Уход от забот
Взлёты и падения настроения, постоянный дамоклов меч ответственности, висящий над моей головой, изматывающий ритм работы подтачивали здоровье. Особенно беспокоили боли в сердце. А тут ещё и дочки подросли, стало проблемно заниматься их воспитанием. Были бы пацаны, было бы вроде как понятнее. А как мужику воспитывать девочек?
Решил охотиться сразу за двумя зайцами и организовал школьное лесничество. Хочешь, не хочешь, а раз в неделю собираешь половину школы - и в лес! И воспитываешь, и отдыхаешь.
Чтобы не просто болтаться по лесу, сразу определил им небольшие задания, дававшие маленькую возможность заниматься полезными делами, а лесничеству закрывать некоторые позиции лесохозяйственного плана типа сбора семян, изготовления скворечников и тому подобного. На первом же собрании, на которое пригласили всех желающих, но пришла примерно половина школьников средних и старших классов нашей маленькой сельской школы, я задал им вопрос.
– Какие будут пожелания?
– Поход в лес с ночёвкой! огласили ребята общую мечту.
Туристических кружков в нашей школе не было. На том и порешили.
В отдалении километров на десять от нашей деревни был заброшенный Петрухин пруд, про который Александр Андреевич рассказывал мне много интересного. В былые времена туда отдыхать наезжали "тузы" из Москвы. Теперь он был заброшен, изрядно заилился, берега заросли орешником. Решив немного облагородить этот пруд, объявил школьникам:
– Очищаем берега, благоустраиваем вокруг, это будет наше место, — чем вызвал изрядный восторг. До этого мы уходили пешком от деревни не далее, чем на пару километров.
Несколько раз приезжали туда на "головастике", вырубая орешник, раскряжёвывая на дрова сухостой и валежник. Приходилось не сводить глаз с пацанов, когда те работали топорами и лёгкой импортной бензопилой. Для работы с последней даже устанавливали очерёдность. Дома у некоторых были тяжёлые отечественные Уралы и Дружбы, а эта бензопила в сравнении с ними казалась игрушкой. Валил деревья сам, а раскряжёвывали они и носили в кучи.
Установили на берегу большой стол и скамейки. Для обеспечения питьевой водой попробовали выкопать колодец, устроили в нём изготовленный тут же сруб, но вода не появилась, потому впоследствии привозили сюда воду во фляге, дополнительно кипятили и использовали воду из пруда.
В первый год "поход" состоялся в конце сентября. Тащиться туда с рюкзаками, которых почти ни у кого не было не стали. Просто загрузили всё таборное имущество на машину и поехали. Приехали, выгрузились, машину отправили домой. Это придавало некоторый риск всему мероприятию, но создавало необходимый драйв нахождения далеко от дома. Дети были с третьего по шестой класс, человек восемь.
Школа нам выделила две палатки, в которых школьники ночевали. Я предпочёл спать у костра, уложившись спиной к куче наваленных дров, согреваясь теплом от костра. Для самоуспокоения замаскировал на расстоянии вытянутой руки топор. мало ли что. До деревни далеко, вокруг лес. Утром местность покрылась инеем, но метров на тридцать от костра инея не было. Когда продрогшие ребята вылезали из палаток, у меня на костре уже кипел чай.
– Чайку горячего, согреетесь, — предлагал воспользоваться проверенным по экспедиции средством.
Поначалу дети мотали отрицательно головами и жались к костру. К обеду солнышко поднялось и согрело всё вокруг. После обеда пришла машина и первый поход завершился. Никто не заболел, всё прошло без происшествий.
Во второе лето дети запросили ночёвку на две ночи, иначе, дескать, не интересно. Ну, две ночи, так две ночи. В этот раз выразили желание поехать человек пятнадцать. Учитывая прохладные, хотя и июльские ночи, набрали с собой одеял.
Прибыли на место, стали оборудовать лагерь. Сразу объявил, чтобы все продукты отдали девочкам, которые должны были готовить. Предупредил о недопустимости "хомячить" в одиночку". Наказание за это и другие проступки определил, как запрет на следующую поездку, вплоть до исключения из членов школьного лесничества. Так что дисциплину все соблюдали.
