Вскоре мы с Джейн расписались и стали налаживать семейную жизнь. Сначала все казалось легко и просто. Мы ездили по стране месяцев семь и почти нигде не останавливались. Вскоре Джейн захотела поехать на север и пожить в изоляции. Меня это ничуть не испугало, и я согласился. Это чувство невозможно передать: что-то вроде адреналина, который просто не перестает поступать в кровь. Это ужасно мне нравилось и мы остались в лесах на целый год. Но Джейн начала грустить, и мы вернулись на прежний маршрут.
Мы жили вместе почти два года. И иногда казалось, будто запасы интересного времяпровождения закончились, и у нас появились неудобные паузы, которые нечем было заполнить. Я с головой уходил в работу или читал, а Джейн…я даже не знал, как это назвать – то ли мечтала, то ли скучала целыми днями. Я думал, ей так удобно, но потом стал замечать в ней перемены, она стала по-другому на меня смотреть. Это сложно объяснить. И как-то раз я сказал ей, что пора бы завести ребенка, но она ответила, что счастлива, и я перестал давить на неё. Наверное, она боялась о ком-то заботиться. Я начала больше думать о наших отношениях. И чем больше я в них копался, тем яснее мне становилось , что я сделал ошибку. Не то чтобы я понял, что не люблю Джейн, просто я чувствовал себя дополнением к ней. Чувствовал себя просто её шофером. Может, я не умею любить? Но это ведь не так…Может, она не может меня любить? Может, она вообще меня никогда не любила? Эти вопросы я задавал себе каждый день, и, кажется, стал сходить с ума. Я часто просто сидел и смотрел на неё. На её пышные ярко-рыжие волосы, на её светлые ресницы, а она в ответ лишь улыбалась какой-то странной улыбкой, будто извинялась. За что? Она постоянно отводила глаза в сторону при разговоре, а я этого терпеть не могу. И в её ярко-карих глазах стали мелькать гневные искры. Может, я преувеличиваю, но я чувствовал холод, и мне было не по себе. Она смотрела в пол с упреком, который предназначался совсем не ему. Именно такой я её и запомнил: смущенной, гневной и ненавидящей. Наверное, именно в этот момент наших отношений я понял, что женился на ужасно капризном и развязном ребенке, желающим и получающим все, что захочет. Но со мной такой номер не прошел. Я всегда пытался угодить ей и не замечал, что не получал ничего взамен. Для таких отношений нужно повзрослеть, а она так и осталась ребенком. Я был просто очередным её путешествием. Я был одним из…хоть так и остался последним.
Через пару месяцев после моего двадцати семилетия, мы узнали, что Джейн беременна. Я был ужасно рад и думал, это даст нам шанс. Но все стало еще хуже. То ли из-за беременности, то ли из-за того, что ей все надоело, в том числе и я, мы стали больше ругаться. Я хотел где-нибудь остановиться, чтобы Джейн не дышала выхлопными газами целыми днями, и проконсультироваться с врачами, но Джейн была против. Она не хотела останавливаться, не хотела делать из беременности что-то торжественное. Вообще-то она и ребенка не хотела. Я боялся проснуться и узнать, что она избавилась от него. Она постоянно кричала, хоть я и пытался её объяснить, что волноваться нельзя. Джейн было плевать на меня и на нашего ребенка. Она упрекала меня в том, что я её использовал, собирался сделать из неё домохозяйку, и мне нужен был ребенок, а не она вовсе. Джейн медленно сходила с ума. Где-то на пятом месяце беременности она стала «живым мертвецом»: никаких эмоций, никакой реакции. Она вообще не говорила, только смотрела в одну точку. Это произошло так плавно, то я даже не успел начать волноваться. Я был зол, и даже радовался её молчанию.
Как я был глуп! Ей надо было помочь, а я бросил её одну. Сейчас со стороны это выглядит омерзительно, но тогда я был эгоистичен и думал лишь о ребенке и его здоровье, и о себе заодно. Именно в этот момент я признался себе, что никогда её не любил. Никогда! Она просто околдовала меня. В то время я был очень жесток с ней и совершенно не стыдился этого, но все до поры до времени.
Я хотел, чтобы мой ребенок родился здоровым и поэтому положил жену в больницу. Врачи говорили, что после рождения ребенка ей придется лечь в другую больницу, говорили что-то про депрессии, эмоциональные сбои и гормоны. Но я думал лишь о том, как оформить ребенка на себя и уехать подальше отсюда. Я думал, что справлюсь. Что-то ударило мне в голову, и я стал излишне самоуверен. Жена очень умно проучила меня: как только она родила Лиззи, сразу дала понять, что ребенок ей не интересен. Не кормила её, даже пыталась сбежать из больницы. Молила об отказе от ребенка, но врачи все пытались отговорить. И тогда она просто повесилась и все! Как просто! Я бы должен был радоваться, но в тот момент я понял, что ужасно жалок!
Я жалел жену первое время, но потом осознал, что она умерла и оставила меня в ужасном состоянии: один, с ребенком на руках, совершенно не знающий, что делать. Но это не главное, ведь жена оставила Лиззи без матери. Конечно, у неё был я…а мне было страшно. Я сам был такой же беспомощный, как и она. Мне срочно нужен был отдых, но у меня не было на него времени, и я не мог сказать «стоп!» и передохнуть. Я получил то, что хотел, но совершенно не зная, что делать дальше.
Убирая пюре с одежды, меняя подгузники, вставая посреди ночи и укачивая Лиззи, я постоянно проклинал жену. Но это было легче всего.
Я был слаб. «Зачем? Зачем было мечтать? Свобода! Это она все разрушила. Ты хотела вечность со мной! Такая быстрая, совсем невесомая, совершенно незаметная. Куда же она пропала? На что мы её истратили? А ты впорхнула в мою жизнь, как маленькая пестрая птичка, чьи крылья безустанно шелестят на ветру и оставляют глубокие раны на моем сердце. Незаметно пришла и так же незаметно исчезла. Эта боль совершенно невозможна. Ты ушла, а она осталась, словно маленькая копия, и она плачет, и я нужен ей.»
Таких монологов было бесчисленное множество. Я считал, что схожу с ума, лишь Лиззи возвращала меня к реальности. Она была мала и не осознавала этого, но я до сих пор ей благодарен.
Предыдущая часть - http://www.proza.ru/2016/02/29/2211
Следующая часть - http://www.proza.ru/2016/03/26/1427