1. Не ходите, дети, в Африку гулять!
Человек всегда тянется к прекрасному. Ну как не наломать для любимой букетик первой сирени в городском парке? Там, правда, можно на стражей порядка нарваться. Зато на Шикотане такие цветы, кустарники и редкие деревья растут, что ботанический сад отдыхает, а охраны никакой. Так почему не сорвать два десятка цветущих лилий в безымянном распадке? Их здесь, наверное, сотня. А вот чуть выше по склону на опушке леса полыхает багрянцем красавец-куст: пурпурные глянцевые листья сверкают на солнце, на верхушках веток ветерок играет полосатыми горошинами плодов. Готовая икебана, хоть на выставку! Сфоткаем и обязательно наломаем еще один букет, да побольше!
Учит нас жизнь, учит, что внешняя привлекательность – штука обманчивая, а воз и ныне там. Наглядный тому пример – эта самая «икебана», курильская красавица Ипритка, она же Сумах сомнительный, она же Токсикодендрон восточный, она же любимая модель художников и фотографов, она же – самое опасное растение Южных Курил. Этот перечень – только малая часть того, что расскажут об ипритке старожилы Шикотана и Кунашира. Из воспоминаний о ней можно составить объемистую книжку, чаще печальную, иногда смешную, но всегда полезную. Все зависит от точки зрения на пострадавший участок тела и принадлежность его лично вам или кому-либо постороннему. У того с чувством юмора уже возникли проблемы, особенно если он во время прогулки в сопках использовал вместо туалетной бумаги случайно сорванный листок. Это же так естественно...
Без сомнения, ядовитый Сумах нарекли Иприткой не случайно. При попадании на кожу иприта (боевого отравляющего вещества) вначале ничего не происходит. Только через несколько часов появляется покраснение, затем мелкие пузыри, наполненные желтой прозрачной жидкостью. Через 2 - 3 дня они сливаются и лопаются, образуется язва, которая заживет в лучшем случае через месяц. Человек, переболевший иприткой, подтвердит: картина, что называется, один к одному. Иприт действует в виде капель и пара, Сумах – точно так же, иногда достаточно пройти недалеко от его зарослей, чтобы появился ожог. При прямом контакте с ветками и листьями болезнь развивается очень быстро. Конечно, раны от иприта намного страшнее, чем от его коварной сестрицы, но, если срочно не принять меры, они тоже могут надолго испортить нашу жизнь.
Ботаники прозаически говорят о Сумахе, что это лиана или прямостоящий кустарник до двух метров высоты, с тройчатыми листьями, коричневатыми весной и красно-пурпурными осенью. В России растение часто встречается на Шикотане и Кунашире, реже на Итурупе, Урупе и Южном Сахалине. Человек, впервые попавший в эти края, непременно залюбуется их экзотической природой: гигантскими тисами, высоченными кустами цветущей гортензии, громадными лопухами, каждый величиной с хороший зонт. Конечно, наш путешественник обязательно остановится перед броской красотой ярко-зелёных или пурпурных глянцевых листьев необыкновенно симпатичных кустарников и лиан, повсеместно растущих в здешних лесах.
Однажды в Малокурильске мне встретился парень, который спускался по склону сопки и тащил на плече солидную вязанку из елового лапника и осенней ипритки. Предложение срочно избавиться от опасного растения он принял недоверчиво и стал рассказывать, как скучают по листочку живой зелени люди, которым по многу месяцев приходится работать в океане на плавбазах. Мне и раньше приходилось видеть таких моряков. С рейда к пирсу их привозил мотобот. Выйдя на берег, они не бежали в магазин за «газом» и в женские бараки, они направлялись прямо к ближайшему лесу и возвращались на пирс поздно вечером, нагруженные громадными букетами трав, полевых цветов и ветками деревьев. Многим из них пришлось заплатить здоровьем за эту радость. Такой же участи не избежали почти все новички, прибывшие с материка и пожелавшие познакомиться с местной природой. И тут как кому повезет. За четверть века, что наша семья прожила на Курилах, я не встретил в общественном месте ни листовки, ни плаката с фотографией Сумаха и предупреждением о том, что в местных лесах встречаются опасные растения. А ведь не повредило бы! Говорят, в больнице когда-то висела стенгазета с такими материалами. Сами понимаете, для заболевших иприткой эта информация свою ценность уже потеряла.
