Нужные связи
Михаил Петрович тяготился своим подчинённым положением. И объявил кому нужно, в Туле и не только, что он хочет уходить из заместителей директора, кем он приходился по должности по отношению к действующему директору. Для быстрейшего и правильного решения вопроса он ещё и к местному негласному авторитету съездил.
– Как, ты не знаешь, кто такой Александр Михайлович? — весело удивился он моему деревенскому незнанию, рассказывая позднее доверительно, как он сел в это кресло.
Потом, когда произошли выборы главы района, а я попал в Собрание представителей первого созыва депутатом от нашей местности, довелось полноценно рассмотреть эту фигуру.
Бывалый руководящий торговый волк, имевший старинные связи далеко за пределами района, он был негласным авторитетом для всех местных начальников.
– Надо к "деду" ехать, советоваться, — частенько говорили первые лица нашего района.
До того, как Александр Михайлович стал главой. И после, когда он, уйдя за полгода до окончания срока, сделав себе "липовую" болезнь, обул район на несколько сотен тысяч рублей, при, например, окладе лесничего в полторы тысячи, посадив, к тому же, на своё место хорошего приятеля, доработавшего эти полгода и потом обеспечившего себе очень немаленькую персональную пенсию.
Автор этих строк связями по жизни никогда не обрастал. Главные связи где устанавливаются? Не знаете? Странно как-то! Главные связи приобретаются там, где кучкуются все "баренья". Опять не понятно? Раскрою карты. Это в нашей местности охота и баня.
Когда работал на Урале, в контору лесничества однажды ввалились местные егеря, которым потребовалось разрешение на рубку мешающих для обустройства их дел деревьев. Разговаривать с такой мелочью, как я, они привыкли свысока, а не почувствовав привычного пиетета, даже решили на меня наехать.
– Вообще-то вы нам должны платить за то, что в наших лесах работаете! — заявил один из них. Каково?
Секрет их наглости заключался в том, что в той местности была очень энергичная начальница местных охотников. На охоту ехать нужна лицензия? Нужна! На любого зверя, иначе тебя в лесу отловят как браконьера. И эта мадам ввела обязательную трудовую повинность для всех охотников не взирая на чины и ранги. Не отработаешь объявленное количество часов, лишишься охотничьего билета, не то что путёвку не получишь. И всех скрутила в бараний рог. Главные щепетильные вопросы привыкли решать на охоте! Барской забаве, так сказать. А тут тебя этой забавы лишают, жизни, можно сказать, лишают!
Обустроила мадам шикарное подсобное хозяйство, в котором отрабатывали повинность охотники "пожиже". А с самых больших бугров стригла дань по-крупному, отделав мрамором двухэтажный охотничий магазин.
Со мной же, ввиду моего плохого зрения и по этой, в частности, причине, не участия в барских охотах, егеря попали пальцем в небо.
– А не пошли бы вы все отсюда?! — повысил на них голос.
– Смотрите внимательно, какая организация написана на этих картах, кто лесом владеет? — ткнул носом борзого егеря, раскрыв "План лесонасаждений".
– И вообще, ждите, приедем, проверим вашу деятельность, что вы там уже наворочали. Не дай бог, хоть один гвоздь хоть в одном дереве найду! — твёрдым голосом объявил им.
Работая до этого в Гослесохотхозяйстве, я хорошо знал их специфику работы и уязвимые места. И добавил, чтобы не было иллюзий.
– Ни ружья, ни охотничьего билета у меня нет, и потребности в этом тоже нет. Так что, ждите в гости с проверкой!
Вся спесь мигом улетучилась, разговор свернули и быстренько из конторы уехали. Директор мой, правда, потом звонил, просил не обострять. Но небольшую проверочку, с указанием имеющихся нарушений, предварительным подсчётом предполагаемой суммы взыскания, я им всё-таки с удовольствием провёл. Такие отношения были у меня с охотработниками на Урале.
В этой местности в описываемое время было пределом мечтаний попасть в компанию охотников, которую возглавлял "дед". Там решались все назначения, кому и чем руководить, другие хозяйственные вопросы. Михаил Петрович, любивший охоту, пчеловодство и "бани", туда был вхож. Потому и добился своей цели.
