ТБННПм
Привычно-фантастическая социально-сатирическая антиутопия на тему альтернативного будущего РФ и рабочей занятости населения спустя двадцать лет после мирового экономического кризиса 2008 года.
Публикуется в адекватном форматировании (PDF) здесь:
http://vk.com/predestinednot
_________
_________
Аннотация:
Двадцать лет спустя кризис 2008 года в результате ввода Zистемы - глобальной программы по управлению человеческими ресурсами - в Российской Федерации благополучно; каждый её житель занят полезной работой на благо общества. Потомственный ассенизатор Вадим Решин исправно выполняет свои функции в Zистеме, но не может избавиться от мечты стать художником. В 44-й день рождения он рисует окно, не догадываясь, что откроет дверь к пониманию цены всеобщего благополучия, почему все люди работают не по любви, а по назначению, и почему Президент утверждает, что в стране нет прозрачной или бесцветной изоленты.
_________
_________
Ты был назначен НЕ предназначением
_________
В недалёком «как бы дистопийном» мире пост-кризисной Российской Федерации (переставшей быть таковой после раскола материка на несколько отдельных островных частей с одним главным центральным городом-столицей на каждом из островных регионов) введена Zистема, позволяющая больше никогда не задумываться, кого на какую должность брать, зачем, и когда. В основе Zистемы лежит теория ген по Ламарку, согласно которой отпрыск человека, независимо в каком поколении занимавшегося определённым делом, может заниматься только тем же или идентичным (по современным меркам) занятием (аналогично выражению «стариков»: «я всю жизнь работал на дневной работе, и ты должен так же, на похожей»). Zистема контролирует всю базу навыков и интересов индивида, записанную в последнем Эталонном печатном резюме, которое хранится в главном штабе поддержки Zистемы, – как символ идеи и обозначение новой эпохи прогресса. Вся работа Zистемы строится на основе граф эталонного резюме.
Ассенизатор Обь-Иртышского региона (островные регионы названы по названиям рек, которые их окружают) или просто Обь-Иртышска, Вадим Решин уже 20 лет исправно опустошает Омск от всякого говна и прочих нечистот.
В устьях рек установлены водонапорные механизмы, направляющие всю «мъерду» («мъерда» – специальный правительственный термин, дословно обозначающий: дерьмо, помои, грязь) сначала в море, в специальный канал, и дальше по каналу к берегам Америки, весь материк которой уже несколько лет после искусственного раскола РФ окружен смердным (или, по-правительственному, «мъердным») болотом, затруднившим судовые перевозки и полностью убившим в корне рыбный промысел в океане.
Вадим, ассенизатор, по-своему гордится тем, что является частью плана правительства «обложить Америку мъердой», но не испытывает «ахового» счастья от своей работы. Каждый день, приближаясь к своему 44-летию, он чаще вспоминает о том, как мечтал стать художником. Это был мир до Раскола, или «стратегического рассредоточения», как выражалось правительство. Теперь, в 2029 году, телевидение подчинялось Zистеме и транслировало только то, что может быть полезно и правильно для существования индивида, такого как Вадим. Скажем, как ассенизатору, мерцающий экран выдавал ему «Истории древних канализаций», кулинарное шоу «Мы то – что из Нас», дайджест последних новинок парфюмерии «для мужчин грязных профессий»... в таком духе. Иногда проскакивали серии «Южного Парка» и фильмы про разборки чернокожих (на экране их называли «запятнанными»). Но чаще Zистема через телевидение настраивала Вадима на следующий рабочий день и показывала значимость его работы, транслируя невзгоды Америки из-за болота мъерды возле её берегов. И само болото, конечно же. Иногда сопровождая профильными патриотическими песнями. Никаких передач про искусство, ничего про художников – ничего, что хоть как-то бы напоминало о его застарелой мечте.
Впрочем, чаще всего Вадим уже лежал перед экраном в отрубе: каждый вечер после работы он брал в магазинчике за углом у потомственной (судя по данным, записанным в Zистему, о её пра-пра-пра-прадеде) кассирши, бабы Люды, литр разливного светлого и полштофа плодовой. Он расплачивался и всегда ненадолго оставался, наливал ей бокал пенного (от крепкого она отказывалась, ссылаясь, мол, на работе) и просил спеть одну из тех песен, что ей пела мама. Вадиму очень нравился голос бабы Люды и, несмотря на то, что он уже забыл, как звучат настоящие песни искусства, он был уверен: баба Люда, во времена до Раскола, была бы звездой. Она отмахивалась от его восторгов; ей уже было 60, и сейчас, как и 20 лет назад, она пела без всяких мечтаний, просто любила петь. Ещё двадцатку лет назад она стояла за прилавком этого магазина и не думала ни о чём другом. Она представляла собой полный консенсус человеческого восприятия с мнением Zистемы, и являлась одним из тех идеально удобных людей, которых всячески поощряло с экранов правительство, утверждая, что гармония наших желаний и установок Zистемы – есть прогресс нового Российского общества.
Вадим, казалось ему, не совсем был согласен. Иногда, очнувшись, роняя полуштоф из руки, он доставал из старого шкафа лист бумаги, карандаш: садился на пол, и рисовал. У него действительно хорошо получалось: эскизы напоминали плакаты, агитирующие к чему-то. Вадим не знал, к чему, но думал, что эти рисунки – плохо для Zистемы. Поэтому он их прятал и никому из редких гостей не показывал. Приступы рисования случались всё же очень редко, только если он точно знал, что нарисует что-нибудь: за двадцать лет он рисовал от силы раз или два в год, а к дню рождения осталось буквально листа четыре, и карандаш, последний, полусточен. Вадим не мог пойти в магазин и купить ещё бумагу и карандашей: во-первых, он не знал, где такое вообще можно купить; во-вторых, ему бы и не продали – он был потомственным ассенизатором, и Zистема запретила бы ему приобрести нечто подобное, совсем не похожее на резиновые перчатки и шланги откачки. «Хоть за водку спасибо», вздыхал Вадим. Zистема благосклонно допускала всех «работников грязного труда» к двойному рациону алкогольной продукции.
