http://vk.com/predestinednot
_________
6 глава:
http://www.proza.ru/2016/02/11/2010
_________
_________
Графа Седьмая. Обмани работу
_________
- Открой глаза.
Вадим стоял в своей камерной квартире, как будто всё было, и правда – сон. Надоедливо мерцал экран, показывая спутниковые фотографии теряющего улыбчивый вид «мъердо-лица Америки». Слышались отдаленные стуки кирзовых сапог, почти что отбивающих куски бетона от ступеней лестницы.
- Торопись… Окно! – голос был слышен с трудом, словно прорывался сквозь слоёный маффин радио-помех.
Вадим подошёл к стене: вместо нарисованного им вида, собранного из четырёх листов оставшейся со времён до Раскола бумаги, было одно большое чёрное квадратное пятно. «Словно запачканное грязью… или мъердой» - обратил внимание Вадим, инстинктивно прислушиваясь к новостной речи из экрана. Несколько капель чернильной слизи проступили за границами рисунка: на самом изображении окна с трудом можно было разглядеть вид – тусклый негатив, сплошь состоящий из бледно-серых силуэтов мёртвой морской живности, среди которой, под скошенным подобием зонта, лежала девушка (Вадим чувствовал, она без сознания).
- Топопись! Окно! – повторил уже знакомый голос, чётче.
Топот кирзовых шагов приближался. Экран, казалось, мерцал чаще, словно смерть эпилептика. Чернильная слизь отчётливее проступала за пределами окна. Вадим озадаченно кричал вверх, куда-нибудь.
- Что делать-то?
- Заклей окно! Используй изоленту.
Вадим запустил руку в куртку: изолента была на месте. Понимая, что задаваться вопросами сейчас некогда, он принялся активно покрывать рисунок липкими полосками.
- Целиком! – подбадривал довольный женский голос.
Раздался стук в дверь. Потом снова. Вадим помнил, долго терпеть не будут. Полностью покрыв чёрное окно изолентой, он хотел было убрать остатки, но голос нежно приказал.
- Оставшееся намотай вокруг щиколотки. Затем сдирай изоленту с окна и беги! Торопись!
Экранное мерцание уже больше походило на пулемётные очереди, давившиеся на слогах эфирных дикторов. Стук в дверь настойчиво намекал, что вот-вот в ход пойдут плечи и ноги.
Вадим стремительно стянул с себя обувь вместе с носками (заметив, что уже больше напоминает себя прежнего, а не грифельный силуэт), и замотал изолентой щиколотку. Затем, уже не обуваясь, чуть придерживая рисунок окна, чтобы не сорвать со стены, начал отколупывать слои ленты вместе с приставшей к ним чернотой – одну за другой, в хаотичном порядке. Второпях, он всё-таки успел про себя пошутить: «Потомственный ассенизатор в деле». Уже не сомневаясь, что он всё ещё либо спит, либо в Zистеме, Вадим снова мог разглядеть нарисованное им изображение.
С хрипом, чуть ли не разлетаясь на стружки, дверь сорвалась с петель. Трое ворвались в сузившуюся вдвое, продолжавшую сдуваться, как проколотое эго, комнату. Не было никого. Окна на стене – тоже не было. Адмирал ногой, в сердцах, ударил по экрану.
- Все обратно. Мы уже здесь были. Нас дурачат!
_________
Павел Валентинович уже со всех сторон подлез носом к показываемому проектором изображению. Был просто чёрный квадрат, в который говорила неожиданно порозовевшая и приобретшая нотки человечности девушка. Какое-то время ничего не менялось; как вдруг поперёк экрана сверху чёрная полоса метнулась вниз; потом ещё, ещё, то с боку, сверху, один раз снизу, прямо из-под любопытного носа профессора, отчего тот шарахнулся взад от проекции, уронившись на заднюю точку.
Не прошло и минуты, как чёрный квадрат превратился в вид морского побережья; даже что-то похожее на солнце проявлялось между двумя гигантскими, похожими на материки, облаками.
_________
Лара Кальтко вздрогнула. Она уже неизвестно когда пришла в себя, но боялась открывать глаза: ей хватило мёртвого морского котика. Но она была настолько уверена: что-то движется в её сторону – что тотчас распахнула веки, тут же закрываясь руками от налетавшей на неё, словно волны цунами, копны мъерды. «Fuck, писдйец…», смирились Лара, но ничего на неё не обрушилось. Убрав руки, она непроизвольно прищурилась от ниоткуда взявшегося света. Ровной полосой, там где она лежала, сгинула вся мъерда, чайки, морской котик. Ровная вертикальная полоса песка, шириной метр, светлой морской воды и контрастного солнца. Посреди кишащего мъердой побережья.