Заняв директорское кресло, он разрешил нам работать почти в прежнем режиме, сдавая выручку по ранее оговорённым правилам. Расценки уже к тому времени устоялись, инфляция сбавила обороты, то ли мы к ней уже привыкли и не замечали, но работать было можно. Да и нужно, куда больше в деревне податься?
Петрович даже стал помогать со снабжением, организовывая поездки в Москву, где тогда только лишь можно было купить лёгкие, производительные, новые импортные бензопилы и цепи. В первый раз мы даже кое-какие запчасти по привычке набрали, но немного, уж больно цена кусалась. А потом эти запчасти валялись за ненадобностью, потому как поломки у импортного инструмента были совершенно не похожи на поломки отечественных бензопил.
Поездки в Москву, это отдельная песня! Вот где был простор почудить!
Лесничим центрального лесничества стал второй Палыч. Первым Палычем был я. Этот лесничий относился в ту пору ко мне очень хорошо, напоминая, как он попал в своё кресло.
До него в этой должности работал короткое время молодой специалист Павел, ставший позднее предпринимателем. Так как Павел не прошёл наш жизненный путь, полный опасностей "загреметь под фанфары", то работал лихо, не особо заморачивааясь оформлением нужных бумаг, а то и вовсе оформляя их так, как ему казалось будет правильнее.
– Палыч, я ведь этот ГАЗ-66 на себя лично оформил, — бесхитростно сообщил он мне, советуясь по работе как лесничий с лесничим, рассказывая о приобретении машины за счёт средств лесхоза.
Он ничего не боялся, ничего не знал из того, чего опасались мы и не перешагивали. А он лихо стал расширять свою "деятельность", создав угрозу уже не только себе, но и директорскому креслу. И Петрович после одного из совещаний пожаловался мне, что Пашу нужно снимать, а ставить некого.
– Ну почему же некого? — ответил я, - В педагогике есть приём, когда ставят руководить самого казалось бы всем непригодного, и он всех заставляет работать! — кинул ему такую идею.
Подъезжая к конторе лесхоза и стоящему рядом зданию лесничества, на заборе у этих контор всегда видел несколько фигур работников, терпеливо ожидающих, когда же начальники насовещаются и отправят их на работу. Потому и сказал Петровичу:
– Сними с забора любого, хуже, наверное, не будет, — больше пошутил, чем предложил.
И вот наша первая дальняя поездка за новой форменной одеждой. Новый директорский Уазик, с новомодными сиденьями "горбами", был тесный и неудобный. Нам с Палычем досталось сидеть в "собачнике, на откидных сиденьях, но через полчаса нам тихонько уже завидовали все остальные.
– Палыч, я твой должник! — обратился мой сосед, - Ты же меня с забора снял! - прояснил сказанными когда-то мной словами он свою мысль.
Забегая немного вперёд, могу подтвердить, что этот директорский выбор оказался удачным. Ехать до столицы предстояло несколько часов, но Палыч обо всём побеспокоился, прихватив с собой "полторашку" крепкого замечательного самогона. Накрыли импровизированный стол на перевёрнутое верх дном ведро, выпили по одной. Предложили и другим пассажирам, но они, рассчитывая на обратную дорогу, а один вообще был непьющим к тому времени, стойко отказались. До Москвы нам на двоих этой ёмкости вполне хватило.
В Москве, в единственной на всю нашу лесную отрасль фабрике форменной одежды, нас ждало некоторое разочарование. Наша очередь, несмотря на довольно ранний приезд, была назначена на четыре вечера. Работники фабрики не успевали шить новую форму. Решили пообедать и подождать очереди.
Обедали уже с покупной жидкостью, понемногу выпили все, нам тоже по столько же досталось.
– Мужики, может быть вам хватит? — засомневался директор.
– Петрович! Мы мужики стопроцентные, всё будет нормально, до вечера ещё далеко! — заверил его от нас двоих мой компаньон.
Вечером я пытался получить доступ к такому уже знакомому для меня предмету, как компьютер, Палыч пытался помогать снимать с полок верхнего яруса комплекты формы, придерживая за ножки молодых работниц, чем немало повеселили и оживили замотанных тружеников фабрики.
На обратном пути грех было не закупиться, но в столице можно было попасть и на фальсификат, его в магазинах было много. Наконец, остановились на окраине, через дорогу от магазина непривычно для столицы ходили комбайны.