Пруд по берегам нами был расчищен полностью, в верховьях пруда он оставался сильно заросшим непроходимым на первый взгляд кустарником.
– А тут звери есть? — любознательно интересовались школяры.
Показал им свежие утренние следы прошедших метрах в пятидесяти от нас кабанов. К ночи ребятам захотелось усилить драйв.
– А можно, как стемнеет, мы обойдём пруд с факелами? — выдали они ещё одну идею.
Моё замечание о трудно проходимом пути тут же отклонили, сказав, что всё разведали.
Как только стемнело, зажгли сделанные из бересты факелы и процессия отправилась в путь. Пришлось идти замыкающим, чтобы никто не потерялся в темноте. Сделав круг, пересчитали состав. Потерь избежать удалось. От крика и визга звери, которые если и были, разбежались далеко от этого шумного места.
Ночевать в этот раз я решил с удобством, соорудив навес возле костра, а дети залезли в палатки. Утром уже охотнее, в сравнении с прошлым годом, черпали кружками чай, часам к пяти утра выселив меня из-под навеса. Тепло от костра тут было реально согревающее в отличие от необогреваемых палаток.
Продукты в поход брали какие кто мог. Я дополнительно брал ведро картошки, подкупал крупы, макароны, консервы и сладкое. В этот раз схитрил, не взяв с собой заварку. И провёл небольшую экскурсию, рассказывая, какие травы в лесу можно собирать и заваривать как чай. Восторга лесной чай большого не вызвал, но других вариантов не было. В следующий раз отношение к травяным чаям выразилось в том, что у каждого обнаружилась в сумке пачка чая.
Ещё два лета мы делали такие "походы" с ночёвкой по три ночи. Родители, "загружая" в машину детей, не выражали никакого беспокойства. Высказывалось только одно пожелание молодыми мамками: "Ты бы как-нибудь для нас поход сделал, а то живём тут всю жизнь, а на Петрухином пруду ни разу не были!"
Во время третьего похода ребята попросили разрешения захватить "гостей", школьников, не заработавших в школьном лесничестве право на поход. Пришлось разрешить под их ответственность за соблюдение гостями общей дисциплины. Помню, сижу и слышу краем уха разговор: "Да ладно, чего вы дядю Валеру так боитесь, он добрый!". "Ага, добрый! Но знаешь каким тоном он разговаривает, когда недоволен!" Это они вспомнили, как во втором походе я собрал всех у большого стола и объявил, что при таком нарушении дисциплины, которое в этот момент имело место, все лишатся права и никаких походов больше не будет. Все отвечают за каждого. И проблем у меня с ними не было!
В этот раз двое из родителей обеспокоились и приехали на большой машине с армейским фургоном, проведя с нами одну ночь. Это один из пап сильно запереживал за своего сына, впервые присоединившегося к общей команде. Мужики по дороге подстрелили ястреба и куропатку, которых мы тут же впотьмах засунули в общий котёл, получив необыкновенно жирный бульон. В будку ночевать никто из детей не полез, найдя себе место под одним из навесов, в этот раз устроенные с трёх сторон от костра, да ещё и покрытые полиэтиленовой плёнкой от дождя. С наступлением темноты все тут же укладывались спать. Устраивать факельное шествие или ещё что-нибудь бывалым участникам стало лень.
На третье утро мне пришлось оставить одного из пацанов за старшего и бежать на работу, исполнять свои обязанности лесничего. В обед приехал и забрал всю братию.
В четвёртом походе оставил с ребятами молодого помощника лесничего, но спустя несколько недель пожалел, что оставил его там одного с детьми. Оказалось, что он взял с собой самогонку и попытался там их спаивать. Вот засранец!
В школе выделили под школьное лесничество кабинет без мебели. Взяв из своих личных запасов сухие толстые сосновые доски, притащив в контору лесничества домашний инструмент на несколько дней превратил контору в столярную мастерскую. Сделав первую скамейку и первый стол вместе с ними, дал возможность остальное делать самим. Пусть и со щелями, но без единого гвоздя они сделали столы и скамейки с закругленными краями. Довольны были как удавы! Мебель перетащили в кабинет, позднее украсив его ещё и фотостендами по результатам всех наших занятий и поездок.
