Вовка ощупал решётку руками и понял, что это корни деревьев плотно оплели отверстие, но так и не смогли полностью его скрыть. Он лежал несколько минут на спине, просто вдыхая свежий воздух, рассматривая крошечный лоскуток неба, который виднелся сквозь узкую щель. Потом перевернулся на живот, подтянул рюкзак и достал топорик. Какой же молодец рубщик Миша, что укоротил топорище томагавка! А то, что бы он теперь делал?
Вовка осторожно вынул топор из чехла и решил обрубать корни по кругу. Они поддавались с трудом: сверху покрытые тёмной корой, казавшиеся сухими жгуты, внутри были тугими и прочными. Топорик соскальзывал, не хватало места для размаха, поэтому пришлось долго тюкать лезвием по одному месту, чтобы разорвать тонкое сухожилие корня. Но уже можно было просунуть руку и ощупать снаружи тёплые камни. Вовка пожалел, что среди его запасов нет фляжки с водой, теперь он об этом уже не забудет и обязательно выпросит у отца его старую фляжку. Пить хотелось очень сильно, пот заливал глаза, но уже наполовину освободилась дыра, за которой – зелёная тайга, свежий ветер, вода, а главное – свет и солнце!
Вовка добрался уже до нижнего края плетёнки и нажал изо всех сил на нёе. Он наполовину высунулся из отверстия и увидел, что под ним крутой спуск вниз, а напротив – густая стена стланика. Хорошо, что прямо под дырой оказался небольшой выступ, и Вовка осторожно, боком, выполз на него, развернулся лицом к скальнику и начал спускаться. Это заняло несколько минут, а потом он сел, отдышался и понял, что находится на дне распадка. Ему повезло, потому что отец говорил: такие распадки всегда ведут к ручью. Плохо было то, что солнце опять целиком скрыли тучи, да и время, похоже, близилось к вечеру. Ему надо как можно быстрее добраться до ручья, тогда он пойдёт вдоль него и не заплутает среди тайги. Ручей впадает в реку или озеро, а там может оказаться стойбище оленеводов или лагерь геологов, или даже посёлок.
Он достал ещё одну галету и кусок сахара. Услышал тихий свист за спиной и обернулся. Бурундук! Вовка обрадовался ему, как старому другу, и если бы мог, то прямо поцеловал бы его в крошечный чёрный нос. Зверёк сидел и с любопытством его рассматривал, склонив голову набок и поблёскивая бусинками тёмных глаз. Вовка отломил кусочек галеты и положил на камень. Бурундук немного помедлил, потом в один прыжок оказался рядом с угощеньем, быстро сунул его за щёку и умчался.
Когда Вовке было четыре года, отец привёз с участка бурундучка, смастерил клетку с колесом внутри, потому что лесному зверьку надо постоянно бегать, иначе тот заболеет от недостатка движения. В углу клетки стоял домик, сделанный из куска дерева с дуплом. Назвали малыша Борькой, и наблюдали за тем, как он устраивал своё жилище, таская туда обрывки бумаги и маленькие тряпочки, которые Вовка подкладывал в клетку. Ел он всё подряд, набивая крупой, семечками, кусочками моркови или яблок свои щёки и утаскивая запасы в дупло. Но самое забавное случилось, когда бурундук научился пить молоко из скорлупки грецкого ореха, которую держал передними лапами. Когда сердился, он громко цыкал и потряхивал пушистым хвостом, а в хорошем расположении духа тихонько посвистывал. Почти всю зиму Борька проспал, свернувшись клубочком в домике, к весне оживился, начал прыгать в клетке и без устали вертелся в колесе. В мае подросшего Борьку выпустили в лесу, чтобы он жил на свободе и нашёл себе семью.
Вовка вспомнил об этом, и так захотелось домой, что слёзы подступили к самым глазам. Но он резко встал и пошёл вперёд: что толку, если он сейчас распустит нюни? Правда, никто не увидит и ничего не скажет, можно плакать сколько хочешь, вокруг безмолвная огромная тайга. Никто не услышит и не осудит. Можно даже кричать и топать ногами или лежать без движения, только проку от этого нет. Сколько раз он представлял себе, что будет действовать, как отважные герои Джека Лондона, которые смело смотрят опасности прямо в лицо. Тем более, идти по лесу, это совсем не то, что пробираться тёмными ходами в страшной пещере. Деревья шумят, ветерок дует в лицо, перекликаются кедровки, высоко в небе, скрытый облаками, гудит самолёт. В руках Вовка держал топорик и через каждые двести шагов ставил метки на деревьях: делал затёсы на стволах. Если его будут искать, то обязательно увидят свежие отметины и пойдут по ним. Отец много раз говорил ему, что если не знаешь дороги в тайге, заблудился, то надо заламывать ветки, привязывать тряпочки, использовать всё, что есть под рукой и обязательно оставлять след. Он говорил об этом и добавлял: «Учти, на всякий пожарный случай». Вот такой случай и наступил….