– Я мужик стопроцентный! — взял на себя роль добытчика водки второй Палыч и мы пошли с ним в этот магазин.
Там Палыч попросил хорошей водки, а взамен обещал решить продавщице любые проблемы с зерном и чем она ещё пожелает.
– Видишь, через дорогу комбайны ходят? Это мы с Палычем ими руководим. Ты нам дай хорошенькой, завтра заедем, рассчитаемся! — заверил он продавщицу, и мы закупили желаемое. Водка была настоящая, не левая, в отличие от наших пустопорожних обещаний.
До дома нам всё равно не хватило, ещё немного добавляли. Зато за всю дорогу ни разу не почувствовали усталость.
***
Вынужденная стойкость
Выпивка — дело тонкое!
– як шо людина ни пье, то она або хворая, або подлюка, — говорится в одном из современных фильмов.
В общежитие нашего лесхоз-техникума передавалась по наследству мудрость: "Тот не лесник, кто не умеет пить водку стаканами, ругаться матом и играть в козла!". Если два последних умения для меня не представляли сложностей, то по первому я дал себе зарок не пригублять до совершеннолетия. И целый год пришлось держать "осаду", чего только в свой адрес не наслушавшись!
Девушки в нашей группе относились ко мне настороженно, хотя и немного даже гордились моей трезвостью. Сделав мини опрос, я для себя выяснил, что совсем непьющий, это не то, нужен муж, который немного выпивает, поддерживает кампанию и так далее. Абсолютный трезвенник - это проблема.
И наконец наступил день совершеннолетия! А традиция в общежитии требовала от именинника литр "проставы", а гости кто сколько принесёт. Закуска не упоминалась в этом своде правил.
На большой перемене с парнями торжественно сходил в магазин, затарились. Мне налили половину алюминиевой кружки. Её объём, кто не знает, около четыреста грамм. После нескольких глотков водка стала поперёк горла.
– Ты её водой протолкни, — сунули в руку бутылку с водой из-под крана опытные гости. Проглотил. Довольно быстро допили всё закупленное.
В аудитории девушки, увидев раскрасневшиеся рожи, стали нам делать выговоры. Больше всех досталось не пившему в этот раз ввиду высокого давления Сергею, пылавшему ярким румянцем на щеках.
– Козлы вы! Не могли подождать до вечера! Вот, Палыч молодец, не пьёт, — и потеряли дар речи, наконец-то разглядев и мою раскрасневшуюся физиономию.
Помню, мне тогда предрекали, что такие, как я, сначала долго не пившие, потом быстро спиваются ну и так далее. Много лет прошло с тех пор, но, вот пишу эти строки трезвый, знаете ли.
Умение не терять голову во время выпивки оказалось нужным при многочисленных деловых разговорах. Без выпивки в те времена с тобой никто ни о чём договариваться не стал бы. А на коне всегда оказывался тот, кто на утро помнил, о чём вчера договорились.
Учась заочно в академии, выпивая во время нудных учебных сессий, за нашим столом однажды была высказана такая мысль самым молодым и худеньким обитателем нашей комнаты.
– Палыч! Я теперь знаю, почему вы с Сашкой лесничими работаете, а мы, — он кивнул в сторону остальных ребят, сидящих за нашим столом, — Наверное, никогда ими не будем! — и пояснил свою мысль.
– Если бы я столько за раз выпил, то уже помер бы! А вы сидите, как будто выпили по сто грамм!
Умение много выпить и не упасть, с хорошей закуской разумеется, это уже навык приобретённый. Каждый разговор с глазу на глаз без этого не обходился. Ко мне приезжали с бутылкой, я ехал договариваться тоже с бутылкой. И в Сибири в доперестроечные времена говорили: "Вертолёт на час — бутылка, и один гвоздь — тоже даём за бутылку!", даже когда всё стали мерять в первую очередь на деньги, и то предварительные разговоры, согласование уступок и скидок на сухую не проходили. А уж наезды на тебя обставлялись с подходцем! Один очень запомнился.
Бандюки лесников вообще-то не трогали. Но частенько прощупывали. Вдруг ты крутишь "чёрный" нал? Тогда делись! Определял я "серьёзных" людей по их обуви. Если обувь дорогая, вычурная, "из крокодиловой кожи", то значит прибыл по твою душу.