Лара обхватила себя руками, боясь прижиматься к тому, что окружало её со всех сторон. Новая волна направилась в её сторону, пролетев, едва коснувшись правого плеча, очищая ещё одну полоску побережья. Как зачарованная девочка, попавшая в сказку, Лара, восторженно выпучив глаза, стараясь как можно реже моргать, наблюдала, как, будто мановением чьей-то волшебной палочки, или просто руки, её мечтательное побережье расчищалось: сродни закрашиваемой валиком стене, полоса за полосой чёрные смердящие кучи густой липкой дряни (вместе с белыми, роняющими перья, птицами и пролетающими мимо носовыми платками медуз) смазывались, или отлеплялись, очищая воздух. Лара жадно, сорвав с лица повязку в ретро-горошек, дышала грудью так же глубоко, как во времена, когда употребляла травку (только сейчас дурея, радуясь ещё сильнее). Она снова хотела загорать, купаться, даже заплыть за буйки (мало ли, может акулы сгинули), но волну эйфории сбил нудный, уже очевидно (ибо Лара вспомнила немало слов) русский акцент…
- Сильно не увлекайся. Подумай о жизни. О своём месте в ней. Скоро ты выйдешь отсюда.
- Это ты? – Лара улыбалась чуть менее открыто, но не могла не спросить. – Это ты меня спас?
- Не совсем. – Голос словно жалел, что не может ответить «да». – Ты всё узнаешь.
Почувствовав, что приобретший страдальческие нотки незримый «буддист» пропадёт, Лара крикнула.
- Что всё это было?
- Тебя хотели отравить. Теперь ты в безопасности. На время.
«На время…» - усмехнулась Лара Кальтко, позволив себе упасть на спину в тёплый песок. «Уж поторопитесь там, кто бы вы ни были. Кому бы я ни была благодарна за то, что не стала частью этой fucking блевотины.»
- Поторопитесь, слышите! – изо всех сил заорала она.
_________
- Слышим…
Констатировала вновь вернувшаяся к образу бесстрастной «Снежной Королевы» девушка, в уже отключенный микрофон.
Павел Валентинович сидел на полу перед безжизненным окном проектора, активно натирая затылок. Предупреждая его расспросы, или мнения, Николай заговорил первым…
- Вот вы, профессор, что в столовой хотели продемонстрировать?
Павел Валентинович сконфузился.
- Ну… изоленту… - тут же принялся оправдываться, - Да я пьян был! Раньше была какая-то работа, а сейчас ничего в этой лаборатории не делаю, только ДНК всякие и что ещё найду с одежей да вещей снимаю!
- Это мы в курсе. – Остановил Николай. – Но вы же знаете, что случилось бы, если бы...
- Если бы… - вздохнул Павел Валентинович. – Я уже ничего не знаю. После того, что сейчас посмотрел. Не кинематограф же вы мне показывали?
Девушка хмыкнула, сквозь полный рот: она сидела и ела тот не привлекший профессора «сопливый» суп. «Сюда с ним прибежала что ли…» - удивлялся артистам Павел Валентинович.
- Риторический вопрос, очевидно. Вы ведь понимаете, профессор, Zистема – очень сложная и глубокая штуковина. Умная, в особенности. Просто так её не обманешь.
Павел Валентинович не мог избавиться от ощущения, что слушает выступление конферансье, уж больно «веселитый» тон и «лесничая» борода разодетого с иголочки Николая – отвлекала.
- Поэтому мы пригласили вас помочь нам в этом, как мы его называем «Великом Наебе», и я настаиваю - ударение на последний слог! Пригласили двадцать лет назад.
- Чего!? – мысленно сравнивал свою тощую («заснеженную») бородку под подбородком с густым («прелым») мхом Николая профессор. – Меня ж Zистема потащила эти изоленты делать! Или нет?
- Отчасти. Мы, скажем, подкорректировали ваше резюме. Если бы мы не вмешались, вы бы оказались дворником.
Павел Валентинович важно вытянулся и прочистил горло, всем видом выдавая: «Что!? Да никогда!».
