http://vk.com/predestinednot
_________
5 глава:
http://www.proza.ru/2016/02/10/2200
_________
_________
Графа Шестая. Практикуй дауншифтинг
_________
Адмирал стоял в пятиугольной комнате. На него с мерцающего старого экрана смотрел очередной питомец УСП-Z – морской котик с типично эстонскими интонациями.
- Таки где этот ваш Павел Валентинович?
- Вообще-то, ваше… - Адмирал всерьёз задумался, - Коти…чейше…ство? – обратной реакции не было, поэтому Адмирал решил остановиться на таком обращении, - Ваше котичейшество, отгул у Павла Валентиновича. Да и не наш он вовсе, а ваш. Лаборатория же к вам приписана.
- Но вы за ним наблюдать! – переигрывал котик, натирая хозяйственным мылом подмышки.
- Собственно, по поводу чего вообще меня вызвали? – Адмирал откровенно устал разговаривать с олимпийскими зверьми.
Морской котик поправлял панаму.
- Не тужься так, весь покраснел. Нам известно, что Павел Валентинович принимал непосредственное, если не главенствующее, участие в разработке этой самой изоленты.
- Даже если так… - Нахмурился Адмирал, - в чём срочность? У человека подтверждённый Zистемой отгул…
- Вот здесь мы и столкнулись с неувязкой. Zистема не препятствовала Павлу Валентиновичу.
- Почему должна была препятствовать? – Прикрывал глаза при виде жонглирующего мячом, окрашенным в американский флаг, морского котика Адмирал.
- Так вынес он изоленту.
- Что?
- Павел Валентинович образец вынес – из вашей «Находки». – котик долбил ластами об экран.
- Но зачем? – Активно размышлял Адмирал.
- Надо выяснить! Zистема проявляет нестабильность!
- Нестабильность? – За образом морского котика Адмирал почувствовал живого человека, опасающегося за свою жизнь.
- Нестабильность! Zистема начала анализировать саму себя! Свою собственную проф. пригодность! Действуйте, мъерду возьми, действуйте!
- Позвольте… - Адмирал глубоко вдохнул, - ваше котичейшество, с чего бы вдруг Zистема начала анализировать сама себя?
- Нужно найти изоленту! – делал сальто морской котик – Найти изоленту – в Zистеме! – на мгновение на экране вместо котика появилось простое лицо простого человека с непростым выражением, - Иначе всё обречено.
_________
Балансируя на стуле, как пожилой акробат, укушенный оводом, Павел Валентинович тряс куском прилипшей к пальцу изоленты, обращая на себя внимание (скорее цирковым этюдом, нежели заинтересованностью в обещанном «чуде») скептически настроенных зэков.
- Есть добровольцы!? – отважно выкрикнул профессор.
- Ему ещё и добровольцев подавай… - недовольно закопошился муравейник.
Но, к неожиданности не только свидетелей представления, но и Павла Валентиновича, из общей толпы вышел один: высокий, тощий, с густой рыжей бородой – типичный лесничий, если махнуть рукой на тёмный бархатный жакет (с карманами, утыканными фломастерами) поверх сорочки инжирного тона и укороченные зелёные штаны, приоткрывающие вид на гольфы с индийской символикой (слон Ганеша, мандала), выглядывающие из начищенных модных английских ботинок. Поправив «бабушкин» берет, типичный лесничий городских краёв протянул Павлу Валентиновичу руку.
- Артист, приятно познакомиться! Буду добровольцем.
- Я не артист! Я человек науки! – количество кружек, описывающее заплетание речи Павла Валентиновича, было – чрезмерным.
- Так не вы – артист, а я. – лыбился сквозь померанцевую бороду лесничий «от кутюр». – Называют меня так. Что делать нужно?
Муравейник роптал. Что-то не нравилось бывшим зэкам в из ниоткуда появившемся «крашеном» бородаче. Один из простых исправных работников Zистемы вытянул руку (казалось, собрав в неё всю волю муравейника) и хлопнул Артиста по спине.
- Эй, крашеный, а не из этих ли ты?..
- Из которых? – Не оборачивался Артист.