В одну из суббот, когда я, как обычно, пытался заняться домашними заботами, дом новый строился, подъехал дорогой джип. Вышел из него крепкий мужчина, на шее золотая витая цепь в мой указательный палец толщиной, на ногах заметные ботинки. Обычно так в открытую не "обозначаются".
– Можно с Вами поговорить о заказе? — обратился он ко мне. И предложил отойти, куда-нибудь присесть.
– Пойдёмте, у меня под грушей стол оборудован, — пригласил встревоживших меня гостей.
– Мне нужно двадцать кубометров хвойного бруса, — погнал «пургу» гость, — Только давайте сначала выпьем, — и вытащил почти литровую бутылку дорогой водки.
Упомянул о себе, что работает директором одной спортивной организации, сам не пьёт, поэтому спросил моего согласия составить компанию его водителю.
– Понимаете, мне нужно подешевле, — зашёл он испытующе, — Половину в кассу, половину пополам, — предложил распространённую тогда схему мухлежа.
– Не, мне это не надо, — отвечаю, — Мне всё в кассу, а оттуда я возьму сам, сколько мне нужно, у меня как раз зарплата не получена за четыре месяца, — ухожу я от заманчивого предложения.
Давил он на меня до окончания привезённой бутылки. Я предложил принести из дома ещё литр, раз уж так хорошо сидим. Примерно на половине оставшегося его водитель стал клевать откровенно носом, разговор гость свернул и распрощался. Больше я его не видел. В отличие от тех, кому брус или иной пиломатериал действительно требовался.
Под занавес моей работы лесничим, когда я предложил мужикам взять в аренду цех, так как никаких сил и нервов уже не хватало, в конечном итоге отказались почти все, но в результате наш рамщик притащил "братву" из столицы. Это я по ботинкам определил сразу. Так и оказалось.
Мне с ходу предложили "быть в доле", но я согласился только за малую копеечку давать советы на первых порах. И довольно быстро отказался от денег совсем, увидев, что делают эти ребята всё по-своему.
Когда у них налаженное производство стало разваливаться, так как хотели денег много и сразу, а требовалось не только брать, но и вкладывать, стали приезжать уже истинные хозяева.
– Палыч, шухер, там дагестанская братва приехала! Мы два кубометра досок по твоему заказу для гаишников напилили, а эти говорят, что никто больше отсюда не возьмёт ни доски! У них в машине я автоматы видел! — сообщил взволнованный Юра.
– Так, ищи любой транспорт, хоть лошадь, и подгоняй к цеху, я сейчас приду, — дал ему задание, понимая, что иначе точно подведу гаишников.
– Перестреляют! — засомневался Юра.
– Пусть попробуют! — не уступал я ему.
Он ушёл и пять бандитских морд почти сразу после его ухода подошли к моему дому на разборки.
– Мы тут у вас бабки потеряли! Знаешь, какие? Кто нам их вернёт? — сделали они попытку наехать, правда, не обозначая имеющееся в машине оружие.
И хотя у меня опыта разговора с такими бригадами не было, так, только газет начитался о том, как это бывает, я не уступил.
– Стоп, орлы! Я у вас деньги брал? Вы кому их давали?
– Ты тут за всё отвечаешь! — «обозначают», выражаясь языком гостей, «предъяву».
– Да, я тут отвечаю за многое. Вот мой дом, в котором живёт моя семья. За них я отвечаю. А вас я впервые вижу! Договор подписывал по моему предложению директор, я и те ребята. Я их знаю, а вас — нет, — гну свою линию.
– Это мы бабки сюда вложили, а где прибыль? Куда что девается? — чуть менее напористо, но всё же на повышенных тонах продолжают наезд.
Их пятеро, я один. За спиной дом, в котором только топор. ну и вилы в сарае. Если успею, конечно.
– Так, деньги кому давали? Тем? Я им лес привёз? Они его распилили? Оборудование в цеху всё работает? Всё по договору я выполнил! А денег за аренду в кассе второй месяц не вижу! Так что я сейчас пойду и заберу доски для хороших людей. А не возьму, создам вам проблемы. Всё, разговор окончен! — подвёл я итог, замечая обескураженный вид стоящих сзади основного бугра бойцов.