Постепенно, пришёл день 44-летия. Вадим купил себе целый штоф тутовой и кусочек пирога с грецким орехом, как мама в детстве делала. Баба Люда спела что-то… то ли памятное, то ли поминальное – выдавила из именинника слезу. Он поднялся в квартиру, присел на край дивана, налил; Президент с экрана механическим текстом, не попадающим в губы, поздравил: «Вадим Решин, ассенизатор широкого профиля, 5-й группы, потомственный работник в 7-м поколении, служащий важному делу страны – мы рады, что ты с нами, что ты трудишься на правильном месте, что твоя жизнь имеет значение. С днём рождения!». Звук уже закончился, но Президент ещё какое-то время продолжал шевелить губами с экрана. Затем резко кликнуло, и Вадиму начали транслировать «Хроники ассенизатора» – о важности таких людей, как он, и благодарности других – им.
Вадим смотрел то на экран, то на кусочек торта, то на штоф. Выбрал в итоге штоф; отвернулся к стене, пустой стене, такой же, как и его настроение сегодня. Задумавшись, он вытащил последние четыре листа бумаги, разложил их на полу, заглотнул плодовой, и принялся усердно, но тщательно, чтобы не сточился раньше времени, водить карандашом по самому большому полотну, которое он когда-либо разрисовывал. Закончив, где-то во втором часу утра, он скрепил листы прозрачной изолентой и, чуть улыбаясь, приложил полотно к стене. Закрепив его там той же изолентой, Вадим отошёл в центр комнаты камерной однокомнатной квартиры и глотнул из штофа, мысленно поздравляя себя с тем, что за двадцать лет не забыл о мечте: он смотрел на стену, на нарисованное им окно, хоть и карандашом, грифельно-белое, но с живым красивым видом на чистую (не то, что сейчас) реку; и там, на берегу – едва различимый силуэт лежащей у воды, наслаждающейся свежестью и ясностью мира, девушки в широкой пляжной шляпе и купальнике в ретро-горошек; а дальше – горизонт, словно и не река, а море, и облака, как два материка, мирно подвешены над гармоничным пейзажем. Вадим нарисовал себе окно в светлую жизнь без войны, с надеждой на возможность свободно дышать и самому выбирать собственное человеческое счастье. Сегодня он за 20 лет впервые чувствовал себя счастливым.
Экран моргнул. Сквозь звуки патриотической песни на фоне мъерды, окружившей Америку, Вадиму показалось, он услышал: «Торопись. Они идут...». Он глотнул ещё, не понимая, что такое происходит. Женский голос прозвучал ещё раз, чётче: «Торопись. Они идут!» Странный акцент, подумал Вадим, сняв с крючка куртку, всё ещё не понимая, что такое, и вообще, зачем он это делает. Мысли разбудил стук в дверь. Закончившись, он тут же повторился – кто-то очень сильно хотел, чтобы Вадим открыл, что настораживало этой уже достаточно глубокой ночью.
«Поздно...» прошептал голос из экрана. Вадим ринулся к окну.
«Поздно...»
Кто-то выбил дверь ногой.
____
- И где он, чёрт возьми!?
_________
_________
Графа Первая. Рисуй черты
_________
В камерной однокомнатной квартире с яростно мигающим экраном телевизора, стояло три фигуры, все в недоумении. Каждый рассматривал свой угол: один приглядывался к зеркалу и унитазу в душевой каморке (некогда чулане, вся квартира раньше предназначалась для хранения хоз. принадлежностей, когда ещё был жив управляющий, добрейший потомственный дворник); другой ощупывал стену справа от двери, крайнюю слева от телевизора, – она была из гипрока, шириной максимум в полкирпича, и вела к соседям, молодой паре потомственных организаторов среднего звена, с максимальной планкой выслуги до младшего заместителя зам. начальника; третий (самый важный, судя по ассиметрично загнутым один край кверху, другой книзу, адмиральским усам), нахмуренно застыл перед окном, единственным окном в квартире, недавно нарисованным Вадимом Решиным.
Неодобрительно покачивая головой, Адмирал бросил вслух:
- Обратите внимание, какой неожиданный вид открывается из эдакого места!
Двое, уже наверняка подчинённых, тут же оставили свои аналитические посты и подбежали к начальнику, буквально сжав его с обеих сторон грузными плечами: оба были плотного телосложения и на голову выше Адмирала, по всей видимости, братья, сидящие на витамине П, физкультурном.
- Шире, разойдись! – рявкнул Адмирал, расставив руки в стороны. – И выключите уже этот ящик!
Тот, кто справа, ринулся было к пульту, но вдруг вспомнил.
- Так это… шеф… у «банальных» же экраны автоматизированы.
Адмирал хлопнул себя по лбу со всей силы, словно плющил жирного шмеля.
- Твою мъерду! Ладно. Что об этом думаете? – Резким выпадом руки вперёд, он вперил средний палец в карандашное окно.
Двое пристально и подхалимно натужно прищурили носы, изучая предмет адмиральского интереса, усердно прокручивая в голове версии, какой ответ ему больше понравится.
Стоявший слева, впрочем, ляпнул, разрушая братскую идиллию тишайших мыслей:
- А что это? Окно? На планах вроде не указано окно…
Адмирал той же вытянутой рукой резко втащил говорившему по животу. Тот скорчился, при этом на лице читалось инфантильное безумие, словно его наказывают за тяжёлый проступок, который он не заметил, как совершил.