- Из Меньшинств. – озвучил всеобщую мысль один собирательный голос, тут же кочующим эхом повторенную в каждом уголке столовой «У Акакия».
- Сложно сказать. Что вы имеете в виду под Меньшинствами? – всё так же спиной к голосу муравейника отвечал с долей наигранной манерности Артист.
- Мы тут парни простые. В терминологию с тобой играть не будем. Нюх у нас на Меньшинства. И от тебя изрядно категорией попахивает!
Муравейник сгущался вокруг «крашеного»: уставшие мять речи зэки предвкушали избиение, усердно проминая костяшки пальцев. Павел Валентинович застыл на стуле, его совсем не радовала перспектива оказаться в эпицентре драки, особенно видя не на шутку ощетинившуюся братву, скорым темпом превращающуюся из муравейника в некормленую свору. Кусок прилипшей к пальцу изоленты уже оставил все свои клейкие шансы стать гвоздём «дюже-торжественного» вечера.
Не оборачиваясь, но чувствуя: вот-вот начнут за одежду тянуть, на расправу – Артист быстро достал что-то из-за пазухи (в полумраке столовой «У Акакия» сразу было не разглядеть) и сделал длинный шаг, благо рост позволял (почти все зэки были ему по левое плечо, правое было чуть повыше), к Павлу Валентиновичу. Или, точнее, к пальцу с изолентой.
Свора бывшего муравейника столкнулась лбами: ни «крашеного», ни Валентина Пахановича нигде не было. Огорошенно пересидев неоднозначный инцидент, столовая постепенно приобрела привычный гул; через двадцать минут уже новый глашатай вспоминал про «Слив Меньшинств»; и хоть на душах бывших зэков и остался неприятный ком невыбитой кому-то челюсти, они решили залиться под крайние ранги тёмного пенного, нежели горевать о том, чего и не было – не могли ведь два человека сразу провалиться под землю, тем более один из них был свой, а свои дверьми пользуются и не уходят раньше окончания «дюже-торжественного вечера».
На стуле, где недавно стоял Павел Валентинович, никто не заметил небольшой листок чёрной бумаги, с фломастерным изображением, напоминавшим дверь, с нерусской надписью. Уборщица столовой «У Акакия» впоследствии выкинула её вместе с прочими использованными салфетками, не обратив внимания на маленький кусок изоленты, приставший посередине. Да и не видно его было, а обратила бы внимание, всё равно выкинула бы, простая уборщица Расколотой Нации, как ребёнок радующаяся историям с экрана – об «омъердевании Америки».
_________
Лара Кальтко, задремавшая на некоторое время, резко проснулась от мысли, что этот пляж очень похож на полюбившееся ей побережье Флориды – только опустошённое, обезлюженное, даже немного бесчеловечное. Неприятный сюрприз ожидал раскрывшую глаза американку: к её ногам приклеились сгустки омерзительно бурой (Лара выражалась кольче: «fucking блевотной!») субстанции – всё побережье и вода до горизонта были заполнены мъердой.
Лара вскрикнула. Одёрнув руку от чего-то склизкого быстро вскочила от мирно покачивавшегося на помойке волн натюрморта дохлых медуз, прикрытых распластавшейся, как крестное знаменье, чайкой. Рядом с местом, куда отбежала Лара, упала ещё одна. Еле дыша, превращая полный купальник в новую, более открытую модель, Лара отбежала под пляжный зонт, вовремя успевая укрыться от разразившегося с неба ливня: из града липкой мъерды и всё тех же контуженых чаек. Оборачивая вокруг лица кусок ткани в ретро-горошек, Лара понимала, что «американская мечта», в которую ей ненадолго посчастливилось окунуться и даже приобрести намёк на медный оттенок загара (преимущественно, на ногах), уже не привлекательна, как раньше, и надо бы отсюда «сйобывайтся» (вспоминала она русскую научную делегацию).