***
Поездки за пределы
В нашей области существует музей при лесхоз-техникуме, рядом с которым расположен шикарный для этих мест дендропарк. Мне доводилось там бывать, и я задумал разнообразить жизнь ребят поездкой туда. Дело оказалось несложное. Договорился там, договорился с автобусом из колхоза "Родина", и поехали.
В этой поездке меня ребята несколько удивили, попросив остановку у Кургана Славы, который мы проезжали по пути. Учили, как видно, их патриотизму в нашей школе!
Занимаясь со школьниками, я совершенно не преследовал цель сделать из них профессиональных лесников. Но знать, что в нашей области не только сельское, но и лесное хозяйство - это знание хотел им дать. Хотел показать какие бывают деревья, как их называют.
Впечатлений получили немало, посетив в тот раз небольшой музей, посидев в компьютерном классе. В дендросаду они набрали и привезли с собой хвою разных сосен, включая длиной под двадцать сантиметров, листья разных деревьев, которые не растут у нас повсеместно. А тут много чего росло. И здорово было всё это увидеть и пощупать!
Позднее мы приняли участие в слёте школьных лесничеств, проходивших там же. Повёз нас на директорской машине Евгений Ефимович, которого я звал просто Женя. Остался он с нами вместо полагающегося по условиям слёта школьного учителя. Всё равно никто из наших учителей с ребятами не занимался.
Мои дети жили школьным лесничеством, а приехавшие из других школ явно были набраны и натасканы только на это мероприятие. В столовой сопровождающие детей взрослые суетились, обслуживая здоровых лбов, которые расселись за столами. И только мы с Женей сидели спокойно, а наша дружная команда быстро обслуживала нас и себя.
На вечерних танцах мои парни заверили нас с Евгением, что беспокоиться не надо, они всё соблюдут сами и даже немного напряглись, когда мы с Женей пришли посмотреть, как танцует молодёжь.
После этой поездки Евгений часто вспоминал, какие у нас "хорошие, воспитанные, самостоятельные детишки". А то, что мы не очень блистали на конкурсе, мне совсем не было важно. Каждому своё.
Когда однажды в школу привезли спонсоры старые компьютеры, то я попросил разрешения ими заняться. Директор школы, Татьяна Николаевна, легко на это пошла. И теперь, осваивая эти монстры вечерами, никогда до этого не имея с ними дела, я взялся вести ещё и кружок по компьютерам.
То, что нам привезли откровенное старьё, обнаружилось в процессе освоения. Съездил к одному дальнему земляку за советом. Он мне показал, как вставлять дискеты в дисковод, что такое CD-Rom, да подсказал, какую книгу купить.
Русифицировав с его помощью Norton Commander, осваивая компьютер "методом научного тыка" я стал по субботам делиться полученными знаниями с детьми. За два года многие из детей освоили компьютер на приличном уровне, изучая уже более современный Windows 95. Это, в частности, помогло моей младшей дочери позднее закончить техникум с красным дипломом, а затем получить диплом о высшем образовании.
Пользуясь компьютерными возможностями, изготовил детям цветные удостоверения с фотографиями, закатал их в ламинат, записал в них право общественных контролёров лесного хозяйства.
Все четыре года, пока я занимался с детьми, ежегодно отмечали юбилей создания нашего школьного лесничества. Дети приносили кто что может, а я от себя покупал торты. По торту за каждый год. Последний раз праздновали с четырьмя тортами.
Мои активисты были активистами во всём. И в школьном лесничестве, и в клубной самодеятельности, и во всех остальных школьных мероприятиях.
РОНО почти никак не реагировало на эти наши занятия. Но, хотя бы не запрещало, даже одну грамоту дали. Неожиданно "Благодарностью" отметил мою работу с детьми наш районный Центр занятости населения. Оказывается, мы им сильно улучшили показатели по работе с несовершеннолетними. И даже доплачивали раз в год детям на каждый рубль, заработанный по нарядам в лесничестве.