- Вы в курсе, что островных регионов на самом деле не существует? Их просто нет. И они не связаны изолентой. По крайней мере, в том понимании, в каком это показывается всем, в том числе внешнему миру.
- То есть…
- То и есть!
Неизвестно откуда у Николая в руках появилась бутылка бренди. «Тоже что ли с собой прихватил. Вот проныры!» - сглотнул Павел Валентинович. Девушка оставила тарелку с супом и медленно подкрадывалась к бородатому.
- В своих речах Президент всегда говорит про «эту страну на карте мира». И он фактически это и имеет в виду. Карту России, разорванную на двенадцать регионов, сцепленную изолентой.
- За… что? Зачем?? – мотал головой Павел Валентинович.
Девушка снова сидела на месте, где раньше, баюкая в руках бутылку бренди.
- А вы подумайте: какой дурак всерьёз решит разбомбить собственные территории, чтобы вместо большого стабильно подающего ресурсы материка, сделать дюжину разрозненных островов, на каждом из которых неизбежно разовьются свои новые культурные обычаи. – Николай перебил очевидный вопрос профессора. – На экранах показывается модель оригинальной «расколотой» карты. Zистема убрала Артистов, потому что они видели разницу между реальными съёмками и новостями, постановкой и компьютерной графикой. Остальные люди ещё во времена Интернета перестали замечать разницу.
Павел Валентинович сомневался, в каком мире живёт и живёт ли.
- А что с изолентой?
- Чтобы начать «Великикий Наебе», нам нужно было сделать вас полезным для Zистемы. Вы, профессор, действительно создали химическое оружие. Если его применять как химическое оружие. Но, благодаря нашему «теневому» контролю… думаю, сейчас бы нам уже не получилось такое провернуть, верно? – повернулся Николай в сторону девушки, только сейчас заметив, что бутылка поменялась местами; она уверенно кивнула, нехотя бросая бренди в его сторону, - Благодаря первой половине года нестабильности Zистемы, мы смогли обеспечить вас, профессор, материалами. Не вдаваясь в подробности, вы, одновременно, создавая химическое оружие, внедряли микрочипы в изоленты. Говоря проще: каждый кусочек изоленты представляет собой сжатый код оригинальной Zистемы, которую Артисты, - Николай не в тему поклонился, - собирались запустить.
- Портал работы для фрилансеров? – припомнил незнакомое слово Павел Валентинович, ёрзая от желания выпить.
- Больше, чем это. Но вы не поймёте.
Все выдержали драматическую паузу. Тишину нарушил наигранно громкий глоток. Николай, облизнувшись, продолжил.
- Изоленту как химическое оружие вы, профессор, знаете, как использовать. Мы знаем, как использовать её, чтобы проникнуть в корень Zистемы. А что там?
- А что там? – подыграл Павел Валентинович, почувствовав себя в детсаде.
- А там – Эталонное Резюме. Но о нём я вам рассказывать не буду. Сами во всём скоро разберётесь.
Павел Валентинович итак уже переживал переизбыток информации, однако было ещё несколько вопросов, которые мешали ему наброситься на модного «лесничего» и отобрать у него вожделенную в условиях повышенного стресса склянку.
- Что тут вообще происходило!? Что с тем изображением? С кем она – свернув шею в сторону вальяжно перекинувшей ногу на ногу девушки, - разговаривала, и почему она всегда звучит по-разному!? К чему всё движется!? И как вообще я здесь с вами, Артистами, оказался!?
Николай достал электронную сигарету. Девушка сморщилась и вытащила из кармана небольшой мешочек с не понаслышке знакомыми Павлу Валентиновичу шишечками. Николай убрал электронную сигарету.
- Да… вопросов ещё предостаточно. Не соблаговолите глотнуть… – наконец, пришла очередь профессора. – А теперь… перекур!
_________
Вадим Решин, несмотря на то, что не занимался этим уже двадцать лет своего времени, любил решать загадки. Во времена компьютеров он успел приобщиться к нескольким играм-головоломкам. Сейчас, оказавшись в одной из них, он неразборчиво оглядывался по сторонам, надеясь, что Голос поможет, но стыло молчание.
Вадим стоял перед большой доской, показывающей данные:
2000-2001, разнорабочий полиграфического бюро.
Счёт рабочей эффективности: 34.
Для следующего уровня счёта требуется: 46.