Дождь, больше похожий на катышки «пищи богов», разомлевших после бесконтрольного пиршества, сыпал слякотью и птицей, буквально накладывая мъердой на все планы Лары. Не переставая ругаться, прижимаясь к основанию пляжного зонта, чтобы на ноги «лишнего говна» не брызгало, она уже вся общипалась в истошных попытках исчезнуть с «fucking гадского» побережья, навсегда изменившего её воспоминания о солнечной Флориде. Два облака-материка, похожие на двух чернильных слизней, как два боксёра тяжёлого веса, сцепившиеся в схватке не на жизнь, а на смерть, поочередно проводили апперкоты, выбивая друг из друга всё больше неприятных, часто трупных, осадков.
Лара держалась всей суровой хваткой женщины, десять лет обходившейся без мужчины, но вонь (как биохимик, Лара понимала, там не только вонь) прокрадывалась в лёгкие. В нокаут её отправило мёртвое животное, выкинутое под пляжный зонт безжалостной буро-брезгливой волной. «Fuck! Только не котик…», сглотнула приступ тошноты Лара, и потеряла сознание.
_________
Павел Валентинович кряхтел: он был уверен, кто-то огрел его по голове, хоть и не помнил, была ли драка вовсе. Приоткрыв веки, Павел Валентинович обнаружил себя в неком подобии кресла, скорее тюке, на время принявшем форму его тела. Решив не рисковать, не доверяя мебели без ножек, ручек и каркаса, он медленно ворочал головой, пытаясь разобраться, где находится.
Небольшая комната-кухня, тем не менее с высоким потолком, активно заселённым пауками и старинной плесенью – «сталинка», подумал Павел Валентинович, на мгновение забыв о том, на чём лежит, в результате скатившись назад, на спину. Барахтаясь, как неловкая черепаха, Павел Валентинович, однако заметил подходящие к нему зелёные штаны, после чего снова оказался в полусидячем положении. Со стороны улицы, из-за широкого высокого окна, открывавшего вид на кирпичные крыши и множественные провода, раздавались приглушённые взрывы.
- Опять бомбят. – Безэмоционально констатировал приятный женский голос, по всей видимости, исходивший из-за столешницы.
Павел Валентинович осторожно привстал с нелепого тюка: действительно, из-за столешницы вынырнула молодая девушка, лицо которой, несмотря на отсутствие эмоций в голосе, было сплошь покрыто слезами.
- Это лук. – заметив обеспокоенный взгляд Павла Валентиновича, убила все догадки. – Николай, твой груз очнулся!
Николай, тощий «лесничий» городских чащоб, копошась в рыжей густой бороде, будто в поисках чего-то, впорхнул в поле видимости Павла Валентиновича, незаметно улыбаясь. «Ни единого синяка!» - удивился профессор, узнав модного добровольца из столовой. Но спросил другое…
- Как я тут оказался?
- Так же, как и я. – Весело ответил Николай (впоследствии Павел Валентинович понял, что это просто голос у него такой, «веселовитый», а не то, что ему всегда радостно). – Шерри?
Бородач протянул гостю гранёный стакан с бледно-медовой жидкостью. Павел Валентинович вдохнул запах консервированных шампиньонов, вспоминая юность и первый портвейн.
- Почему шерри? – Впрочем, дивился профессор. – Портвейн же?
Николай и усердно кромсавшая лук девушка, цинично цокнули.
- Педро Хименес, профессор. Испанский херес или, как мы называем, шерри.
Павел Валентинович не понимал разницы между портвейном, хересом, шерри, Педро Хименесом: сладкое креплёное вино с благородной гнильцой – вот, что он обо всём этом снобизме думал. Но прилежно покивал, осушив стакан залпом с видом прожженного дегустатора.
- Да, виноват. Как сразу не почувствовал! И правда, Педро наш Хименес! Шерри, мм! А можно мне ещё?
Николай и девушка, нарезавшая лук торцевыми полукольцами, рассеянно переглянулись, как бы прикидывая, хватит ли на всех с такими темпами, но согласно предложили гостю ещё полстакана, на что Павел Валентинович благодарно кивнул и решил теперь по глоточку, а то могут не налить больше.
- А девушку вашу, могу поинтересоваться, имя? – Решил растопить лёд беседой, профессор.
- Нет. – отрезала девушка. – Николай, суповой набор, какая дата?
- Вчерашний. – виновато осёкся «лесничий», закурив электронную сигарету.