2. Маленькое путешествие за большим шиповником
В октябре 1970 года командование Малокурильской военно-морской базы устроило для школьных учителей однодневное путешествие. Желающих оказалось десять человек, в том числе и мы с женой. На буксирном катере мы прошли вдоль северо-западного берега острова, обогнули мыс Угловой и по узкому фарватеру вошли в бухту Дельфин. Палубная команда отдала якорь, спустила на воду шлюпку, и слегка укачавшиеся пассажиры (погода была довольно свежей) с облегчением ступили на земную твердь.
Западный песчаный берег бухты встретил нас необычным садом: здесь рос шиповник, увешанный спелыми плодами. От своего европейского собрата он отличался малым ростом (чуть выше наших колен) и ягодами, величина которых сделала бы честь крупной редиске. Только теперь мы поняли свою промашку – у нас не было тары для сбора этого чуда Курильской природы. Наши коллеги - жены пограничников дружно принялись за сбор урожая, а мы вернулись на берег, пытаясь найти какую-нибудь подходящую тару.
На пляже, кроме непременных пластмассовых коробочек, бутылочек от лекарств и прочего плавучего мусора, нас ждали две неожиданные находки. В подмытом береговом обрыве мы увидели что-то вроде старой мусорной кучи. Она состояла из морских ракушек, костей животных, обломков плохо обожженных глиняных горшков и кусочков очень твердого вулканического стекла (обсидиана). Когда-то на этом месте жили айны – древний народ, создавший свою культуру на Сахалине, Камчатке, Курилах и Японских островах. Она просуществовала около десяти тысяч лет. Айнов кормила охота и рыбная ловля. Со второй половины XVIII века их успешно начали «приобщать к цивилизации» японские и русские промышленники. Табак, спиртное и эпидемические болезни очень быстро сократили их численность. Японцы переселили остатки народа сначала на Шикотан, а затем в специальные резервации на Хоккайдо. В конце ХХ века умер последний чистокровный айн. Мы разглядывали ракушки и фрагменты керамики – немые свидетели существования уникального народа, так и не сумевшего приспособиться к реалиям промышленной революции и колониальной экспансии более продвинутых соседей.
Вторую находку мы обнаружили издали. В сотне метров от нас на берегу лежала большая торпеда. Дамы немедленно утратили интерес к прогулке. Более отважная часть публики пошла на разведку и увидела нечто, действительно похожее на грозное оружие. На одном конце трехметровой трубы имелась полусфера-обтекатель, на другом – винт и рули. В передней части аппарата помещались одна за другой две одноместные кабинки с плексигласовыми щитками перед ними. Это был буксировщик «мокрого» типа для подводных разведчиков и диверсантов. Мы рассказали о находке капитану катера, но интереса к ней он не проявил, очевидно, новость уже устарела. Пока мы «рисковали жизнью», разглядывая диковинную машину, женщины обнаружили несколько почти целых полипропиленовых мешков и направили нашу энергию на мирные цели – мы отправились рвать шиповник. Собирать его было одно удовольствие: кусты были увешаны многочисленными оранжево-красными плодами.