Доска повисела несколько секунд и сдвинулась, уменьшившись до показателей счёта, в верхний угол комнаты, экрана или чего бы то ни было, где оказался Вадим. Он оглядел себя: одет в арабские одежды, словно Аладдин; вокруг – темница, узкий коридор, решётки, факела. Вадима преследовало чувство, будто он одновременно видит всё со стороны и, как полагается, из глаз. Со стороны, он видел плоского человека в простом арабском костюме, стоящего перед выбором: в каком направлении идти. Из глаз, Вадим повернулся и дошёл до тёмного сгустка в конце коридора (решив идти обратно от решётки), но не мог продвинуться дальше. Со стороны это выглядело, словно недо-араб усердно передвигает ногами в правый край экрана, при этом ничего не добиваясь.
Разумно подытожив, что обратно движения нет, Вадим повернулся в направлении решётки. Сделав несколько шагов вперёд, до места, где раньше стоял, Вадим осторожно двинулся дальше. Послышался скрип, последовал звук лязгающего металла. Со стороны, решётка в конце коридора медленно поднималась, плита под ногами Вадима примялась. Он быстро ринулся вперёд, но, из глаз, вдруг потерял сознание.
Очнулся он со стороны, заметив, как под числом счёта замигало красное сердечко. «Только одно? Или уже единственное…», - подумал Вадим, разминая тело; ощущение, что его искололи вязальными спицами, не покидало. С оглядкой на замеченное сердце, Вадим решил не торопиться. Со стороны, внимательно осмотрев коридор, он сразу обратил внимание на плиту темницы – на неё, по всей видимости, он и наступил. В нескольких шагах от неё располагался факел, но дальше весь коридор до самой решётки не был освещён (второй факел горел прямо за решёткой). Со стороны, Вадим встал на плиту; вновь послышался лязг, решётка поднималась.
Дождавшись, когда решётка полностью поднимется, Вадим осторожно сошёл с плиты, на шаг вперёд, сравнявшись с факелом. Решётка опускалась. «Очевидно, что-то не так с тёмным пространством впереди… но что с ним делать…» Со стороны, Вадим попробовал поднять руку, но мог двигать только ногами. Смутно, он припоминал эту игру. «Принц Персии? Но в ней нельзя пользоваться факелами…» Сомневаясь, Вадим, из глаз, протянул руку к факелу: рука послушалась. Решив, что нужно меньше думать в рамках правил и искать лазейки (окна) в любой неоднозначной ситуации, он бросил факел вперёд, примерно туда, где сбился со счёта, когда бежал в первый раз (Вадим всегда считал во время бега, по старой военной привычке). Со стороны, часть коридора близ решётки теперь была подсвечена. Вадим сдвинулся обратно на плиту: одновременно с поднимающейся решёткой в месте, где дымился факел, из пола вверх выдвигалась плита с острыми кольями. Примерно на половине высоты поднятой решётки, колья, достигнувшие той же высоты, медленно поползли обратно.
Вадим не рисковал: его смущало одно сердце наверху экрана. Он сходил и возвращался на плиту несколько раз, просчитывая правильный момент. При сходе с плиты, колья всегда опускались вместе с решёткой. При подъёме – они опускались на половине, и тут же начинали подниматься, когда решётка полностью открылась. Вадим, из глаз, думал, что может перепрыгнуть колья. Но, со стороны, было видно: их длину осилил бы только один из тех высоко задирающих ноги коренных жителей Австралии, нежели сорокалетний ассенизатор в непривычном костюме. Поэтому Вадим считал; уже быстрее, видя – факел тухнет. Показалось даже, с правой стороны экрана стало меньше места: коридор стягивался, заполняясь чёрной склизью.
Вдохнув полной грудью, как человек, которому нечего терять, когда его хорошенько подпёрли, Вадим, со стороны, встал на плиту, отсчитал, пока решётка не дошла примерно одну пятую до верха и, уже из глаз, рванул вперёд, считая: «Раз, два, три, четыре, пять…» - из последних сил оттолкнувшись от земли, он полетел вперёд (со стороны арабские штаны развевались как паруса, явно мешая Вадиму, он это учитывал), - «…шесть, семь, восемь, девять…», падая, он вытянулся всем телом вперёд; приземлившись, тут же кувыркнулся дальше, - «десять, одиннадцать, двенадцать!», - инертным кубарем вкатился под решётку, напоследок отщипывающую от его арабского костюма длинный клок сукна.