Девушка несколько секунд испепеляла его взглядом, затем бухнула содержимое упаковки супового набора в кастрюлю и ещё какое-то время продолжала очень усердно напряжённо его перемешивать.
Тут снова послышались приглушённые взрывы, Павел Валентинович спросил:
- А что бомбят? Кого бомбят?
- Не в курсе, что война идёт? – недовольно процедила девушка.
Вмешался Николай.
- Да откуда он в курсе! Он же сам этих заплат наделал явно не от знания. Вот, профессор, задам такой вопрос: для чего вас изоленту готовить назначили? Что сказали?
- Бес…цветную? – Начал догадываться Павел Валентинович, не простой это был доброволец.
- Ту самую, что вы перед бывшими зэками – и тут я сомневаюсь, бывают ли зэки бывшими – продемонстрировать собирались! – Николай, несмотря на весёлый голос, раздражённо отхлебнул прямо из бутылки.
Девушка проводила этот жест исподлобья, затем, резко отойдя от плиты, глотнула так же, чуть больше, обильно облизывая напоследок горлышко губами.
- Это – государственная тайна! – Воскликнул Павел Валентинович.
- Мы знаем всё. – Николай выпустил из носа электронный дым со вкусом чернослива. – А вы не знаете.
- Что не знаю! – Возмутился профессор. – Химическое оружие! На благо страны!
- Явно не той, к которой это оружие применяется. – Николай покачал головой. – Это так называемое химическое оружие – прозрачная, или бесцветная изолента – является микро-системой, или оригиналом Zистемы, как мы её задумывали.
- Кто – вы? Я не понимаю… я же эту изоленту делал…
- Zистема, как она есть уже лет двадцать, назначила вас её делать. Назначение и реальное действие в Zистеме – две кардинально разные, непересекающиеся между собой задачи. Сейчас я всё расскажу. Присядьте, пожалуйста.
_________
К дню Раскола, население страны было в курсе, что ОПРФ вводит Zистему, но никому никогда не разглашалась информация о том, как эта Zистема появилась. Существует много подпольных теорий: среди них и пришельцы, и «американский» заговор, и целый пласт идей на основе популярных научно-фантастических фильмов (aka «Матрица»). Спустя первые полгода работы Zистемы все теории утихли; после волны Увольнений, во время которой, в частности, произошёл «Слив Меньшинств», население РН на вопрос о том, что такое Zистема, отвечало в голос: «Наше государственное благополучие». С тех пор никто ни разу не вспомнил о том, что целое поколение людей просто исчезло с карты России и из сознания всех, кто когда-либо с ними контактировал (от ботов в соц. сетях до родственников). В УСП-Z эти люди записаны, как Артисты.
В нынешней Расколотой Нации, активно направляющей максимальное количество человеческих ресурсов на выполнение президентской задачи номер один – «омъердевание Америки» – за двадцать лет ни один из переназначенных Zистемой работников ни разу не задумался, что в стране больше не существует искусства, в любом его проявлении. Даже государственные служащие (не входившие в состав ОПРФ) не замечали, что на протяжении двадцати лет их жизнь ежедневно делилась на два этапа: осуществление назначенных Zистемой полномочий, соответственно назначенным ей же рангам, и погружение в экран. Лишь только нога человека ступит на порог его дома, Zистема считывает био-показатели (основанные на микро-мониторинге эмоций в течение рабочего дня, на возрастных и весовых показателях, и на теории биоритмов) и тут же запускает соответствующую подборку экранных передач, усыпляя сектор мозга, склонный к поиску развлечений – человек испытывает наслаждение, в то время как на другие секторы мозга записывается политическая и социальная пропаганды. Уверенный в своей значимости (на назначенном месте) и в абсолютной безоговорочности ранжирования Zистемы, всю ночь ей пичканный (экраны выключались только если дом был пуст), человек, будь государственный работник или ассенизатор, утром вставал с боевым настроем прилежного гражданина Расколотой Нации, чтобы вечером снова залезть под экран. Если этот человек вдруг испытывал желание съездить в отпуск (на море), Zистема за один вечер убеждала его, что он там уже побывал. Если он вдруг задумался, что мало времени проводит с семьёй, Zистема доказывала ему обратное, даже если семьи у него и вовсе не было (множество случаев указывает на то, что Zистема не распознаёт смерть, поэтому транслирует информацию соскучившимся по родственникам живым, даже если те давно умерли – в итоге за двадцать лет данные о переписи населения не менялись). Если этот человек вдруг задумывался, что хочет детей…
Zистема сначала не понимала, чего именно он хочет. Она не распознавала слова «хочет» и «детей»; само словосочетание в целом напоминало ей человеческие мысли о коитусе, именно подобные эмоции она и транслировала «захотевшему детей» по вечерам. Однако, умевшая влезть в голову, Zистема распознавала человека только как мозг, считая остальные части физического тела излишествами. Вместо того чтобы убедить очередного подопытного в том, что он получил свою дозу сексуального удовлетворения, Zистема скорее подначивала его к тому, чтобы найти себе партнёра. С кем, собственно, человек и пробовал завести детей. На 5-м сроке беременности каждую женщину ожидал один исход – Zистема выживала их с лица РН, распознавая как «девиантную» сущность: подобие человека с мозгом в голове, и в животе. За двадцать лет данные переписи населения не изменились. Умерло – примерно половина. Родилось – ни одного.