Моя жена хотела высушить ягоду на зиму (она богата витаминами А, С и Е), но опытные хозяйки подсказали, что из неё можно сварить варенье. К сожалению, они не сообщили, сколько времени и терпения потребуется, чтобы воплотить эту сладкую мечту в жизнь. Ягоды, оказывается, нужно было предварительно очистить от семян. При всей кажущейся простоте этой операции, она потребовала от нас массу времени. Спелый шиповник предпочитал не разрезаться на половинки, а размазываться в клейкую массу, начиненную семенами. Зеленоватые плоды прекрасно резались ножом, но ни за что не желали расставаться с драгоценной начинкой. В конце концов Майя сказала, что ей нужно готовиться к урокам, и покинула меня на поле битвы. Глубокой ночью я закончил Сизифов труд, сделал попытку отмыться от боевой оранжевой раскраски и с легким сердцем завалился спать, а жене предстояло ещё сделать из этой подозрительной массы нечто съедобное.
К сожалению, варенье получилось вкусное и красивое. Сами понимаете, такой прекрасный продукт хорошо распробовать мне не дали, зато предложили всю оставшуюся ягоду продеть на суровую нитку и повесить для сушки. Я завершал эту работу, когда запястье левой руки начало сильно чесаться, его покрыла мелкая сыпь. Прежде всего, подозрение пало на шиповник. Мало того, что некоторые плоды были покрыты щетинками и маленькими шипами, внутри плодов тоже имелось множество грубых волосков, неприятных на ощупь. Вникать в проблему было некогда, пришлось замотать больное место бинтом, надеть часы на правую руку и отправляться на работу.
3. Незваная гостья
Через день под ремешком на правой руке появилась точно такая же противная сыпь, как на левой. Соседи по бараку единодушно поставили диагноз – «ипритка». Коллеги на кислородной станции утешили: «Главное, не чесать, иначе разойдется по всему телу». Хорошо давать советы, им-то не чешется! Я терпел день, процесс нарастал, пузырьки стали лопаться. Надо было что-то предпринимать. Идти в больницу мне отсоветовали: лекарств от ипритки нет, «горячие» уколы (хлористый кальций) практически ничего не дают. Все в поселке знали, что ипритка – аллергическое заболевание, но также было известно, что лечить его толком никто не умеет.
С одной из форм аллергии – сенным насморком – я был, к сожалению, хорошо знаком. Он мучил меня в детстве с весны, когда зацветала акация, и до начала осени. Однажды мне попалась брошюра доктора Залманова «Тайная мудрость человеческого организма». Суть «мудрости» простая – наше тело напичкано антителами. Каждый раз, когда мы болеем инфекционной болезнью, организм вырабатывает особые клетки (антитела), которые способны уничтожать вредные бактерии. С началом Первой мировой войны людям стали массово прививать искусственно ослабленные бактерии оспы, холеры и многих других опасных болезней. В результате мы не заболеваем, например, чумой, вызывавшей жуткие эпидемии в средневековой Европе, зато страдаем различными формами аллергии.
В лучших традициях отечественной медицины, я решил поставить на себе серию опытов. Купил в аптеке преднизолоновую и гидрокортизоновую мази, обработал ими поражённые места и стал наблюдать. Эффект был, но слабый и непродолжительный. Тогда я решил на одной руке испробовать упрощенный метод Залманова. Для изгнания аллергенов из организма он предложил использовать горячие ванны, причем для сохранения тепла поверхность покрывать слоем скипидара. Ванны у нас в бараке почему-то не было, также отсутствовал и скипидар. Я взял ведро с водой, поставил на электрическую плитку и сунул туда руку. Через четверть часа со лба начал капать пот, а еще через пять минут терпеть жар стало невмоготу, я вынул руку и отметил, что отек и зуд пошли на убыль. Сколько раз в тот день я парил свои руки, уже не помню. В эту ночь я нормально спал, а через четыре дня нужда в ваннах вообще отпала.