Другие районные структуры нашей деятельностью по-тихому отчитывались, включая её в свои отчеты, но нам не выделили на развитие ни копейки, хотя такую возможность имели. С моей стороны это был голый энтузиазм. Две свои основные цели: воспитывать и отдыхать, мной были достигнуты.
Не забывавший о моём существовании главный лесничий области Лев Петрович, два года подряд отправлял меня на одни и те же радиологические курсы в Пушкино. Причём во второй раз прямо во время начала работ по закладке фундамента для нового дома. Под угрозой увольнения пришлось ехать, уже на пару дней опоздав. Если в первый раз от этих курсов для меня была хоть какая-то польза, то во второй раз даже начальник курсов спросил, зачем я приехал. "Послали, блин!" Что тут ещё ответишь.
Для ещё большего разнообразия поступил в институт, к тому времени переименованный в академию. В бюджетной сфере формально тогда требовалось на посту начальника цеха и выше иметь высшее образование. Работать лесничим со среднетехническим образованием и стажем работы допускалось, но при каждом удобном случае напоминали о твоей несостоятельности. Подумалось, что хоть на курсы всякие дёргать перестанут.
В Брянской Академии на лесном факультете я был практически единственным туляком. До этого все поступали в московский институт, за которым была закреплена Тульская область. Но учиться там было дороговато со всех сторон.
В Брянске в году поступления был экспериментальный набор уже имеющих стаж работы и профильное образование, так что учиться довелось среди своих. А на обычное заочное отделение поступали в тот год всякие таможенники и милиционеры, которым по службе требовалось любое высшее образование.
Преодолев за первый год бестолковые общеобразовательные предметы, все последующие годы мы больше отдыхали, повторяя усвоенные на работе знания. Никакого углубления в сравнении с тем, что нам дал техникум, тут не было. А в сравнении с обычными студентами мы были почти что профессорами.
Будучи старостой, я лично решал для всей группы щепетильные вопросы написания контрольных и курсовиков. На некоторых кафедрах это было особенно проблематично.
На моих глазах преподаватель одной из кафедр, спросив студента дневного отделения, уже неоднократно делавшего попытку защитить курсовик, написанный им самостоятельно: "Тебя четыре устроит?", - и получив утвердительный ответ, подчёркнуто демонстративно скомкал его работу и забросил её в угол.
У некоторых других преподавателей никакие "шоколадки и коньяки" не проходили.
– Сам печатал? — спросил меня профессор, мой тёзка с накачанной шеей и поломанными ушами.
– А машинку где взял?
Узнав, что на работе печатал, сказал:
–Это мне знакомо, — не задав больше ни одного вопроса, поставил пять, - Ну, а с остальными я побеседую!
И побеседовал, с некоторыми аж по восемь раз!
Всякое было, но, чаще всего, потрещав с лаборантами, узнавал подход к тому или иному преподавателю. И вся наша небольшая группа переходила с курса на курс без хвостов.
Жить во время сессий приходилось по началу в Красных уголках общежитий, потом нашли подход к коменданту семейного общежития и несколько сессий провели с комфортом. Правда, нас предупредили, что на защиту диплома она точно не поселит, такое у неё правило.
И тут стало происходить то, что иначе как влиянием высших сил, то есть Господа нашего я объяснить не могу. Очевидно, за четыре года моих мытарств именно на последней сессии и во время подготовки и защиты диплома все возникающие лично у меня проблемы решались как бы само собой. В том числе и жилищные. Неожиданно подошла преподаватель с одной из лесных кафедр, которую я видел мельком, раза три, и протянула ключ от своей комнаты в общежитии:
– В отпуск уезжаю, живи!
Я просто обалдел!
На диплом записался к преподавателю с кафедры таксации, но у него резко ухудшилось зрение. Не успел опечалиться, как он, когда я посетил его дома, заверил меня, что передаст меня отличному преподавателю с их же кафедры. Тот дал мне готовый диплом для образца, только свои данные оставалось подставить. Подготовленный дипломный проект насытил диаграммами, пользуясь компьютерными возможностями, но при этом даже с уменьшенным шрифтом превысил максимально допустимый объём проекта на десяток листов.