- Ты! – Адмирал, не глядя, обратился к правому. – Это окно?
Правый пожал плечами. Он понимал, задан вопрос с подковыркой, ответ неочевиден. По его мнению, это действительно было окно, но на планах окна не было. С другой стороны, вид в окне выглядел ненастоящим. Но больше всего смущала изолента, нет, не на краях окна, а в нескольких местах посередине.
Собравшись с духом, чувствуя, терпение Адмирала подходит к концу, правый выдохнул:
- Похоже на окно… но изолента…
- Изолента! – Потёр руки Адмирал. – Что не так с ней?
- Эмм… то, что она посреди вида на окне?
Правый тут же получил по животу, присоединяясь к боли левого.
- Нет, мъерда! Нет! То, что она прозрачная! Должна быть синяя!
Двое переглянулись, они явно не понимали, что имеет в виду Адмирал.
- Сегодня в нашей стране есть только синяя изолента! Все остальные виды были уничтожены! – Негодованию Адмирала не было предела.
- Так что же… – в один голос обратились двое, – не так с этой изолентой?
Но Адмирал не ответил. Дрожащими от злости руками, понимая, что нагоняй от начальства неизбежен, он отвернулся от окна и верно, по-военному ритмично, прошагал в центр комнаты, где развернулся, щёлкнув каблуками сапог, будто приготовившись к расстрелу, и, под звуковой ряд специфической заставки ночного выпуска шоу «Мы то – что из Нас: то, что внутри, мешает тебе спать?», скомандовал:
- Окно – снять! Это улика. Повезём в лабораторию.
Двое, решив не задавать больше вопросов, с некоторым удивлением обнаружили, что окно – вовсе не окно. Откуда возникало ещё больше недоумения.
Адмирал прокручивал в мозгу одну и ту же мысль: «Твою мъерду... куда делся этот Решин… не к добру это всё… изолента… только подобрался к назначенной проф. планке, так вдруг неразрешённости появляются. Изолента… мъерда мне на голову!»
_________
Искусственный Раскол Российской Федерации являлся организованной правительственной процедурой, целью которой было усиление внутреннего контроля и внесение путаницы в политические и экономические взаимодействия мировых стран. Единственной серьёзной проблемой, с которой столкнулись проектировщики плана Раскола, было сохранение целостного образа РФ: Президент твёрдо установил, что страна должна остаться точно такой же по внешним границам, как она изображена на последней редакции карты мира; что каждый островной регион должен получить свой фирменный стиль; что течения всех рек должны быть перенаправлены в сторону Баренцева моря, где берёт начало секретный подводный канал, ведущий к берегам Америки (канал готовился несколько десятков лет до Раскола, во многом явившись причиной всевозможных финансовых и социальных кризисов).
По плану всё сходилось, однако при внедрении проекта обнаружилось, что первый и последний пункт установки Президента не так легко осуществим, как на бумаге. Первые расколотые регионы постепенно начали смещаться под напором вод из окружавших их рек, что неизбежно в скором времени привело бы к деформированию внешних границ Российской Федерации. Президент обещал «надрать шкуру каждому, кто хоть как-то изменит внешний облик страны», из чего следовало, вряд ли кто-то выживет, если что не так. Поэтому проектировщики в срочном порядке обратились к секретным службам с просьбой найти решение: как остановить расколотые регионы от смещения, закрепив на месте? Службы покивали, даже успокоили проектировщиков, мол, средство есть, раскалывайте дальше. Другого выхода, как не поверить, не было, раскол РФ на островные регионы продолжился. Но их медленное смещение не прекращалось. Наоборот, усилилось, чем больше их становилось.
Проектировщики приготовились к Президентской каре. Но самый последний отчёт показал, что смещение прекратилось. Более того, те небольшие километры, на которые островные регионы успели разойтись, исчезли: отчёт утверждал, что всё на месте, как и раньше, как на карте, только теперь РФ не материк, а острова, каждый окруженный парой-тройкой рек, стекающих в канал, в кругах проектировщиков прозванный «Канал Саши Америки».
Секретные службы на вопросы, как всё получилось, улыбались, но молчали. На одном из псевдо-политических форумов тогда ещё почти свободного Интернета (те времена, когда даже домохозяйка из Кропоткина знала, что такое «аноминайзер» – так она «анонимайзер» говорила) в топике «Континентальной реорганизации РФ» кто-то ляпнул, что «эту страну изолентой скрутили», но больше ничего на эту тему не писали; а юзер и вовсе пропал.
_________
Вадим дивился и оглядывался по сторонам. Большая зала напоминала турецкую баню (по крайней мере, так он её себе представлял): круглое подобие лавки с фонтаном посередине, мраморный пол, застланный клубящимся дымом потолок. Всё – будто наштрихованное грифелем. Вадим чувствовал, что обнажён, но с трудом мог увидеть: глядя вниз, различал только контуры тела, как будто эскиз, не детализированный до конца.
- Поздно… – услышал он уже знакомый голос из экрана, – Поздно – через дверь.
Вадим осмотрелся, но то ли дым сгустился, то ли у него глаза слезились, не заметил никого. Женский голос отталкивался от потолка, эхом, закрадывался прямиком в его голову.
- Фонтан посередине. Встань в него.
Неуверенной неловкой походкой (подсознательно, Вадим боялся, что его ноги, как он их видит сейчас – тонкие карандашные линии – не выдержат его привычный 82-килограммовый вес) он подошёл к круглой скамье. С трудом, как ему показалось, поднявшись наверх, Вадим осторожно вошёл в фонтан, медленно, но хаотично, брызгавший неравномерной штриховкой. Женское эхо щекотнуло по ушам.