Как я потом узнал, от ипритки неплохо помогает горячий душ с морской водой. Возможно, и ванны тоже окажутся полезными, но дело, скорее всего, не в воде, а в поте, который обильно выделяется и очищает организм. Первый привет от госпожи Ипритки я пережил относительно благополучно, чего не скажешь о нашей знакомой, учительнице географии. Они с мужем прибыли на Шикотан одновременно с нами и тоже ездили в бухту Дельфин. Через несколько дней на улице меня встретила женщина, похожая на якутку или бурятку – лица много-много, раскосых глаз мало-мало. Дрожащим голосом «якутка» спросила: «Игорь! Ты меня не узнаешь?» Я готов был присягнуть на груде Библий, что вижу её первый раз в жизни, но ошибся – это была наша спутница, с которой мы вместе собирали шиповник. Кроме поездки в Дельфинку, она пошла в сопки знакомиться с прекрасной местной флорой и … пострадала. Её лечили в больнице больше месяца и при выписке сказали: «Вам здесь не климат», иначе говоря, при первой возможности нужно уезжать на материк. До конца учебного года она за пределы поселка никуда не выходила и сразу уехала домой.
Волков бояться – в лес не ходить. Летом следующего года вместе с женой мы отправились в сопки за ягодами и грибами, которых здесь оказалось великое множество. Наказание наступило незамедлительно – через день на руках появилась зудящая сыпь. Как выяснилось, я пренебрег первой и самой главной заповедью шикотанского туриста – нельзя умываться с мылом до и после похода. Чистой водой – пожалуйста, но смывать с поверхности кожи жировой слой нельзя. К этому времени у нас появилось много друзей из старожилов, которые охотно делились своим опытом. Они советовали, кроме всего прочего, ополаскивать водой лицо, шею и руки в каждом встретившемся ручье. Они же утверждали, что заболеть можно не только в зарослях сумаха, но от многих неприметных трав, из-за чего нежиться на них не стоило. Это подтверждалось тем, что несколько человек подхватили ипритку зимой после того, как из стога принесли корове охапку сена.
За все двадцать пять лет, что мы жили на Шикотане, моя жена Майя заболела иприткой один раз. Мы собирали лесные опята, она увлеклась и не заметила, что забралась в куст сумаха. Его ветка оцарапала ей лоб, который очень скоро стал воспаляться. Лечилась она моим способом, и скоро все прошло. Сам я еще несколько раз обжигался, но легко – ведро с водой и электроплитка действовали безотказно.
4. Цветочки и ягодки
Прожив два года на Шикотане, мы стали меньше обращать внимание на ипритку: не лезь в её заросли, обходи стороной лианы с тройчатыми листьями, не валяйся в траве, умывайся в ручьях и гуляй себе на здоровье. Однако следовать этим правилам получалось не всегда. Летом 1972 года Малокурильская школа проводила туристический слет. На большой поляне за водопадом все классы, за исключением младших, демонстрировали свою подготовку к дальним походам. На скорость устанавливались палатки, разбивался лагерь, разжигались костры и варилась еда, оказывалась первая медицинская помощь. Естественно, исполнялись походные песни, проводились соревнования по ориентированию на местности, умению пользоваться картой и т.д. вплоть до уборки лагеря и захоронения мусора. Моя жена вдохновляла свой девятый класс, а я помогал ей в качестве добровольного помощника классного руководителя. Закончились соревнования в пятом часу. Майя ушла в поселок, а я с группой ребят из её класса отправился в давно запланированный поход на маяк.
