Персонально. Возможно, это вернёт способность к зачатию ребёнка у пар из бывших бессмертных. Конечно, не везде, а где-то в специально отведённых для этого зонах для п-проживания простых смертных. Но это всё ещё очень и очень неопределённо. Ты же понимаешь, нужны длительные исследования. Потребуются годы. Но меня это не пугает. Впереди – бесконечная возможность заниматься наукой. Поверь, старик, всё решаемо!
Я поверил. Так поверил, что налил себе полный стакан водки и тоже выпил. Но не почувствовал вкуса. Как воду. У меня не было причин не верить гению.
- Целый стакан! Потрясающе! Налей-ка и мне. Тоже полный.
Он выпил и почти мгновенно отключился. С непьющими людьми так бывает.
Я не стал тщательно протирать всё, к чему прикасался, как это делают трусливые убийцы. Они – смертны. А для меня любой срок возможного наказания – хоть какое-то разнообразие в ближайшей сотне лет.
Домик Паганеля стоял на окраине города.
Вряд ли пожар причинит кому-то вред.
На всякий случай я вынул жёсткие диски из всего компьютерного арсенала, находящегося в распоряжении учёного. На это ушло время. Простенький взрыватель изготовил из мобильного телефона своего приятеля. Это дело нехитрое.
Потом плотно закрыл окна и включил газ. В старинной газовой плите ещё не было автоматики. Я вышел из обречённого дома в окружающий мир.
Мир ничего не подозревал, пел какими-то неведомыми птицами и освещался солнцем.
Я, речевой носитель проклятого вируса, не мог и уже никогда не смогу ответить этому миру весёлой шуткой в кругу друзей или признаниями любимой женщине.
Мне подарили бессмертие, но навсегда лишили дара речи.
Лишили с блаженной улыбкой, без насилия, оставив иезуитское «право выбора»: можно хранить обет молчания, а можно и не хранить…
Придётся молчать.
Я так решил.
Телефон Паганеля ответил взрывом дома только после третьего гудка.
***
Примерный перевод:
- Сколько это стоит?
- Двадцать.
- Одна бутылка?
- Две.
Продолжение http://www.proza.ru/2016/04/04/1935