Еле успев заметить, что счёт поднялся до 46, Вадим тут же получил под дых, падая на лёд. Летевшего в его сторону хоккеиста остановил настойчивый свисток арбитра. Диктор сверху продекламировал.
- Удаление в составе хозяев. Две минуты за грубость. До конца третьего периода – четыре минуты. Счёт 4:6 в пользу гостей.
_________
Слегка накуренные, Артисты вспоминали время до Раскола.
- Что за изображение я видел! Как вообще тут оказался!? – настаивал, хватаясь за рассеянное тело, чувствуя, как голова тянется к потолку, Павел Валентинович.
Артисты смеялись и пускали по подвальной комнате самолётики из чёрной бумаги. По их понятиям, перекур ещё далеко не закончился.
_________
«Ну, тут догадываться нечего…» - разминал отбитый бок Вадим, «Только победа.» На несколько секунд он увидел всё со стороны, из-под купола хоккейной арены (как если бы её снимали сверху вертолётом, и хозяева атаковали ворота гостей сверху вниз). На поле из чёрного льда в центральной точке сбрасывания пятеро на четверо сошлись хоккеисты гостей (в чёрной форме) и хозяев (в бледно-серой, цвета смотанной прозрачной изоленты).
Прозвучал свисток, и Вадим снова оказался лицом к лицу с соперником, который, вместо того, чтобы честно выиграть сбрасывание, выбил у него из рук клюшку и, проигнорированный судьёй, понёсся в сторону ворот. Вадим неловко откатился к борту: поднять клюшку – неприятно замечая, что и борт, и вся арена (даже смутное подобие толпы) напрочь замазаны чёрным; можно было легко потеряться в такой визуально казавшейся безграничной чернильной арене. Обернувшись в сторону улетевшего к его воротам противника, Вадим обескуражено лицезрел полное бездействие всех игроков его команды, в том числе солдатиком стоявшего в воротах вратаря. Едва различимая чёрная тень уже набрасывала пас на «пятачок».
- Вратарь! – заорал что есть мочи Вадим.
И тут же сам оказался в воротах; быстро среагировал на ситуацию, бросаясь в сторону предполагаемой угрозы: он ничего не видел, только сгустки движущихся в темноте фигур, готовящихся к новой атаке (судя по звуку щелчка и отдаче в щиток вратаря) такой же чёрной шайбы. Вадим распластался в воротах, раздался свисток. «Закрыл-таки шайбу.» Заметил Вадим, держа в перчатке плотный бледно-серый диск. «Она ещё и цвет меняет… это не хоккей, а издевательство!»
Вид сверху снова показал игроков на точке сбрасывания, в зоне хозяев. Если вблизи, из глаз, движения гостей ещё можно было заметить, то сверху вовсе казалось, что на поле только четыре игрока одной команды и мерцающий белый в чёрную полоску судья. На табло – 3:50. Прошла почти минута удаления.
Свисток. Вадим мысленно попробовал остаться на виде сверху. Получилось; кроме того он понял, что мысленно так же может переключаться между своими игроками; что приходилось делать очень быстро: с такого расстояния за гостями едва можно было уследить.
Резкая боль в коленном суставе обрушила Вадима с вида сверху – вниз, прямиком в сокрушённого подножкой (явно не по правилам) игрока; инстинктивно Вадим врезал клюшкой в летевшую на вратаря фигуру. Вновь свисток.
- Удаление в составе хозяев. Две минуты за грубость. До конца третьего периода – три минуты. Счёт 4:6, в пользу гостей.
Вадим мысленно проговорил все неурядицы:
«Игроки движутся кое-как совместно только на виде сверху.»
«Противника можно заметить только на виде из глаз.»
«Противник безнаказанно применяет запрещённые приёмы.»
«Любой ответный приём приводит к удалению хозяев.»
«Осталось три минуты, чтобы забить три шайбы, из них одну минуту у Вадима в распоряжении только трое игроков.»
Вдруг завопила сирена. Часть чёрной массы на местах арены ликовала.
- Гооол! Счёт 4:7, в пользу гостей! До конца третьего периода осталось две минуты, сорок пять секунд.
Вадим обречённо дополнил список:
«Время течёт быстрее, чем привычно.»
«За неизвестно сколько в действительности осталось времени нужно забить уже четыре гола.» (Он сомневался, что в таком неправильном хоккее, стоит рассчитывать на овертайм).