Пока перевозили на телеге доски ко мне в сарай, братва стояла лицом к Зуше, бритыми затылками отсвечивая. Когда всё вывезли, спросил у Юры:
– Помощь нужна?
– Да нет, сами разберёмся.
А на второй день прискочил ещё один "кредитор". Представился каким-то силовиком типа ОМОНа, участником организации "Ветераны Афганистана", и ситуация повторилась почти один в один. Я был по сравнению с ним почти что лилипут при своих ста восьмидесяти сантиметров роста.
– Слушай, мужик, я им ещё штуку баксов привёз, может быть, они напилят и рассчитаются? — с надеждой спросил он у меня.
Я ему честно ответил, что навряд ли. Тот от огорчения оставил на изгороди свою барсетку и мобильник, которые мне даже страшновато в руки было брать. Штука баксов - это двадцать моих зарплат была, а мобильник тогда видел вблизи впервые в жизни. Через полчаса он вернулся и забрал своё барахло.
Пару раз я после этого сам "накладывал лапу" на цех, когда задерживали арендную плату и расчёт за использованную древесину.
– Петрович! Я цех не открою, пока не рассчитаются! — отвечал директору по телефону, повесив на цех свой замок.
Как только меня тогда не уговаривали арендаторы!
– А директору ключ отдашь? — Сделали такой подкат эти орлы.
– Директору отдам! Сам вам откроет, сам и будет отвечать за отсутствие денег! — ответил я, надеясь, что он, имеющий дома нарезное оружие, точно пошлёт их по известному адресу.
А они привезли моего шефа сюда, в воскресенье, прямо в тапочках! И он сам им открыл цех, отдав мне мой замок с ключом и просьбой ещё раз поверить ребятам! Ё-ттть! Потом мне пришлось всё это разгребать, с директора какой может быть спрос?
Уже работая волею судьбы в лесхозе главным лесничим, ко мне обратился Палыч с просьбой поддержать его в разговорах с клиентами.
– Два грузина хотят делянку за полцены взять. Ты только поприсутствуй, я сам буду тёрки тереть. Ну и поляна за мной, само собой!
Утром я пошёл в контору лесничества. Садимся в машину, знакомимся. Каждого из них звали Мамука. Обычные ребята, в обычной обуви. Сели, поехали.
По дороге те предлагают заехать "в совхоз", затариться. Берут две полторашки разведённого спирта, съехав с трассы, предлагают выпить для начала. Зря они это затеяли! Первую посудину осушили на четверых влёт, Мамуки погрустнели, не заметив желаемого результата.
Перед делянкой они предложили выпить вторую полторашку. Да легко и с нашим удовольствием! Зря, что ли, Палыч такую гору сала и прочей закуски захватил!
Не уступив ни копейки, отклонив вежливо каждый не убедительный довод (видно было, что они в древесине ничего не понимают), на обратном пути лесничий хлебосольно предложил:
– Вы нас угощали, сейчас заедем, возьмём ещё и мы вас угостим!
Как грузины не отпирались, взял Палыч ещё две полторашки и заехали мы всей компанией опять в лесничество, забурились в комнату сторожа, где обычно рабочие перекусывали.
Один Мамука в процессе как-то быстро слинял, второй завалился на матрац и уснул.
Посидели мы хорошо, нас поддерживали изредка появляющиеся новые люди. Сгоняли, как потом посчитали, ещё за двумя полторашками.
С последней "дозой" я зазвал Палыча к себе в гости, моя половина стол накрыла, сидим цивильно. Вдруг в окно со двора стук. Вижу, Мамука! Проспался, нас нашёл и в окно стучит!
Приглашаю в дом, показываю на стол. Он увидел через окно на столе знакомую тару, рванул не разбирая дороги, через заснеженный огород, через огород соседа, едва не переломав все заборы.
Наутро явились оба, на предложение "поправить здоровье" смущённо улыбались и твёрдо отказывались. Сказать по-честному, это были самые ударные дозы за всю мою жизнь. Если бы я часто пил такими литрами, точно бы не дотянул до сих времён.
И всё же, когда одна из работниц лесхоза заявила кому-то из зашедших в контору лесхоза: "Этих двоих Палычей у нас никто не перепьёт!", я спорить не стал. Что было, то было.