- Кто ты?
Вадим замялся. По жизни он считал себя решительным, да и коллеги утверждали так же, журили, «недаром, фамилия – Решин»; только он сейчас был в непривычной обстановке, и недостаточно полноценный (или даже недостаточно полноцветный, усмехался он про себя). Не до конца вовсе понимающий, что происходит, смутно припоминающий ночь дня рождения, стук в дверь, рисунок, штоф… «Наверное, штоф», решил укрепиться во мнении Вадим и вернулся в карандашную турецкую баню уже как в приключение. Во сне.
- Ассенизатор, Вадим Решин.
Хоть он и решил, что всё – штоф; но решил не проявлять излишнюю фантазию – мало ли, кто ещё сны контролирует: Zистема настолько глубоко внедрилась в жизнь людей, что многие из них были уверены – ничего, даже во сне, без её ведома не происходит.
Женское эхо засмеялось.
- Ассенизатор – твоё прозвище?
Вадим нахмурился, точнее, задумался, как бы он изобразил нахмурившуюся бровь.
- Моя профессия. Потомственный ассенизатор.
Под потолком турецкой бани дым затрясся кольцами: настолько звучен был её смех.
- Потомственный! Ассенизатор! И надолго потомственный?
- Что значит, надолго? – Вадим возмутился.
- То и значит.
- Так ведь… навсегда…
- Навсегда… - если бы он видел эту девушку, женщину ли, на её лице явно была печальная гримаса. – Допустим! – Её эхо вдруг взбодрилось. – Что если, не навсегда?
Вадим молчал. Он не мог представить, как это – не навсегда.
- Что если… есть мечта… - Не дождалось ответа эхо. - У тебя есть мечта?
- Это какой-то тест? – Вадим заподозрил неладное. – Это проверка Zистемы? Значит, правда, что даже во снах она следит за нами!
Эхо успокаивало его.
- Нет, здесь нет Zистемы. По крайней мере, той…
- Кто ты? – Вадим терялся в мыслях: бежать прочь, но куда; проснуться, но как.
- Ты знаешь меня. Но сейчас я не могу тебе открыться. Доверься мне. Я помогу тебе стать новым…
- Новым?
- Новым. – Эхо прозвучало так мягко и нежно, словно почти погладило его по волосам. – Ты личность. А не какой-то потомственный ассенизатор. У тебя есть мечта?
- Есть… - Смутился Вадим.
- Ты хочешь быть с ней?
- Да… - Сомневался Вадим, но уже не хотел сомневаться.
- Скажи твёрдо.
Вадим собрался с духом, выпрямился и, подняв голову, чуть ли не крикнул:
- Да!
- Закрой глаза.
Открыв глаза, он увидел перед собой большое полотно, почти как то окно, разложенное на мольберте. Позади стоял некто, но различить можно было только кисть в руке: мутная фигура что-то рисовала, и, казалось Вадиму, он был натурщиком.
Из-за спины, как из рупора, раздался голос, другой, этот он ещё не слышал, чуть скрипящий, принадлежащий женщине возрастной, руководящей.
- Ну что там?! Готовы черты?
Мутная фигура за холстом ничего не ответила, только еле заметно кивнула. Вадим услышал, как сзади что-то открылось, похоже на дверь. Обернувшись, он увидел большое окно, излучавшее свет… и цвет, немного акварельный.
- Заходи уже, чего стоишь! – Нетерпеливо повторила руководящая.
Внутри, за окном, комната напоминала небольшой офис: фикус в левом углу, кактус на подоконнике, календарь на стене, корзина полная скомканной бумаги, люстра с вырезанными из какого-то модного журнала снежинками, классический деревянный стол, старый компьютер. За столом, каждые 4-5 секунд шлифуя пальцами клавиатуру, сидела женщина с акварельным лицом. Вадим не мог разобрать ничего кроме костюма и причёски – стиль «ядерный гриб» или «медуза», узкий снизу, расширяющийся кверху. Лицо же выглядело расплавленным, даже, казалось, капало на пол, то оранжевой, то бирюзовой краской. Когда шевелились губы: тянулись, будто жвачка или тёплая моцарелла – у Вадима никак не получалось к этому привыкнуть. Но он слушал.
- Так. Здрасьте. Черты лица вижу. Личные данные надо сверить. Вадим Решин, верно?
Вадим, кивая, открыл, было, рот, но сразу понял, от него не очень ждут ответа.
- Потомственный ассенизатор, значит? Пока просто зачеркну «потомственный».
Руководящая резко пробежалась по клавишам, при этом Вадима словно огрело по голове.
- Вадим Решин. Ассенизатор. Обь-Иртышск… место работы имеет значение?
Вадим пожал плечами.
- В смысле?
- Не хами! Дети, жёны, старцы под присмотром есть?
- Нет, я один…
- Отлично. – Руководящая, казалось, улыбалась. – Будет проще, значит. А то бывает, появится кто-то… недавно парочка образовалась: одна была уверена, что куда угодно, свободный мир, никаких привязанностей; а её хахаль сказал, что не может бросить мамку, будет за ней присматривать. Так наши дела не делаются!
Отдышавшись, руководящая снова вернулась к Вадиму.
- Вадик... можно, я буду называть тебя Вадик?
Он не успел возразить.
- Мы с тобой сейчас, Вадик, многого не обсудим, всё второпях, как обычно. Поэтому, начну болтать лишнее, сразу напоминай, ближе к делу. Вадим Решин, ассенизатор. Место работы, переезда – везде. – Снова резко кольнула по клавишам. – Ах, да! Отчество. Вообще, мы обновляем программу, кому нужно это отчество, но, пока на старой – требуется. – Недовольно вздохнула руководящая.