«По крайней мере, снова есть четыре игрока.» Однако если продолжать играть по-хоккейному, Вадим знал, ничего не сложится. Вспоминая игру (NHL 2001), Вадим попробовал мысленно выйти в меню. Получилось. «Уже что-то!», он активно вкопался в Настройки. Не все были доступны, но некоторые изменения получилось внести.
Камера – приблизить – развернуть.
Данные команды – только первое звено – поставил самых сильных.
Повторы моментов – просмотреть голы противника – сравнить с голами команды.
Правила – проброс – отключить.
Правила – удаления – минимальная реакция судьи.
Управление – игрок управляет только левым форвардом и вратарём – остальные полностью автоматически. (Левый форвард с максимальным ускорением.)
Готовясь выйти из меню и сразу же ворваться в схватку, Вадим ещё раз проверил новые Настройки, прописывая в голове задуманный сценарий.
«Судя по повторам голов, максимальное количество результативных щелчков проводилось с одной и той же точки как гостями, так и хозяевами. При этом, если выбрать вид снизу вверх, где вверху ворота противника, для результативного попадания необходимо, чтобы у форварда слева была ударной левая рука – удобно для замаха на ходу, - а левый угол ворот вратаря прикрывал щиток, а не перчатка. Гости ведут игру без правил, поэтому лучшим способом прорваться в зону будет делать проброс, при этом, судя по параметрам, автоматический центровой должен выигрывать все сбрасывания. Скорость левого форварда позволит быстро оторваться от противника или догнать проброшенную вратарём шайбу. Минимальные удаления почти полностью исключают вероятность нарушений со стороны автоматических игроков, гости же всё равно будут всех бить нещадно. Теперь главное, четыре раза добраться до той самой точки…» Глубоко вздохнул утомлённый мыслями Вадим (двадцать лет бытия ассенизатором не способствовали развитию логики), и вышел из меню.
_________
- Что вообще происходит! К чему всё движется?! – вяло мямлил развалившийся на полу витрувианский Павел Валентинович.
Артисты перекидывались пробкой от бренди. В пустой бутылке распустились чёрные бумажные цветы, чётное количество.
- Напсих предрассудки! – минутами ранее дерзила Павлу Валентиновичу девушка, ответственная за ныне красовавшийся посреди комнаты букет.
Вдруг тряхнуло так, что Николай еле успел удержать на столе монитор. Девушка спокойно подошла и вернула на место повалившуюся набок бутылку с цветами. Снова бомбили.
_________
Чернота слетала с хоккейной арены хлопьями высохшей штукатурки, вверх, под купол, превращаясь в клок запутавшихся ведьминских волос, быстро уменьшаясь до размера небольшого пятна плесени, частого жителя городской ванной. Диктор декламировал.
2001-2002, аналитик маркетинговых исследований.
Счёт рабочей эффективности: 87.
Для следующего уровня счёта требуется: 100.
Вадим вытер пот. Восьмую шайбу удалось закинуть за секунду до конца периода. Он настолько устал думать, что ему даже захотелось поскорее проснуться и тупо сесть перед экраном, а наутро просто проделать дневную работу ассенизатора. Конечно, это не была его мечта, да и не смог бы он уже к привычному вернуться: он просто знал, что-то снова начнётся. Это подсказывал Вадиму трескавшийся под ногами лёд. «Поиграли в жестокий хоккей, называется», - усмехнулся он, проваливаясь под разбитую арену.
_________
УСП-Z, в лице полнотелого непропорционально сложенного мужчины в треугольных (пирамидой книзу) очках, напряжённо приникшего (заметно сгорбившись) к двенадцати экранам сплошного кода, никак не могло устранить процесс самоанализа. То тут, то там в строках всплывали закодированные в символах вопросы: «А кто я? На своём ли месте? А зачем вообще?». С молниеносной сноровкой, несмотря на свои неуклюжие грузные габариты, бывший Артист (хоть к таковым себя не причислял) печатал требовавшиеся для поддержания стабильности Zистемы ответы. Это больше напоминало сеанс у психотерапевта: Zистема, как теряющая смысл жизни, недавно успешная карьеристка, то искала поддержку, то устраивала истерику, то проявляла девиантные наклонности (в частности, угрожала переназначить Президента). Программист, потея, вдыхал белый порошок, заглатывал кубинский кофе из уже плавящейся на столе (под рукой) кофе-машины, и бомбил по клавишам, как небо над блокадой, отчего коллекция фигурок олимпийского зверинца (из специальных правительственных киндер-сюрпризов) скученно ронялась. Программист тут же молниеносно расставлял их по местам; и снова, чуть спокойнее стучал по чёрным мазутным кнопкам некогда белой клавиатуры, тем не менее очень быстро теряя терпение и ускоряясь до бомбёжки. Так всё – от волны к волне – и продолжалось.