– Оставь так, — вынес своё заключение преподаватель и добавил, — Мне таких дипломников как ты, можно ещё десятка три! Сам всё сделал, я тебя только пару раз и консультировал.
Узнал у него, на что нужно обратить внимание при защите диплома.
– Если тебе зададут шесть-семь вопросов, это хорошо. Если вопросов не будет, то это плохо.
Когда я насчитал тридцать вопросов, и они продолжались, то невольно, вспоминая этот разговор, улыбнулся.
– Молодой человек, вы чему улыбаетесь? — одёрнул меня главный всего этого священнодейства, наш декан, международный академик.
На тридцать шестом вопросе защита окончилась. Уходил я под шум сыплющихся дождём кнопок, которые летели вниз, освобождая место для плакатов следующего защищающегося.
Диплом о высшем образовании в дальнейшем не очень-то и пригодился, хотя без него в областное Управление федерального надзора в области карантина растений, где позднее довелось поработать заместителем начальника отдела, меня вряд ли бы пригласили. Но лесничими в ту пору уже ставили без профильного образования, без стажа работы. Другие настали времена.
***
Праздники души
Лесничий того времени был краеугольным камнем любого лесхоза. Точнее, почти любой лесничий почти любого лесхоза. Благо, лесхозы как хозяйственная единица ещё были живы. Не все находились в равных условиях. В те годы наш министр выстраивал "Систему"!
Уже расставшись с лесным мундиром я попал однажды с мужиками в Москву на празднование "Дня работника лесного хозяйства". Министр тоже был уже бывший, но наш областной вождь подвёл к нему всю тульскую свиту здороваться. Все стояли рядом с вождями, являя внешние признаки благолепия. А бывший министр толкнул душевное поздравление. Из всей его речи на этом узком пятачке я только и запомнил, как он упирал на слово "Система". "Наша система, развивать систему, сохранить систему", - рефреном звучало это слово. Я, стоявший в ряду вместе со всеми, будучи без мундира, гляделся белой вороной, уже вне этой самой замечательной "системы".
При предшествующем областном начальнике довелось участвовать в трёх съездах лесничих. Для участия в каждом из них требовался неофициальный взнос, из которого потом накрывались богатые столы. Тогда, очевидно, и была выстроена система левого финансирования. Но всё это приносило некоторую практическую пользу.
Директора и главные лесничие встречались на различных совещаниях довольно часто, знали друг друга, чувствовали себя при таких сборах уверенно и непринуждённо. Лесничие же, собравшись впервые вместе только тут все перезнакомились. На следующих съездах мы уже не досчитывались кого-нибудь из лесничих, бывших на предыдущем съезде. Но причины таких потерь обсуждались только в местах курения, только по секрету.
Буквально в первом же выступлении на первом съезде неравнодушный к моей персоне Лев Петрович полоскал мою фамилию как только мог за списанные лесоустройством лесные культуры, к которым я совершенно не имел отношения, так как приступил к работе после лесоустройства, списавшего культуры прошлых лет.
Я как-то лично не очень отреагировал на его выступление, но за торжественным столом разговорился с соседом, оказавшимся главой местного района и моим тёзкой. Когда я представился, он, человек для лесного хозяйства посторонний, тут же спросил:
– Это ты тот лесничий, которого сегодня с трибуны ругали?
А кто же ещё! Конечно это я!
На втором съезде тот же Лев Петрович записал меня в выступающие. Не желая промямлить заурядный отчёт о текущей работе, я подготовился и выступил искренне. Даже сам "генеральный" отметил пафос моего выступления. Не более того. Зато бывалые лесничие из других лесхозов позднее затащили меня к себе и не за одним литром объясняли "смысл жизни". "Ты хоть на себе трелюй, но с трибуны говори только то же, что и все. Сделаем, постараемся и так далее"
А я с трибуны говорил о трудностях. Озвучил две пословицы, одну из которых услышал из выступления нашего лесного министра по телевизору, а другую часто повторяли в местных кругах.