***
Обрастаем техникой
Оборотных средств не хватало всегда. В лесхозе как говорят, вечная картотека, периодически арестовывают счета, а рабочим каждое утро нужно чем-то работать. Это начальникам проще, день пройдёт, оклад начислят.
Хорошо, если вовремя появится денежный заказчик, внесёт предоплату. Тогда есть чем начать работу. Если нет, то бензин и солярка заканчиваются в один миг, цепи вытягиваются и рвутся, всё ломается и сыпется, а в новом лесхозе за всё время нашей работы никаких складов с запчастями так и не появилось.
В нашем лесничестве территория цеха в дни вынужденного простоя огородилась, в ход пошёл отобранный, но не востребованный деловой двухметровый горбыль.
Построили из шлакоблоков с перекрытием железобетоном склад ГСМ, в который запрятали две цистерны, оставив посреди место для помоста под бочки с маслами. Так цистерны ни разу и не заполнили, но бочки было куда привезти и где хранить, соблюдая относительную пожарную безопасность. Построили два дощатых больших сарая для хранения ценного материала и заготовок для построек. Все эти строительные работы организовывали с малыми затратами, занимая рабочих в распутицу, оплачивая выполненные работы по минимальному тарифу.
У здания цеха поставили утеплённый вагончик, создав условия для обеда и отдыха работавших в цехе людей. В остальное время там дежурили сторожа, в качестве которых пристроили безработных жён тех, кто уже работал в лесничестве.
Что только ни изобретали при своей бедности! Как могли, механизировали погрузку в лесу, завезли трубы и планировали сделать погрузочные тали на выходе из цеха, чтобы облегчить одну из самых трудоёмких работ — отгрузку на большие машины готового пиломатериала. Эта погрузка отнимала очень много времени и сил, а прибыли сама по себе не приносила. Но последняя задумка так и не осуществилась.
В лесу подобралась бригада большей частью из приезжих издалека людей, уже давно осевших в нашей местности. Памятуя о том, что спрос мне проще вести с бригадира, я им сразу предложил определиться с тем, кто из них возьмёт на себя эту функцию. Бригадирские у нас дополнительно не оплачивались.
– Не, не, не-а! — отбрыкивались от ненужной заботы здоровые, сильные, самостоятельные у себя дома мужики.
Зарабатывать хотят все, эти даже и работать согласны сколько надо, а взять на себя бригадирство — кишка тонка. Тут за всё лесничество, за всех и за всё перед кем только ни отвечаешь, а эти упёрлись, и ни в какую! Пришлось пригрозить, что тогда никакой из них бригады не будет, работать придётся с теми, с кем пошлю. Наконец один, самый хлипкий на вид, Олег с Дальнего Востока родом, согласился. И дело пошло.
Один из членов бригады, Сергей, местный, служивший когда-то в Афганистане, предложил использовать на трелёвке его собственный колёсный трактор, что очень выручило ввиду острой нехватки техники.
В описываемые времена солярка стоила существенно дешевле бензина, расходовалась в два раза меньше на единицу продукции и потому, когда один умелец предложил оборудовать нам одну из машин дизельным двигателем, да ещё и пообещал предоставить на это документы, я с удовольствием согласился. Позднее мы у него выкупили ещё и оборудованную дизельным двигателем машину ГАЗ-66, на которой бригада ездила в лес на работу.
Из оборудованного дизелем ЗИЛа его водитель, Андрей, как помнится, из Сибири, предложил сделать лесовоз. Места у нас отдалённые, в тот период гаишники тревожили мало, с районным начальником гаи было относительное, насколько возможно, взаимопонимание, так что и эта идея была воплощена. Сами прицепили роспуск, сами изготовили поворотную площадку и потом вывозили на этом самопале длинные восьмиметровые брёвна. Андрей нелестно отзывался об умельце, установившем на машину старый двигатель, на весь этот собранный в кучу утиль, но талантливо, с помощью бригады, постоянно поддерживал машину в рабочем состоянии. В других периодически складывающихся бригадах, состоящих в большей степени из местных, тоже шла работа, тоже использовалась личная техника, но дела были отлажены не так хорошо.