Что-то мешало снова обнаружить ту программу. Единоличный УСП-Z (в лице многих зверей-победителей) был уверен, что уничтожил её с помощью вируса «мъерды», но в последний момент программа, если верить коду, испарилась из Zистемы. Однако самоанализ не остановился, а возобновился с большей тщательностью. Что-то отвлекало вирус, мешало ему обнаружить злополучную программу, как опухоль вскочившую на всём утопическом мире, который воплотил в жизнь Программист, благодаря Zистеме. Он уже не отвечал на звонки ОПРФ, сосредоточившись на дюжине экранов, каждый из которых постоянно требовал ответа. Он не мог оторваться ни на одно мгновение, зная точно: не закрытый без промедления – в коде – вопрос самоанализа Zистемы приведёт к девиации в реальном мире. И это может быть всё что угодно, от хаотичного переназначения и перераспределения рангов, до (что самое опасное) бесконтрольной трансляции передач на экранах – трансляции всего, абсолютно всего без фильтрации, каждому жителю России.
_________
- Ну, наконец-то! Наш герой! – патетический, импозантный, наигранно смешливый, с явным межзубным сарказмом мужской голос сверху (где-то в темечке), сыпал аплодисментами Вадиму.
Небольшое подобие льдины с хоккейного поля, вместе с которым Вадим смирился с падением, стало куском роскошного персидского ковра. Для уверенности, Вадим двинул ногой вниз – она упёрлась в твёрдый пол, паркет легонько скрипнул. Вокруг было темно, только три двери перед глазами. «Опять что-то угадывать…», взгрустнул о будничных ассенизаторных Вадим.
- Всё! Тишину, пожалуйста! – руководил Ведущий. – Музычку! Да, да, сегодня в нашем шоу участвует потомственный ассенизатор Вадим Решин! Несколько слов о себе?
- Какого чёрта? – Вадим уже давно не считал себя потомственным.
- Лысого! – Ведущего поддержал закадровый смех, классический атрибут «смейся, я пошутил» ситкомов. – Но, ближе к шоу! Как ты считаешь, Вадим, что объединяет эти двери?
- Болтовня? – закадровый смех одобрял реакцию Вадима.
- Засчитано! – цедил Ведущий. – Но… нет! Объединяет их то, что тебе не угадать, в какую дверь войти. Тебе, Вадим, ни в одну из них даже ступать не придётся!
- Но… - Вадим прекрасно чувствовал подвох.
- Но… - спародировал Ведущий, заработав овации, - Придётся выбирать из того, что за ними. Из тех! Откройте двери!
Двери, будто сорвавшись с петель, унеслись одна вверх и две в стороны, на еле заметных верёвках. За каждой из них был человек, и каждый из них пристально смотрел в глаза Вадима.
- В нашем шоу всё просто, Вадим! – продолжал заигрывать с аудиторией Ведущий. – Ты услышишь три истории, три небольших истории – о каждом из кого ты видишь. И выберешь одну из историй – одного из людей – чья история его оправдывает…
- Оправдывает что?
- Оправдывает то, что он убил тебя.
_________
- Вот – Николай! Скажи, за что и как убил Вадима?
- Мы встретились случайно, на арт-выставке. Я был одним из участников: представлял интерактивный стенд, явно пользовавшийся успехом. Вадим заметил, что конструкция усложнена, и вместо того, чтобы лишний раз выставляться, я бы лучше поработал над исполнением. Несмотря на возмущение, мне было интересно услышать мнение Вадима, как бы он упростил конструкцию. Вместо ответа он спросил, нравится ли мне китайский сидр. Я никогда не слышал о китайском сидре, да и вообще на яблоки аллергия, - примерно так я говорил, со стороны казалось, что оправдывался. Вадим кивнул и подытожил нашу встречу: мол, моя конструкция – и есть китайский сидр. Лучше выбросить, и заказать сакэ.