"Лесничий похож на жёлудя, висящего на тонкой паутинке. Всеми ветрами его обдувает, всеми дождями его омывает. Не знает он, кто его с дерева собъёт, какая свинья его съест.".
А это наша, местная:
"Лесничий как картошка, если за зиму не съедят, то весной посадят."
И высказал тогда с трибуны одно лишь пожелание: раз помощи нам нет, так хотя бы не мешайте! На третьем съезде ребята очень удивились, когда опять меня увидели в своих рядах. Обычно тех, кто сильно выделялся, за это время начальство «съедало».
Проводили мы в лесхозе и свои праздники.
Первую попытку организовать в Троицком лесничестве празднование дня лесника я сделал ещё в прежнем, до выделения лесничеств нашего района в отдельный, лесхозе. По случаю получили в нашу пользу ящик водки, которым, в дополнение к оплате древесины, рассчитался один из клиентов.
В субботний день, предшествующий третьему воскресенью, в которое празднуется наш праздник, приехали только два лесника. Соответственно и закуски, которую по моему замыслу должны были все привезти из дома, тоже практически не было. Выручила бригада заготовителей, за пару дней прикончивших без особой закуски этот самый ящик.
Позднее, занимаясь начатым ещё зимой ремонтом конторы, поделился с Михаилом Петровичем планами отпраздновать наш профессиональный праздник, собрав всех лесников лесхоза вместе.
– С вас и начнём, — бодро объявил мне директор, лишний раз этими словами напомнив, что инициатива всегда наказуема.
Мои вялые попытки отбиться от приёма в стенах нашего лесничества более полусотни лесной охраны со всего лесхоза директором были отвергнуты с пожеланием быстрее закончить ремонт.
Предпраздничная пятница, в которую мы собрались у нас, выдалась погожей, что позволило накрыть столы рядом с конторой. Для проведения торжественного совещания наделали лавок, всех усадили, начальству поставили стол. Всё прошло, как говаривал Александр Андреевич "чинно-благородно".
Отпраздновав совместно по кругу в следующие годы в остальных лесничествах, праздновали у нас ещё раз, после чего больше всех уже не собирали. Каждое лесничество праздновало само по себе, но из лесхоза обязательно кто-то приезжал с поздравлениями.
Пресекая по возможности пьянство на рабочем месте в течение всего года, в этот день наоборот давали каждому "отвести душу". Стол в каждом лесничестве накрывался щедрый, богатый на закуску и выпивку. Благо, разжиться спиртом или нелицезионной водкой в те годы стало не проблема.
За большими столами заметил каждый раз повторявшиеся тенденции. Сначала все молчаливо выпивают и едят. Потом начинается шум разговоров, вначале всех со всеми, потом распадаясь на отдельные группы. Когда "процесс" вовсю пошёл, было видно, что уже никто не смотрит, выпил или нет его сосед, каждый сосредотачивался после произнесённого тоста только на своём стакане. С этого момента можно было и не выпивать, всё равно никто уже не заметит твоего "филонства".
Принимая гостей, или сами выезжая в гости, лесники ни одного лесничества по - крупному не оскандалились ни разу, хотя потом, конечно же, было что вспомнить.
Главным итогом этих праздников был обмен впечатлениями между знакомившимися друг с другом лесниками и мастерами соседних обходов и участков, но расположенных в разных лесничествах. Другой такой возможности узнать друг о друге, о том как кому работается, какие у кого трудности и успехи, по сути больше не было. На официально проводившихся иногда совещаниях "по душам" не поговоришь.
В своём кругу было попроще. Празднование проходило у нас в лесничестве в три этапа. В первый день, сначала в течение буквально первого часа, отсеивались самые не стойкие, которых тут же развозили по домам.
Второй условный этап продолжался до отъезда дальних работников. "Чую, не уедем", - повторялась любимая некоторыми фраза, но у стола обычно оставались те, кто и на утро, в третьем этапе, приходил убираться в конторе, заодно "поправляя" здоровье. Никаких конфликтов тогда не наблюдалось, все по отношению друг к другу были настроены благодушно.