- Владович.
- Вот! О чём и говорю! Какой ты Владович… - она неодобрительно покачала головой. – Ладно. Хоть не Владикович. Повторяю. Вадим Владович Решин. Ассенизатор. Место работы, переезд – везде. Тут хочется добавить – всюду! – руководящая смеялась. – Дата рождения?
- Сентябрь, девятое, девятьсот восемьдесят пятый.
- О, Дева! С днём рождения, кстати. Вчерашним. Стульчики случились! Сколько, если не секрет, ассенизатором?
- Два десятка…
Руководящая, похоже, ухмыльнулась.
- Не двадцать, говоришь... серьёзно надоело, значит… - Вадим, было, хотел что-то вставить, но она не дала, - Шуш, знаю, начнёшь рассказывать мне про вклад в государственное дело, про пользу обществу. Не интересно это. Интересно то, что ты здесь. А сюда ты пришёл – за мечтой. – Предрекая очередные попытки расспросов, акварельная деятель кадров завершила осмотр, - Всё, время истекло. Тебе, Вадик, в ту дверь. Вон там, за фикусом. Дальше поймёшь, что делать. И не кашляй без нужды, ещё увидимся.
На его глазах комната вместе с руководящей начала плавиться, как сливочное масло в сковородке, только разных цветов радуги. Пятясь назад, боясь стать частью этой плавкой атмосферы, Вадим поспешил к двери, за фикусом, снова похожей на окно. Пролезая в него, он был уверен, что почувствовал, как что-то липкое, чуть тёплое и вязкое, лижет его пятки.
Он одёрнул ногу. Снова голос, знакомый – из экрана, из турецкой бани – прошептал.
- Закрой глаза.
_________
_________
Графа Вторая. Редактируй связи
_________
В результате Раскола Российская Федерация, фактически сохранив прежнее название, в правительственных кругах всё чаще стала называться, Расколотая Нация. Причём, называлась она так в положительном значении. Согласно главному государственному филологу, Расколотая Нация обозначала, копипаст-цитата: «единую прогрессивную современную нацию, осмысленно расколовшую страну на гипотетически автономные части, дабы собрать её в самую сильную и авторитетную мировую империю, при этом сохранив исторические традиции и менталитет, благодаря которым развиваеться народ, гордо носящий прилагательное «русский!»».
Раскол разбил страну на 12 связанных регионов. У каждого островного региона был свой герб, свой мэр, своя политика во взаимоотношениях с соседями. Соответственно, каждый регион взаимодействовал с от трёх до пяти другими, в то время как все глобальные дела уже решало Обобщённое Правительство Российской Федерации (ОПРФ). Обобщено оно было условно, потому что на деле ни один из мэров регионов не принимал участие в правительственной деятельности: ей занимался непосредственно Президент и лично избранные им двенадцать важных лиц разного профиля, все потомственные вышестоящие.
Столицы регионов выбирались голосованием ОПРФ – отбирались города от двух и более совпадений. После выбора столицы, остальные поселения в регионе автоматически назначались её областями. Постепенно, со временем, старое поколение забыло прежние названия своих мест жительства, а новое уже и не искало путей вспомнить. За первое десятилетие Раскола план правительства доказал свою работоспособность. Особенно благодаря Zистеме, внедрённой с первых дней общероссийского объявления Президента, гласившего: «Отныне Российская Федерация становится Расколотой Нацией – РН, и движется в сторону геометрического прогресса и подавления авторитета Запада, в первую очередь – к полному омъердеванию Американского континента».
Кажется, тогда впервые и услышала новая русская нация это слово – «мъерда». С тех пор оно настолько прижилось, что заменило многие ругательства, точнее, эксцентризмы народности. Среди наиболее частых были услышаны: «Твою мъерду!», «Мъердать!», «Намъердарился!».
Из двенадцати регионов, три имели наибольшую значимость: Обь-Иртышский, Нево-Ладожский, и Московский (на единоречном названии последнего лично настаивал Президент, мол, свыкся). Из них ежедневно в «Канал Саши Америки» стекалось максимальное количество отборной, в переносном смысле, мъерды.
_________
- Верифицируйте вход в Zистему.
Вадим стоял в кромешной темноте. Единственным источником света – был экран под его ногами (или, как он пока ещё думал, подобием ног). На экране мигало небольшое окно с надписью и полем ввода, требовавшем некий ключ.
- Верифицируйте вход в Zистему.
Голосовое сообщение, похожее на сдавленный и искусственно заниженный детский голос, повторялось через каждые восемь секунд. На мигающем окне был указан смутно различимый код: буквы и цифры – но любое подобие клавиатуры отсутствовало.
Вадим попробовал сойти с экрана, прогуляться в неизвестную черноту, но оказался как будто прилеплен – экран двигался вместе с ним, как притянувшаяся неким био-магнитом платформа или даже часть самого Вадима, продолжавшаяся под кончиками пальцев его ног.
- Верифицируйте вход в Zистему.
«И где тот голос, помогавший раньше?» Опустил голову Вадим, но всё же крикнул:
- Эй! Ты где?
Его крик разлетелся по панораме, окружив воздух со всех сторон бесчисленными модуляциями его собственного голоса: Вадим одновременно прозвучал как робот «жестяная банка» из «Звёздных Войн», как Баба Яга из «Морозко», как наиболее заезженный администраторами эскейп-румов эффект низкого инфернального питча. Экран вдруг перестал моргать, показалось, завис – на какое-то время. Через восемь секунд вновь вернувшись, мерцая немного быстрее.