Добрались мы туда затемно. Встретили нас замечательно, разместили на ночлег, устроили экскурсию на башню с прожектором, после чего молодежь поела и легла спать. Утром неожиданно выяснилось, что одна девушка и трое парней заболели иприткой. У них сильно отекли лица, ухудшилось самочувствие, причем недомогание усиливалось очень быстро. От мыса Краб до поселка идти не меньше двух часов. Смогут ли мои подопечные выдержать такую дорогу? В те годы доехать сюда можно было только на тракторе или морем. Я пошёл за советом. На маяке была радиостанция, можно было запросить помощь. Начальник экипажа предложил попробовать народное средство, о котором их коллегам когда-то рассказали японцы. В миске развели крепкий раствор пищевой соды и ваткой нанесли его на пораженные места. Когда жидкость начала подсыхать, принесли парное молоко (одна семья держала корову) и смочили им лица. Вид у парней был впечатляющий, девушка немедленно и наотрез от лечения отказалась. Не прошло и часа, как ребята начали выздоравливать, спали отеки, открылись глаза, зуд стал терпимым. Мы быстро собрались в дорогу. Перед уходом радушные хозяева накормили нас очень вкусным хлебом собственной выпечки и налили по стакану молока. Это оказалось очень кстати, так как молодежь вечером «уничтожила» почти все продукты и за ночь сильно проголодалась. Домой мы вернулись благополучно. На другой день парни пришли на занятия совершенно здоровыми, а девушка отправилась в поликлинику, где её лечили несколько недель.
Способ лечения содой и молоком оказался практически незаменимым, когда иприткой заболела наша пожилая соседка. Кто-то пришел и рассказал, что Тамара Васильевна, увидев в окно, как мы всей семьей на противоположном склоне долины собираем жимолость и землянику, тоже отправилась туда и заболела, причем в тяжелой форме. Я постучался к ней, она приоткрыла дверь и сказала, что никого не хочет видеть. Пришлось извиниться и сообщить, что именно поэтому пришел. Когда дверь открылась, я увидел полную женщину в легком нейлоновом халатике с голыми руками, покрытыми жуткими пузырями, каждый величиной с палец. Предлагать ей париться я не стал, крепким здоровьем Тамара Васильевна не отличалась, а рассказал о народном японском способе. Она вяло поблагодарила, наверное, совсем упала духом. Через несколько дней она вышла на работу.
Из опыта нашей семьи и многочисленных земляков можно сделать практический вывод об особенностях жизни людей рядом с Иприткой. Как все признанные красавицы, она имеет очень коварный характер, однако, соблюдая простые правила безопасности, можно смело ею любоваться. Если же вам не повезло и началась болезнь, нужно как можно быстрее принять меры, описанные выше. Они многократно проверены и дают быстрый эффект.
5.Глазами коллег
Подбирая в интернете материалы об ипритке, я нашел много неожиданного. Оказалось, что сумаховый дерматит может быть не только заразным (передаваться от человека человеку), иногда он вызывает тяжелейшие осложнения. Наверное, самый трагический случай заболевания описан в рассказе Ольги Масленниковой «Может ли растение ломать судьбы людские?». Он опубликован на сайте http://www.proza.ru/2012/02/26/950. Вот его текст с небольшими сокращениями:
«Родилась я на Сахалине, а выросла, меняя «дислокацию» вместе с родителями, Сахалин — Курильские острова — Сахалин. Бывала не раз на островах и в более позднем возрасте. Сахалинцы могут уехать навсегда, но души их остаются на островах — гласит легенда. Видимо поэтому я периодически просматриваю новости из последних экспедиций. И вот наткнулась сегодня:
ИПРИТКА ( ипритка восточная) — лиана, название по ассоциации с отравляющим газом ипритом. Пыльца ипритки вызывает сильные ожоги, непрекращающийся зуд, язвы, не заживающие в течении года, оставляющие шрамы. Ипритка похожа на куст малины. Можно не задевать ипритку, но обжечься пыльцой с соседних растений… Бывают редкие случаи и с летальным исходом. Цветет ипритка июль — август…