_________
- Поменьше патетики! – усмехнулась девушка, закидывая в кастрюлю ведро лука, добрасывая сверху горсть муки, - Нам то что, мы чайлдфри. Да и вообще этой стране давно Zистемы не хватало!
- Не забывай, наша позиция нейтральна. – Скрестил руки Николай.
- Так и не понял, причём тут вы? – Грустно смотрел на дно бокала Павел Валентинович.
- Продолжим.
_________
Несмотря на плачевную внутреннюю ситуацию, внешний облик РН на карте мира выглядел очень убедительно: почти полное отсутствие смертности, компенсируемое рождаемостью (судя по данным переписи); крепкая целостность страны, несмотря на разделение на островные регионы (Великобритания была первой, кто досадно хлопнул кулаком Парламента, воскликнув: «Хитрые рузский, blimey!»); механически безоговорочно работающее население, демонстрирующие полное отсутствие недовольства в отношении деятельности правительства и государства. Американский Президент только успел пошутить, что «Рузский не дождались, да и сами себя раскололи!», как к берегам его материка уверенно «пришвартовалась» первая порция мъерды, с посланием: «Теперь на карте мира вся страна будет, как ты – лицо Америки!». И спустя двадцать лет изображения со спутников подтверждали: уж больно США стали похожи на их президента; в результате «омъердевания» сильно изменился климат побережий, города вроде Флориды и Майями стали непригодными для жизни, американцы переезжали вглубь страны (впрочем, немало гордецов осталось, некоторые даже научились жить рядом с мъердой). Америка из космоса на экраны Zистемы транслировалась как большое грязное лицо с широкой почти белоснежной улыбкой: в ней сконцентрировалось покинувшее прибрежные зоны население, но в ОПРФ были уверены, через год уже и «эта улыбка сгинет с карты мира».
Президент США честно пытался что-то предпринять; в лабораториях СеРЖ ходила присказка, которую можно применить к его попыткам: «сложно принимать ясные решения в грязной одёжке».
Ситуация в целом всё назначенное население РН и, конечно же, ОПРФ устраивала. Кроме Артистов. Они разумно понимали, что с такими темпами ОПРФ, имея на руках Zистему, не остановится, и может случиться самое неприятное: останется только РН. За Америку, правда, как и Германию, в основном только Меньшинства переживали; больше волновала Артистов судьба Великобритании, Японии, и Новой Зеландии. Как любой второй артист, они спохватились уже тогда, когда от незамъердевевшей Америки осталась только улыбка. И принялись активно потрошить Zистему.
Дело в том, что изначально Zистема была именно деянием Артистов. Разрабатывалась она ещё во времена Интернета как самый удобный портал для организации творческой работы. По сути, все глобальные функции Интернета были мимикрированы Zистемой. В основной команде было три идеальных профессионала: программист, веб-дизайнер, копирайтер. На момент Раскола первый из команды перешёл в УСП-Z.