- Неверный код верификации. У вас осталось две попытки.
И сразу же.
- Введите код верификации.
«Распознавание голоса! Вот оно как.» Обрадовался Вадим, присматриваясь к полю с предполагаемым кодом. Буквы и цифры расплывались в глазах. Он попробовал присесть, поближе рассмотреть, но колени не сгибались, только экран словно спустился ниже – если можно выразиться «ниже», находясь в безуровневой темноте.
«Придётся так, значит…» Вадим точно видел: три буквы, одна цифра. Две из букв он сразу разобрал – то были инициалы его имени. Третья буква – прописная, стояла последней. Цифра (между инициалами) напоминала то ли 5, то ли 3, то ли 6 – Вадим никак не мог решиться выбрать. Прописная - то ли «м», то ли «ш», то ли «т».
- Верифицируйте вход в Zистему. Осталось две попытки.
В очередной раз напомнила о себе программа.
Вадим, несмотря на все свои решительные качества, включая фамилию, опасался озвучить неверный вариант. Он с детства не любил, когда на что-то оставалась лишь одна попытка: делал всё, лишь бы заранее обеспечить себе уверенную победу в той или иной задаче или игре – ему было важнее сделать всё точно и стабильно, нежели рискнуть головой. Натужно размышляя, Вадим подставлял оставшиеся буквы и цифры, надеясь найти хоть какую-то закономерность в коде.
«В5Рш… Выпятерш… Какое-то животное, о котором не знаю? Да вряд ли…»
«В3Рм… Вытрирм… Сокращение для Вытри Атриум… Или Втрирм? Краткое приглашение к сексу втроём? Вряд ли программа так же думает…»
«В6Рт… Вышерт… Вшерт… Национальность? Вряд ли…»
«В5Рм… Выпитерм… Ну вот, мозг оговорился – выпить захотел… Не то…»
«В6Рш… Вышестерш! Надо запомнить… если когда-нибудь выберусь из этого бедлама и куплю кота, так и назову – Вышерстерш.»
«В3Рт… Вытрирт… Втрирт… Или… Пять, на ять. Шесть, на есть. Три, на… И! Вирт? Вирт! Это хотя бы логично, и со всеми этими Интернетами связано. Кстати, куда делись Интернеты…»
Всёрьёз задумался Вадим, но, решив, что сейчас это не имеет значения, крикнул, снова получив в ответ порцию отразившихся от темноты разноголосых модуляций:
- ВИРТ!
И тут же понял, что сделал не так. Но уже было поздно. Экран завис, восемь секунд, моргнул и, замерцав ещё быстрее повторил, уже будто не механическим голосом, а уставшим и чуть раздражённым тоном того актёра из старой рекламы «Сколько вешать в граммах?»…
- Неверный код верификации. У вас осталась одна попытка. Введите код верификации.
Вадим запаниковал. Он думал, что уверен, что знает код, но эта самая одна попытка привела к тому, что сердце в груди будто сорвалось с места и принялось отталкиваться от границ костей и кожи, как снаряд забравшегося в самый верх экрана – за границы кирпичных передовых баррикад – арканоида. Тем не менее, решительно, уже на грани риска, не в силах терпеть близость возможного поражения, Вадим выкрикнул настолько чётко, насколько мог в его состоянии, четыре отдельных слова:
- Вэ! Три! Эр! Тэ!
Экран завис. Прошло восемь секунд. Ничего не произошло. Прошло ещё восемь секунд. Ничего не произошло. Прошло ещё восемь секунд. Ничего не произошло. Вадим грыз контурные ногти. Прошло ещё восемь секунд. Ничего не произошло. Или произошло. Экран погас. Вадим стоял в кромешной темноте. Без единого источника света.
Прошло уже неизвестно сколько секунд, как механический голос озвучил.
- Верификация подтверждена. Пожалуйста, закройте глаза…
Фраза оборвалась. Тут же вся тьма вокруг Вадима вспыхнула; он еле успел прикрыть веки, яркий свет, словно вырвавшийся из бутылки джин, ринулся к его светло-карим (ныне грифельно-серым) зрачкам.
Уже знакомый женский голос с иностранным акцентом приоткрыл ему веки.
- Открой глаза. Свет распределился. Теперь не ослепнешь. Я не могла попасть сюда раньше, не могла помочь. Это была твоя верификация – в Zистему.
- Мы внутри неё? Но как? И почему я не вижу тебя?
- Ты не можешь. Пока… - голос прозвучал мечтательно, задумчиво. – Мы в Zистеме, в её первом секторе. Что ты знаешь об Эталонном резюме?
Вадим припоминал что-то. Когда ОПРФ представило общественности Zистему, в очень кратких и сумбурных тезисах был описан принцип её действия. На следующий день никто толком не мог вспомнить, как вообще всё работает, но Zистема уже вовсю распределяла людей по своим правильным – потомственным – местам.
- Я помню только то, что Zистема функционирует на основе этого Эталонного резюме. Но не понимаю, что это значит.
- Понятно… - казалось, обладательница голоса снисходительно улыбалась, - Ты поймёшь. Видишь экраны на стенах?
Только сейчас глаза Вадима более менее привыкли к свету: он стоял посреди небольшого помещения размером с гараж, стены, потолок, и даже пол которого – сплошь усеяны мерцающими мониторами. Большинство изображений повторялось, но среди них выделялось несколько, показавшихся Вадиму знакомыми.
- Ты помнишь Интернет?
Вадим не знал, что ответить. Он думал, что помнил, но это было… лет двадцать назад.
- Среди этих экранов ты найдёшь несколько своих. Это страницы социальных сетей, электронные почтовые ящики, прочие сервисы, где ты когда-либо регистрировался или оставлял, незаметно для себя, след. Чтобы двигаться дальше, тебе необходимо удалить из Интернета всю информацию о себе.