Когда сменился областной начальник, то после посещения нашего лесхоза новый начальник распорядился передать из одного из лесхозов, получавших, в отличие от нас по несколько единиц техники в год, трактор МТЗ-82. Пришлось им отдать трактор с только что прошедшим капитальным ремонтом. С каким сожалением "нарезал пятаки", в последний раз сидя за рулём своего кормильца, сдававший нам его тракторист! Дополнительный трактор нас здорово выручил, но погоды не сделал. Для кардинального улучшения ситуации нужна была новая, специальная техника, а не эти приспособленные малопроизводительные сельскохозяйственные механизмы.
Лично для меня, как для лесничего, ключевой была покупка бортового УАЗа-головастика. Однажды в хорошей кампании меня познакомили с уроженцем наших мест, молодым парнем, державшим небольшую снабженческую фирму в Москве. Он мне этот УАЗик и предложил.
– Машине три года, ходовая отличная, двигатель работает как часы, только жестянка немного начала гнить! — заверил он меня в хорошем качестве машины.
Договорились, что он её пригонит, мы неделю поездим, а потом составим договор бартера.
УАЗик для нас был как раз самое оно. Это в городе его прожорливость разоряет. Но нам то приходилось мотаться по окрестным городам и областным центрам в поисках запчастей на "колдуне", который прожорливее в разы! К тому же были вынуждены отвлекать от работ внутри лесничества единственную на то время машину. А тут такое шикарное предложение!
Взамен владелец машины просил скромно немного дуба, что в пересчёте на стоимость машины составило всего лишь тридцать кубометров. Совсем мелочь для лесничества, состоящего процентов на двадцать из дубовых лесов. Но меня это не радовало.
Долго обсуждали схему расчёта, пытаясь заменить дуб на иную породу. Никак он не соглашался на любую другую древесину в любом другом разумном количестве. Вот дай ему дуб, да и всё! Ни ясень, ни клён его не привлекли. А все остальные породы и вообще предлагать было бесполезно.
Дуба в нашем лесничестве и вправду было завались. Только парень выставил условие: ни одного сантиметра кольцевой гнили. А вот с этим были проблемы! Эта была одна из причин, по которой я предпочитал рубить берёзовые и осиновые делянки, по необходимости вырубая хвойные и усиленно уходил от рубки дубовых лесосек.
Вторая причина была в том, что в области правили бал перекупщики, местным дуб из-за его дороговизны был не нужен, а перекупщики держали минимальные цены. Вследствие этих двух причин я и отказывался от заготовки такой, казалось бы, доходной древесины.
Договорились, что рассчитаемся постепенно, небольшими партиями в течение года. Ударили по рукам, разошлись, довольные друг другом и я приступил к поискам хорошей делянки.
Куда ни зайдём, идёт сплошная кольцевая гниль! То с одного конца гниль видна, то с другого! То в середине "трубочка" маленького диаметра, то сук табачный в боку сидит. Смотрю на карту, в каком урочище ещё не рубили. И нацелился на квартал №2.
Это был давно потерянный лесниками квартал. Дело в том, что в начале шестидесятых годов у нашего лесничества забрали под секретную в то время воинскую часть урочище "Красный клин", но не всё, оставив клочки по краям забранного участка. На схеме эти участки "висели в пустоте", но на местности они мало того, что примыкали к похожему на них лесу, но и были окружены вокруг обильно обвесившимися колхозными землями.
Военные, нагнетая секретность, запрещали проводить любую деятельность вокруг своих лесов, не имея на это законных оснований. Но раньше они были в силе. А в описываемые годы дело шло к развалу, устроившие публичную забастовку женщины этой части с привлечением телевидения, ничего не добились, но спровоцировали расформирование этой, переставшей быть настолько секретной части.
– Всё, завтра едем отводить там проходную, — объявил я лесникам. Откинув все предостережения тогда ещё работавшего Андреевича.
Поехали по схеме, на которой дорога подходила как раз ко второму кварталу, обошли его с ближайшего края, вроде как есть совпадение по конфигурации выделов, по возрасту и породному составу. Нашёлся даже старый столб, явно квартальный, правда сильно сгнивший и потерявший ввиду большого срока давности нанесённую маркировку. Установили деляночные столбы, прорубили визиры границ делянки и трелёвочных волоков, сделали перечёт в пасеках.
От этого места до первого КПП воинской части было около километра, мимо по несколько раз в час проскакивали их автомобили. За время проведения подготовительной работы, за пару недель, которые ушли на оформление документов никто, проезжая мимо шума не поднял. Ну и ладно! Отправил бригаду заготавливать. Должны же мы с этой делянки недостающие десять кубометров чистого дуба набрать!