***
Конец всего
Относительно недавно, отпраздновав вместе со всей страной двухсотлетие создания лесного Департамента России, я слушал внимательно одно из первых выступлений нашего нового Президента и делал для себя выводы.
– Максимально перенести долю занятых в народном хозяйстве из государственного сектора в частные руки, — примерно так звучала зацепившая моё внимание мысль главы государства.
Ощущалось, что лесного хозяйства в привычном виде скоро не будет.
Вспоминалось, как в самый первый приезд в Тульскую область, ожидая своей очереди купить билет на автобус, разговорился с одной из стоящих рядом женщин. Узнав, что я приехал в эту область искать работу в лесном хозяйстве, она неожиданно сказала:
– А мой дедушка до революции был лесничим Тульской области, по статусу третьим человеком после генерал-губернатора.
Это было неожиданно и интересно, но она из Тулы уезжала в другую сторону, в отличие от меня. Быть может, оказавшись попутчиками, я узнал бы о том лесничем больше. Но и без этого вспоминалось отличие статуса и особенностей работы лесничих, резко менявшихся в течение всего времени существования нашего Департамента. Менялись названия, менялись люди, только суть оставалась прежней: охранять и выращивать лес для будущих поколений.
В нашем техникуме нас учили по трудам Георгия Фёдоровича Морозова, написавшего своё "Учение о лесе" ещё в позапрошлом веке. Рассказывали о великих лесоводах, достигших значительных успехов в лесном деле. В те дореволюционные годы лесное хозяйство работало с прибылью до тридцать процентов, выращивая леса, прибыль от которых в будущем было невозможно посчитать.
В описываемое тут время лесничих и главных лесничих в области было около сотни, но кто из нас стал прославленным лесоводом? Чьи леса можно показывать с гордостью за проделанную работу? Много таких?
Система, пестуемая и сохраняемая, закостеневшая и забюрокраченная, совершенно иная чем та, которая была задумана при создании лесного Департамента, выхолащивала смысл работы на конечный результат. Надвигались времена слома застаревшей системы, что явственно проглядывало из слов Президента. А уж это в традициях нашего государства: сначала всё разломать до основания, затем создавать вновь.
Что мог хорошего создать электрик по основному образованию, назначенный проводить реформы в лесной отрасли России? Лес ещё остался, но хозяйство как таковое вести теперь практически некому. Не будут этим заниматься частники, желающие здесь и сейчас получать прибыль. А люди с лесным образованием, в должности "лесничий" вынуждены сегодня быть простыми статистами при остатках фактически уничтоженного лесного хозяйства.
Сколько разных частников ещё в пору моей работы пытались у нас заняться переработкой древесины. И практически все заходили в лес с заведомо неправильной идеей наладить выпуск столярных и плотничьих изделий. Никто не анализировал наличие сырья, какую продукцию оно обеспечит возможность производить. А уж о проведении рубок, позволивших улучшить состояние местных лесов, вообще никто не заикался!
Была у меня в годы работы в Троицком лесничестве идея сделать кольцевание перестойных осиновых лесов, под пологом которых частенько наблюдалось самосевное восстановление ценными лесохозяйственными породами. Как-то вычитал, что если лес не трогать, то он сам восстановит материнский состав лет за пятьсот. А если ему помочь? Н-да. Тут не одним выговором светило. Могли и во вредители записать, устроить персональный тридцать седьмой год. Только, извините меня, какая же это ликвидная осина, выросшая в результате не первой вегетативной регенерации, уже в молодом возрасте имея стволовую гниль, распространяющуюся по корням? И одно такое срубленное старое дерево даёт до трёхсот порослевых отпрысков описанного качества?Срубишь, кому продашь? А кольцевание делает переход из одного породного состава в другой постепенно, но стремительно в сравнении с естественной сменой пород, с самыми минимальными затратами.