Вовка заметил на склоне оранжевые цветы – саранки. Это дикие таёжные лилии, видно их издалека. На длинном стебле качается крупный яркий цветок с чёрными тычинками, покрытыми жёлтой пыльцой. А под землёй у него корень, похожий по форме на чеснок, а на вкус – сочный и сладкий. Отец выкапывал эти луковицы, очищал, давал Вовке и говорил, что для эвенков это – лучшее лакомство и очень полезное, потому что содержит много витаминов. Саранок было всего три, но Вовке этого вполне хватило. Ножом он расковырял плотную землю, добрался до корней, протёр полой рубашки белые дольки, положил их в карман и шёл, посасывая их, как самые вкусные леденцы.
Летом в лесу от голода не пропадёшь: можно есть ягоды, искать саранки, дикий лук. В крайнем случае, можно выследить бурундука, раскопать его норку, там обязательно найдутся припасы: орехи и разные съедобные корешки. Однажды Кеша вездеходом опрокинул небольшую лиственницу возле лагеря, а под ней оказалась такая кладовая. Так там были и сушёная рябина, и грибы, и какие-то семена. Всё аккуратно разложено по отдельным кучкам, как у хорошей хозяйки.
Распадок, действительно, привёл его прямиком к ручью. Вовка бросился к воде, лёг на берег, и никак не мог напиться. Сначала он пил большими глотками, почти полностью опуская лицо в холодные струи, потом перешёл на мелкие глоточки, наслаждаясь вкусом таёжной воды. После стал думать о том, в какую сторону двигаться. Если он вышел на тот же ручей, где влез в пещеру, значит нужно идти вверх по течению, и тогда он точно вернётся к стойбищу. Такое решение он и принял.
Ему повезло, что вдоль ручья тянулась галечная отмель. В жаркие июльские дни русло заметно сузилось, и нависающие кусты тальника отступили. По мелкой гальке Вовка шёл споро, его беспокоило только то, что скоро наступят сумерки. Неужели придётся одному ночевать в лесу? Он остановился и провёл ревизию в рюкзаке. Обнаружил кусок лески с крючком, намотанный на щепочку. Хорошо, что он не выбросил его, когда менял сломавшуюся удочку, а сунул в кармашек рюкзака. Он пошёл к кустам, вырубил гибкий прут, закрепил леску и стал искать подходящий перекат. Вечером исчезают пауты – лучшая наживка для ловли хариусов, но Вовка в зарослях тальника нашёл несколько толстых зелёных гусениц и насадил первую на крючок. Хариус клюнул сразу, схватив наживку почти на лету. У Вовки даже руки задрожали от радости. Он поймал четыре рыбины и решил, что для сытного ужина ему вполне хватит.
Чтобы ходить по тайге, нужны силы, а для этого надо потратить время на еду. Он быстро собрал хворост для костра, выпотрошил рыбу над ручьём, нанизал каждую на острую палочку и установил их, воткнув наискось над костром. Миша научил его таким способом жарить хариусов и говорил, что так делают эвенки. Самое главное, что в рюкзаке был коробок с солью, поэтому еда удалась на славу. Он поел, умылся в ручье, притоптал костровище, и тут ему пришла в голову мысль….
Из крупных камушков на месте костра он выложил букву «В». Если его начнут искать, а это непременно должно случиться, то поймут, что здесь был именно он.
Настроение немного улучшилось, и он снова стал подниматься вверх по ручью. На противоположной стороне густо рос стланик – низкорослый кедр якутской тайги. На нём уже начали завязываться маленькие зелёные шишечки – будущий корм для кедровок, бурундуков, белок, соболей и даже медведей.
Стланик – удивительное дерево. Осенью стволы начинают медленно клониться к земле и к первому снегу почти ложатся, чтобы спать до весны под тёплым белоснежным одеялом. А весной, когда пригреет солнце, стланик высвобождает мохнатые зелёные ветви и вся тайга будто играет «в снежки»: со всех сторон летят комья от пружинистых лохматых лап. Стланик тихонько встаёт, тянется к солнцу, с каждым днём выпрямляясь, чтобы снова стать ровной зелёной стеной. Мама говорила, что стланик – настоящая лесная аптека. Когда однажды у отца сильно болела спина, то мама наломала душистых веток прямо за домом, запарила их кипятком и заставила его сидеть в горячей ванне в этом отваре. Зато спина сразу прошла. А Вовке всегда готовила из них полоскание для горла и говорила, что все лекарства можно найти в тайге. Она натирала его медвежьим жиром от кашля, поила морсом из брусники, когда поднималась температура. Осенью Вовка всегда ходил в лес с отцом за кедровыми шишками. Они приносили целые рюкзаки, вываливали шишки в большой ящик, и всё зиму потом грызли маленькие коричневые орешки.