________
- Вот – Валентин! Скажи, за что и как убил Вадима?
- Мы связались случайно, по скайп-конференции. Она была открытой, по гейм-деву, на повестке дня моё новое приложение, активно набиравшее рейтинг на Google Play. Вадим озвучил, что функционал изрядно хил, и со своим размером и ценой оно проигрывает ряду идентичных бесплатных. Избегая новых комментариев Вадима, я предложил ему перевести обсуждение в личный чат, задав вопрос, что, по его мнению, нужно расширить в функционале, чтобы приложение соответствовало своему размеру и цене. Вместо ответа он напечатал, нравится ли мне турецкий шнапс. Я пробовал шнапс, знал, что в Турции пьют ракы, существенно разные напитки, поэтому сказал, навряд ли. Вадим написал, что моё приложение – как турецкий шнапс. На вид красиво, а на вкус – несовместимое.
_________
- Вот – Лара. Расскажи, за что и как – Вадима?
- Мы познакомились в модном караоке-баре, одном из тех, куда ведут девиц распевать губы, напивая тело. Каждую пятницу, уже привыкшая быть своего рода звёздочкой, даже заимев небольшой фан-клуб ВКонтакте, я выступала с любимыми песнями. В тот вечер всё прошло, как и всегда, удачно, засыпали аплодисментами и чмоками… пока не подошёл Вадим. Он поощрил мой выбор исполнителя, но напрямую произнёс, что тяжело было дослушать до конца подобное коверканье английской речи, извинившись, что уже после первого куплета был вынужден удалиться в уборную. Как я была раздражена! Да никогда, да ни один, ни разу не посмел бы даже высказаться так в мою сторону! Однако меня удивила галантность, с какой Вадим преподнёс свои маленькие оскорбления. Я вызвала его на дуэль в караоке, пусть покажет, каково его произношение! На что Вадим вежливо обратился, пью ли я британский пино гриджо. Раздосадованная глупостью, я воскликнула, что пино гриджо – белый сорт итальянского винограда. Итальянского! Вадим шутливо наклонил голову и, уходя, согласился, добавив. «Вот и пойте на итальянском…»
_________
Вадим не знал этих людей, не помнил описанных ими встреч, при этом было в них что-то знакомое, или давно забытое. Вадим даже сомневался, что не знает их, но, если так, на каждом из них в памяти стояло белое пятно без единого воспоминания. Описания встреч, рассказанные ими, делали эти белые пятна ещё больше, не проясняя содержимое.
Все рассказы были похожи, отличались только слова и эмоциональные акценты. Вадим испытывал симпатию к девушке, Ларе, и в её наиболее раскрепощённой истории замечал нотки взаимности: «мы познакомились», «меня удивила галантность», «маленькие оскорбления», «шутливо наклонил голову» - звучало так, что их знакомство продолжилось и, по крайней мере в контексте данной истории, привело не к убийству. «Что за игры…» - отмахнулся от мысли о смерти Вадим.
В рассказе Валентина он обратил внимание на: «связались случайно», «избегая новых комментариев», «существенно разные напитки», «на вкус – несовместимое». Логически, Вадим изначально посчитал историю безобидной, вдобавок сам рассказчик озвучил её достаточно интеллигентно и обоснованно. Не исключено, что впоследствии они связались вновь, и Валентину удалось усовершенствовать своё приложение. По крайней мере, так хотел думать Вадим.
Больше всего подозрительных связок замечалось в истории Николая. «вместо того, чтобы лишний раз выставляться, я бы лучше поработал над исполнением», «несмотря на возмущение», «на яблоки аллергия», «казалось, что оправдывался», «лучше выбросить, и заказать сакэ». Вадима смущало сочетание в рассказе «китайского сидра» и «аллергии на яблоки», словно Николай дополнительно акцентировал, насколько его задело замечание Вадима, когда тот сравнил его конструкцию с «китайским сидром» - не просто китайской поделкой, а напитком, сделанным китайцами из яблок, что вдвойне (для Николая) должно было прозвучать унизительно.
«Допустим, ты меня убил?» Вадим сделал свой выбор.
- И… приз за умерщвление Вадима получаееет!?? – под удары оглушающих аплодисментов саркастично верещал Ведущий.
Под густой, упокоительный тон гонга, лаконично решил шоу:
- Николай.
_________
_________
Продолжение...
http://www.proza.ru/2016/02/13/2089