- Так… это и есть Интернет?
- Интернет теперь находится в Zистеме. Она использует его функции для конфигурирования твоего общества. К примеру, телевизионный экран в твоей квартире – он не показывает телепередачи, телевидения как такого уже не существует. Всё, что ты видел, было коллажем, клипом, нарезкой множества разрозненных медийных элементов, разбросанных по бездонной компостной яме виртуальной сети.
- Все передачи… из отрывков? – Поразился Вадим.
- Некоторые из этих отрывков длятся не больше доли секунды. Zистема – невероятно быстрый и технически непревзойдённый механизм. Но её работа невозможна без информации. Чтобы обрести свою мечту, тебе нужно исчезнуть из Zистемы. Тебя уже ищут. Дышат в затылок. Торопись!
Вадим подбежал к экранам, собираясь с мыслями. Уже полюбившийся, хоть и утомивший загадками, женский голос напоследок добавил.
- И не отвлекайся. Чужие экраны будут мешать.
_________
Адмирал стоял в узкой пятиугольной комнате. Напротив – на подставке-треножнике – старый чёрно-белый телевизор (модифицированный секретными службами Рекорд А, ныне носящий на конце литеру Z). На экране в правом верхнем углу мерцал значок глаза. Глубоко вдохнув и испустив протяжный хриплый выдох, Адмирал нажал на соответствующую кнопку на пульте, с таким же значком.
На экране появилось изображение. На этот раз там был известный всеми олимпийский Мишка. Управляющая служба поддержки Zистемы (УСП-Z), напрямую получающая приказы только от ОПРФ избрала своими трансляционными аватарами национальные символы Олимпийских игр разных эпох (говорят, была идея премьер-министра).
Мишка недовольно тряс мохнатым пальцем.
- Как он мог улизнуть из-под самого носа?! Из квартиры, где даже окна настоящего нет!
Адмирал отдал честь, и уверенно отчеканил.
- Не мог! Уверен, дело в изоленте!
- В изоленте? – Мишка пососал лапу. – В какой изоленте?
- В прозрачной, сэ… - Адмирал икнул от неожиданности, осознав, что не знает по какому званию обращаться к олимпийскому медведю с экрана.
- Я же учил вас! Просто Мишество. Если заяц – Зайчество. Лисёнок – Лисячество. По такому принципу! Понятно?
Адмирал пристыжено кивнул.
- Да, ваше Мишество…
- Так, с изолентой. Что значит, прозрачная?
- Бесцветная, сээ... ваше Мишество!
Экранный Мишка рвал волосы со спины.
- Я знаю, что такое прозрачная!! Но в РН есть только синяя изолента! Все остальные были уничтожены на следующий день после Раскола.
- Да, ваше… Мишество. Я слышал…
- Не перебивать! Так откуда, мъерду взять, у какого-то ассенизатора вдруг объявилась прозрачная изолента?
- Не могу знать, ваше…
- Не перебивать! – Мишка метал об экран олимпийские кольца, отчего изнутри, с другой стороны экрана, будто бы появлялись трещины. – Отправили в лабораторию?
- Да… - Адмирал решил отвечать наиболее лаконично.
- Как только будут результаты, сообщить!
- Так точно, ваше Миш…
- Заткнись. – Мишка рассеяно крутил хула-хуп. – Надоело. Не называй так больше. Вопросы есть?
Адмирал кивнул.
- Да, ва… Да! Зачем вообще понадобился этот Вадим Решин?
- Откуда я знаю! – отмахнулся Мишка, роняя хула-хуп. – У Zистемы спроси.
- Но… - удивился Адмирал, - Вы же Zистемой управляете…
- Никто не управляет. Мы только считываем показатели и исполняем алгоритмы, которые она выводит. Анализируя недавнюю активность ассенизатора Вадима Решина, Zистема постановила необходимость пересмотра его резюме, в частности было назначено: ограничение 2-го ранга на закупку хоз. товаров, увеличение количества рабочих часов на 2 при сокращении заработной платы на 3, ограничение 1-го ранга на покупку алкогольной продукции.
- Суровые назначения, не считаете, ваше… - осёкся Адмирал.
- Мне считать не нужно, всё к Zистеме. Сеанс окончен. Про изоленту – как только, так сразу сюда.
- Так точно, ваше Мишество! – пробарабанил Адмирал, получая напоследок недвусмысленный жест кулаком от олимпийского Мишки.
«Эти назначения… звучит так, будто Zистема решила выжить ассенизатора Вадима Решина. Уничтожить то немногое личное время, что у него было…» Адмирал нахмурился. Конечно, это его не касалось. Но стало интересно, почему, что не понравилось в исправно двадцать лет работавшем на благо страны человеке Zистеме? Что она решила подвести его к черте…
Адмирал слышал о нескольких похожих случаях. На одном из них даже присутствовал. Молодая пара, девушка на 5-м месяце беременности. Zистема назначила ей: ограничение 2-го ранга на продукты питания (2-й ранг позволял с трудом накормить одного человека, если он не будет потреблять изыски, преимущественно набивая желудок гречкой и пшеном), ограничение 1-го ранга на покупку медикаментов (фактически запретив на ближайшее неизвестно какое время пользоваться медицинскими услугами, кроме приёма аскорбинок, кальция и травяных сборов), увеличение количества рабочих часов на 1 с сокращением зарплаты на 1 (по сути, заставляя беременную девушку бесплатно проводить на работе лишний час времени).