Вовка внимательно оглядывал оба берега: вдруг заметит дорожку, которую протоптали люди, спускаясь к ручью? Хотя надежды на это было совсем мало…. Он шёл и соображал, как будет устраиваться в лесу на ночёвку, когда заметил на другом берегу ободранные стволы елей, точно такие, как были перед стойбищем эвенков. Значит, где-то рядом должно быть жильё! Корьё могли заготавливать не только эвенки, но и охотники, чтобы покрыть избушку. Начало смеркаться, страх снова заполнил всё тело, Вовка с трудом передвигал ноги, усталость брала своё. Хотелось лечь, закрыть глаза и просто уснуть. Ручей снова сделал поворот, и Вовка не поверил глазам: на открытом месте стояла низенькая избушка. Он закричал что-то радостное, и побежал к ней изо всех сил, махая руками и подпрыгивая. Отдышался и осмотрелся по сторонам: рядом с охотничьим домиком - лабаз на высоких столбах, слева устроено костровище с жердью, на ней – верёвки с деревянными крючками-рогульками, на одном из них висело потемневшее от огня ведро. Дверь избушки припёрта снаружи шестом.
Если бы охотник ушёл отсюда надолго, наверное, закрыл бы своё жильё понадёжнее. Вовка поворошил золу в костре: она была еле тёплой. Он не хотел признаться себе, что его очень страшила ночь в открытом лесу. А теперь он уже ничего не боялся, есть надёжная крыша над головой. Он отставил шест в сторону, потянул дверь на себя. Внутри было темно, лишь смутно светлело маленькое оконце, затянутое плёнкой. Когда глаза привыкли к сумраку, он разглядел стол, на нём – свечку в жестяной банке. В коробке ещё оставалось несколько спичек, он чиркнул и поднёс огонь к фитилю.
В подобных избушках Вовке приходилось бывать и раньше, отец его брал несколько раз с собой на охоту. Однажды ему даже пришлось наводить порядок после того, как в гостях побывала росомаха: всюду лежал пух из разодранной подушки, с полки на пол скинуты все банки, рассыпана крупа, соль и сахар. Часто ранней весной безобразничают в избушках и медведи, когда после спячки голод их гонит искать любую еду. Поэтому охотники всегда делают лабаз, где хранят основные запасы и приманку. В землю вкапывают четыре гладких ствола, на них ставят закрытую площадку. Получается такой небольшой сарайчик на высоте. Часто брёвна снизу обивают жестью, чтобы уж точно зверь не добрался. А в самой избушке обязательно оставляют на всякий случай небольшой запас продуктов, если вдруг в тайге окажется путник, и ему нужно будет поесть и обогреться.
Справа от входа стояла железная печка, напротив – высокие нары, на них лежал спальный мешок. Возле печки заготовлена щепа, кусок бересты и наколотые дрова. Есть он не хотел, но ужасно захотелось выпить горячего чаю. Растопить печку – минутное дело, уже скоро весело затрещали дрова, Вовка взял закопчённый чайник и пошёл зачерпнуть воду из ручья. Как же ему повезло, что наткнулся на эту избушку! Может быть, ночью вернётся охотник, и отведёт его в стойбище. Он старался не думать о том, что будет твориться в лагере, если узнают о его пропаже. Наверное, никогда больше отец не возьмёт его в поле, ведь он нарушил инструкцию, нарушил главное правило: не уходить одному в тайгу. И перед эвенками ужасно стыдно: в гости напросился, а сам так их подвёл!
С этими невесёлыми мыслями Вовка пил обжигающий кипяток с последним кусочком сахара, который достал из своего рюкзака. Потом снял сапоги, забрался с ногами на нары и прислонился спиной к бревенчатой стене. Какой сегодня был длинный день! Неужели ещё утром он устанавливал дымокуры с Петром и Ваней, а потом ехал на олене в стойбище? Ему казалось, что в пещере он плутал целые сутки, правильно мама говорит: «у страха глаза велики». И только подумал про маму, как стало горячо глазам, слёзы подступили к самому горлу. Ну, уж нет! Ни за что он сейчас не станет плакать! Он не ревел, когда упал в пещере и упустил фонарик, когда оборвалась леска, когда шёл один по темнеющей тайге. А теперь у него есть крыша над головой и еда, и тёплая печка, и постель. И он обязательно дождётся человека, который построил этот замечательный охотничий дом в тайге.
Прямо рядом с избушкой несколько раз громко прокричала сова, в углах тихо шуршали мыши, в печке потрескивали дрова….. Сон сморил его незаметно, Вовка вытянулся на спальнике и крепко заснул.
Продолжение http://www.proza.ru/2015/07/15/313