_________
- Мы те, другие. – безразлично глотнула из горла девушка, выключая плиту.
Николай потянулся к ящику на стене, достал оттуда бренди, налил треть стакана – и плеснул в кастрюлю. Павел Валентинович угрюмо сморщился («лучше бы мне налили»). За окном опять бомбили.
- Так, а что же Увольнение? – Собирал мозаику истории профессор.
- Именно. В действительности, нас не должно существовать. Для всех мы – как мёртвые души в переписи населения. – незаметно улыбался в густой бороде Николай.
- Но вы существуете? – Уже хотел было взмолиться о выпивке профессор.
Николай плеснул ему немного бренди, сам решив прикончить херес (девушка не успела перехватить бутылку).
- Как видите. Но больше здесь, чем где-либо ещё. Вы слушайте…
_________
Весь интерфейс Zистемы был готов к тому моменту, как к команде Артистов обратилось государственное лицо (будущий член ОПРФ): с предложением спонсировать портал. Первый тест собрал настолько обширную базу «фактически безработных» или, на «артистском», творческих фрилансеров, что не смог пройти незамеченным. Артисты выслушали предложение государственного представителя и не сошлись во мнениях. Тот предлагал использовать портал в отличных от поставленных Артистами целях. Буквально было сказано: «Согласно нашим условиям ваш портал вместо предоставления работы и объединения безработных, называемых вами фрилансерами, будет собирать о них доскональные данные и переубеждать их в том, что подобный труд имеет пользу, перенаправляя на полезные нашему государству профессии.» Фактически, предложение сделки заключалось в том, что Zистема настолько отфильтрует Интернет, что фрилансеры будут больше не в состоянии найти творческую работу, что впоследствии (как и случилось в итоге) исключит необходимость существования творческой работы в этой стране вовсе.
Программиста интересовали деньги. Он был из тех Артистов, считавший код скорее ремеслом, нежели искусством. Кроме того, он часто говорил: «Без рисуночков и стишочков мир выживет. Без программ и технологий – нет.» Копирайтер и веб-дизайнер были в большинстве, поэтому команда отказалась от государственного предложения. На следующий день обнаружилось, что программист исчез, вместе с ним и весь первый интерфейс Zистемы. Случилось всё за неделю до Раскола. По всей видимости, программисту этого было достаточно, чтобы перенастроить Zистему. Офис Артистов на следующий день после его предательства разгромили, участников проекта задержали. Впоследствии они стали одними из первых экспериментов Zистемы, назначенные на Увольнения.
_________
- Ну дела… - сочувствующе вздохнул Павел Валентинович, в целом понимая, что история непростая и неладная. – А что, всё-таки, с изолентой этой бесцветной?
Девушка поднесла ему луковое варево, бросив сверху чёрствый цельнозерновой, нище посыпанный «пошехонским». Павел Валентинович боялся даже пробовать «эти сопли», но взял, из приличия, раскатывая на языке последние капли бренди.
Вдруг взрыв ударил совсем рядом; возле окна обсыпалась штукатурка. Девушка тут же утратила свою нахмуренность, даже обрадовалась, показалось профессору, повороту событий. Николай стал быстрее прочёсывать бороду.
- Сейчас на практике покажем! За мной! – Николай вылетел из комнаты, мимо соседей общежития, вниз, по пролётам лестницы – в подвал.
Запыхавшийся Павел Валентинович скептически наблюдал за тем, как ранее легко обогнавшая его девушка настраивает проектор. Николай в нетерпении раскачивался на стуле перед светящимся экраном… «Компьютера?» - Павел Валентинович лет двадцать этой техники не видывал.
- Сейчас, профессор! Приготовьтесь к представлению! Zистема начала анализировать себя, значит –почувствовала внутри, в себе, оригинальную Zистему! Невероятно, как далеко мы смогли зайти! – ворошил бороду обезумевший Николай, руки девушки дрожали в предвкушении.
- Запускаем! – заорал Николай, сверху снова бабахнуло так, что дом пошатнулся.
Под ударный «энтер», девушка включила проектор, прошептав:
- Открой глаза.
_________
_________
Продолжение...
http://www.proza.ru/2016/02/12/2119