Приступили к рубке, вывезли несколько машин, и вдруг вояки опомнились! Наезд сделали на меня по максимуму!
Представьте картину. На дороге у описываемой делянки стоят несколько машин, человек двадцать людей, почти все в форме, большинство в форме военных. Оказалось, что в части даже есть три своих лесника, женщины, о которых я ни от кого слыхом не слыхивал. И теперь все эти "погоны" обвиняют меня в нарушении режима секретности части и проведении работ на территории, принадлежащей им. Вот влип!
В эту часть по полевым дорогам местное население попадало без проблем, самым проблемным был именно первый КПП, да и не стоило приближаться к особо засекреченной территории, охранявшейся уже совсем серьёзно. Наша делянка, как оказалось, пришлась на действительно принадлежащие воинской части леса, не отгороженные колючей проволокой, но составляющие её охраняемую зону. Так что предстояло сушить сухари!
Выручил тогда Михаил Петрович. Я и сам видел, что больше всего "волну катят" какие-то офицеры, никак по должности к этому делу отношения не имеющие. Но договариваться с ними я не мечтал, зная аппетит этих "честных вояк". Не одну бартерную сделку провернули до этого с их прапорщиками. А эти ещё и на чемоданах сидели, так что были слишком уж "злые и голодные".
Михаил Петрович договорился с вояками, что арбитром будет землеустроитель того района, на котором расположены эти леса. Мне шепнул, что землеустроитель мужик хороший, он уже успел с ним, Как он выразился, "перетереть".
Разложил я на капоте машины свою схему, планшет с указанием географических координат, таксационное описание с остальными характеристиками. Их лесники вытащили древние планшеты лесоустройства того времени, когда только создавалась эта часть. А особист вытащил свою схему, закрыв её большую часть другими бумагами.
Вот это была схема! Каждая впадинка, каждый овражек, каждая лужа на ней читалась как папиллярные линии на вашей ладони! Но самое хреновое, это было то, что мы действительно оказались на их территории.
– И вы правы, и лесничий прав! — вынес вердикт наш "арбитр", — Не его вина, что у него такая схема, на которой дорога нарисована не в том месте, где она фактически проходит, а проведена к его кварталу, — пояснил он свою авторитетную мысль.
Попрепиравшись ещё с полчаса, вояки стали расходиться. Мне особист разрешил снять два замера от места, где мы нашли старый квартальный столб, до того квартала, который нам был нужен. На этом и расстались. позднее я съездил к землеустроителю, отвёз немного пиломатериала, что было очень скромным требованием с его стороны в сравнении с решённой проблемой. Древесину, уже вывезенную так и оприходовали, как заготовленную в том самом, потерянном втором квартале. Остальную часть, которую взять не получилось, пришлось "натягивать" с других лесосек. Сам квартал в этот год мы так и не нашли, обнаружив его в результате настойчивых поисков ведавшим этим обходом лесника значительно позднее.
Устав от всех потрясений, разозлившись на затянувшееся решение проблемы, лично отвёл рубку "Очистка захламлённости" в ближайшем урочище "Майков", заклеймив своим клеймом нужное количество лучших сырорастущих дубов, и некоторое количество сухостоя и валежника. Терять было нечего, а рассчитываться за УАЗик припёрло окончательно. Проблему закрыли.
Круглый деловой дуб, вывезенный в цех, но отбракованный и не вошедший в заказанный объём за машину, пришлось распилить на доски, которые из-за большого количества разных гнилей спросом почти не пользовались. Хорошо, что в тот момент местная администрация озаботилась ремонтом моста через речушку Снежедь, через провалы в бетонном покрытии которого уже разрушалась арматура, виднелась текущая под мостом река и появлялась реальная угроза для ежедневно проходящих по этому мосту людей и колхозных коров. Туда и ушли по минимальной цене фактически неликвидные, но кусачие по цене остатки дубового пиломатериала.
Приобретённый, оплаченный с такими трудностями УАЗик оправдал все эти хлопоты. Серьёзный ремонт ему потребовался только через три года.
***
Продолжение
http://www.proza.ru/2015/11/01/717
Начало
http://www.proza.ru/2015/11/01/774