Никто не сомневался, Zистема выживала девушку. Психологический сеанс никак не помогал привести её в чувство – она понимала, как ясный день, что на ней и ребёнке поставлен большой жирный крест, да ещё и наплёвано сверху. Парень, осознав ситуацию, спешно ретировался жить с матерью, лишь бы на него Zистема так же не обрушилась. Девушка воспринималась могущественным мозгом управления не иначе, как прокажённая, паразит, больной неизлечимой грязью, мъердой.
Её увели в «чистую комнату». Девушка подписала Увольнение.
_________
Когда Zистема была введена, с первым днём официального Раскола (празднуемого 12 июня) она была заявлена как: «эффективный инструмент перераспределения человеческих ресурсов с целью искоренения проблемы безработицы и активизации полного потенциала каждого конкретного человека как работника труда на благо великого плана развития Российской Федерации, отныне и далее именуемой Расколотой Нацией». О том, что Zистема в дальнейшем помимо контроля первичного распределения начнёт заниматься переназначением норм, никто не знал (хоть и считается, что ОПРФ лукавит). Переназначения норм (или «пренормы») одинаково как боялись так и ждали жители РН, с тех пор как об этой процедуре было сказано во всеуслышание Президентом.
Он был краток.
«Zистема может поблагодарить, а может покарать. Она напрямую несёт идеологию нашей новой процветающей Расколотой Нации, поэтому все её действия априори подписаны мной. Пренорма не является постоянной мерой поощрения или наказания. Главное, помните, покуда вы являетесь полезным гражданином этой страны, и Zистема таковыми вас считает, вы всегда будете в здоровье и достатке. Знайте, даже моё резюме, Президента, записано в Zистеме. А это значит, что даже ваш покорный слуга этой страны не ограждён от пренормы.»
Приведение пренормы в действие, тем не менее, осуществлялось специальным Бюро, под кодовым названием «Находка». Агенты «Находки» получали резюме Цели пренормы через один из «рабочих экранов» (так характеризовали экраны с пультом управления; у обычных жителей РН были только автоматизированные экраны) – в таком случае на экране загорался значок «файла», похожего на формат «.doc», раньше использовавшийся в компьютерной технике (в день Раскола все компьютеры со всей страны были собраны, реже конфискованы, и переоборудованы в экраны Zистемы). Цель подбиралась, обычно в бессознательном состоянии, и доставлялась в Бюро. Цель оставляли в комнате наедине с экраном, который оглашал пренорму. После чего Цель отводили в психологический блок Бюро, где проводилась успокоительная или понижающая самооценку (в случае поощрительной пренормы) работа, дабы исключить какие-либо девиации при возврате в общество.
Каждой Цели пренормы в конце задавался один и тот же вопрос:
- Вы готовы вернуться в привычное общество, гарантируя, что ваши изменения не повлияют на коллективное благополучие?
Психологические работы проводились серьёзные и скрупулёзные, поэтому Цель на последний вопрос уже без колебаний и мыслей отвечала чётко: да, или нет. В случае «нет», Цель подписывала бланк Увольнительной, затем сопровождалась в Чистую Комнату. Что происходило там, знала только Zистема. Агенты «Находки» были в курсе только двух вещей: из Чистой Комнаты никто не возвращается; никто из связанных с Целей по жизни людей больше никогда её, как человека общества, не помнит.
_________
Вадим уже приучил себя не реагировать на «чужие экраны» (как выразилась его невидимая проводница): тут и там на них всплывали бесконечные окна с неприличными предложениями – от банального секса до более экстравагантных методик борьбы с ожирением. Эти «чужие экраны» напоминали ему телевизор в собственной квартире, сплошной «спэм», как произносила это слово труппа Монти Пайтон во времена, когда ещё можно было зайти в Интернет, до Раскола.
«Что случилось с Интернетами?» Задавался вопросом Вадим, продолжая конструктивно удалять свои страницы и аккаунты, о которых лет двадцать не помнил. Большинство ссылок на восстановление паролей неизбежно приводили к реакции очередного «чужого экрана», на который уже почти чудом не нажимал уставший от процедуры Вадим. Ему приходилось вспоминать буквально всё: от дня рождения мамы до дня смерти любимой собаки. Даже имя соседки за правой на три ряда нижней парте от него, в которую был смешанно влюблён, но на переменах вместо знаков внимания показывал «факи». Даже название иностранной рок-группы, которую перестал слушать после нечаянного инцидента, включавшего деревню и рассерженный улей. Даже книгу, где овцы не имели никакого отношения к сюжету, но паслись вблизи электростанций. Даже цвет глаз незнакомки, которую он представлял своей возлюбленной, но ни однажды не встречал в действительности. Даже…
- Прокатись на мне, детка. – Откликался на действия Вадима экран с несущимся сквозь вьюгу, красным Ягуаром.
- Отдайся мне, малыш. – Ласково шептал инновационный йогурт для снятия отёков «перевыпипела».
- Потри мою морковку. – Настаивала интеллигентная тёрка с встроенной способностью поддерживать диалог во время готовки, эмоционально привязанная к силе, прилагаемой потребителем во время трения: от нежного до садо-мазо.
«Чужие экраны» сводили Вадима с ума. Но не могли никак из него вывести. Добравшись до последнего, своего, он, сжав зубы, вспомнил, как ненавидит что-либо последнее: последний шанс, последний раунд, последнее решение – и, уже вовсе не обращая внимания на всё, что вокруг, быстро удалил оставшийся аккаунт, ВКонтакте. Без опции восстановления.
Тут же экранный гараж снова облачился в темноту. Но Вадим был уверен, темнота не статичная, она кружилась, закручивалась вокруг него.
Знакомый голос произнёс.
- Закрой глаза.
_________
_________
Продолжение...
http://www.proza.ru/2016/02/09/2221