Хотелось перевести выращивание хвойных пород в этой местности в категории плантационных. А то стоит возраст спелости сто-сто двадцать лет. А в чистых ельниках после шестидесяти лет неожиданно появляется корневая губка и поражает в течение пары лет весь этот красиво стоящий древостой. Кому это надо? Куда дальше его выращивать, если уже в возрасте шестьдесяти лет наш ельник при 1-А бонитете имеет немалое число деревьев с диаметром на высоте груди шестьдесят и более сантиметров? Плантационное выращивание до целевого диаметра, например, в тридцать два сантиметра на высоте груди принесло бы куда как больше пользы.
Анализ динамики роста насаждений в разрезе пород показал наличие в начале тысячелетия значительного количества площадей средневозрастной берёзы. Сдвинув этот вздыбившийся на графике "язык" вперёд, к возрасту спелости, увиделось, что лет через двадцать пять большая часть березняков, занимающих примерно половину всех лесопокрытых площадей нашего района, станет спелой, а сразу за этим начнёт превращаться в перестой. Старый и гниющий.
Расчётную лесосеку того десятилетия в размере семидесяти тысяч кубометров с учётом этих грядущих возрастных изменений можно было смело увеличивать до ста тысяч кубометров вырубаемого общего запаса в год. А это уже база для создания неплохой перерабатывающей структуры. Но не двери и окна нужно из этого сырья выпускать.
Анализ такой я делал больше десяти лет назад, переходя на работу в районную администрацию. В Троицком лесничестве меня уже ничего не держало, переломились мои "песочные часы". Но и тут оказалось не судьба.
Неудачно помечтал однажды попасть в районные экологи, когда ко мне шестого января, в шесть часов вечера заявилась проверка, в состав которой входил, кроме начальника милиции и заместителя начальника районного финансового управления и главный эколог. "Да разве же я попаду на место этого деда?", - думал я про себя, отвечая на вопросы, показывая документы, все имевшие подпись директора и печать лесхоза.
Тогда эта проверка, вызванная поклёпом сто стороны того, родственникам которого, погорельцам, я помог горбылём дуба, а оглашено было, что я разбазариваю дубовые леса, для меня закончилась благополучно в тот же час.
– В лес можно не ехать. Гляньте, как этот парень бумагами владеет! У него и в лесу, скорее всего, всё будет в порядке! — услышал я тогда резолюцию одного из проверяющих.
Мысль неожиданно впоследствии материализовалась, пришлось мне работать экологом. Но осуществить задуманную организацию деревообрабатывающего производства глава района мне так и не дал, хотя уже было проведено первое учредительное собрание новой структуры, получено согласие всех и вся, а в тайном активе лежали документы, подкинутые мне одним из тех, кто когда-то привёз в нашу школу компьютеры, позволявшие получить гранд на импортное оборудование на сумму двести тысяч евро. Тех, тогда намного более весомых евро.
Для эффективной заготовки всего объёма требовалось две пары техники: харвестер + форвардер. Хорошее можно было отделять, похуже перерабатывать в топливные брикеты - паллеты. Реальная была возможность. Но….
Многие наши мысли невольно материализуются. А потом выдаётся промежуточный или окончательный итог.
Сидел незадолго до написания этих строк и думал о том, что неплохо бы встретить для разговора Павла, до сих пор, по слухам, занимающегося заготовкой и переработкой древесины, чуть ли не единственным, кто на сегодня в нашем районе занимается переработкой древесины. И вот вскоре оказался Павел со мной на поминках рядом за одним столом. Разговорились, а он заводик по производству паллет замыслил! Что же, жизнь продолжается, сырья ему в нашем районе точно хватит.
Многое мне вспомнилось из того периода моей жизни, когда работал в Троицком лесничестве. Всего не опишешь, каждого не упомянёшь. Но стоит перед глазами старенький дедушка, Николай Фёдорович, всегда приветливо кивавший головой любому встретившемуся земляку, словами которого я хочу завершить свой рассказ: "Доброго Вам здоровьичка!"
***
Октябрь 2015 года
А дальше рассказ "ЛеШничий"
http://www.proza.ru/2015/12/11/611