И вот сразу всё вспомнилось, как будто было вчера:
Остров Итуруп. 1994 год. До страшного землетрясения ещё два месяца. Ничто не предвещало беды. Обычный прохладный и ветреный летний денёк. В номере местной гостинички сушу волосы феном, глядя в окно на вулкан Иван Грозный. Запыхавшись вбегает старшая и сообщает, что они с младшей сестрой играли в бамбуковых зарослях, и её кто-то укусил за щёку и там теперь надулся очень большой волдырь с водой внутри. Почему-то сразу мелькнула мысль — иприт! Бегу по лестнице вниз навстречу плачущей дочери, но увы, поздно, — она уже расчесала волдырь и на местах растёкшейся жидкости надуваются и лопаются новые ожоговые поражения. Руки тоже уже осыпаны мелкими волдыриками. Пока я омываю нетронутые ожогом места и связываю ребёнка простынёй так, чтобы не освободила руки, старшая бежит за доктором. Через два часа сан.рейсом летим в обнимку с капельницей на материк. За время полёта мои ладони и кожа между пальцев уже покрыты безумно зудящими волдырями, болят суставы, голова как чугунок с горячей картошкой. Дочь в коме. Ожоговый центр, я с перебинтованными руками тупо стою в приёмном отделении перед вывешенными списками больных и бесконечно перечитываю единственную фамилию на листе информации о крайне тяжёлых. Я уже не осмысливаю, что это моя фамилия. День-два-три-...-шесть. На седьмой меня проводят в палату. Из реанимации привозят забинтованную мумию, опутанную трубками. Глаз пока ещё нет, а губы, покрытые коркой, пытаются что-то сказать, наклоняюсь ближе: «БОРЩА!» Доктор долго говорит что-то об остаточном зрении, о рецидивах каждый год в пору цветения, о неизученных ещё последствиях и о генной мутации у мышей в 6-ом поколении, а я уже думаю, как через трубку можно накормить борщом. Почти три месяца в клинике. Куст ипритки, такой редкой на островах. В клинике мы узнали об ужасном землетрясении. Возвращаться было некуда».
* * *
Читатель, никогда не живший на Курилах, вряд ли в полной мере может представить, каким невероятным чудом было спасение девочки. Ведь возможность быстро попасть оттуда на Сахалин случается крайне редко. Авиарейсы отправляются на острова не по расписанию, а по погоде, которая меняется непредсказуемо. Вот типичный пример. Однажды на аэродроме Менделеево на Кунашире мы уже слышали из-за туч гудение двигателей самолета, но диспетчер развернул его на обратный курс. Продержись погода каких-то четверть часа, и мы бы благополучно улетели. Женщин и детей поселили в крохотной гостинице, а прочих отправили в заброшенные дома, где мы несколько суток пережидали тайфун в «антисанитарных» условиях и при полном отсутствии «огненной воды», постелей, мебели и прочих излишеств.
Из переписки с Ольгой Масленниковой я с удовольствием узнал, что дальнейшая судьба её ребенка сложилась хоть и не просто, но счастливо: в конце концов болезнь удалось полностью победить, девочка благополучно выздоровела, выросла и вышла замуж. Теперь в семье подрастает прекрасный внук, и это, без сомнения, самый замечательный конец истории, которая так трагически началась когда-то на Итурупе.
* * *
Случай с Геннадием Ботряковым характерен для многих людей, впервые приехавших на Курилы. Конечно, работа ученого, собирающего материалы для диссертации, часто требует риска и веры в свою удачу, ведь нужные образцы минералов и горных пород приходится искать в самых неподходящих местах, о чем автор живо и увлекательно повествует в своем рассказе «Курильские страдания» (http://www.proza.ru/2009/10/04/1068). Увлеченный своим делом, он был готов ко всяческим неудобствам, скудному питанию в многокилометровым одиночным маршрутах, встречам с тайфунами и медведями, а про ипритку ему никто толком не рассказал, и вот что из этого получилось.
«…Наши маршруты на Кунашире обычно проходили по берегу моря, потому что в заросли бамбука, покрывающего склоны гор, лезть было бесполезно. Незадолго перед возвращением в ЮК (Южно-Курильск, прим. И.Ф.), откуда мы потом на вертолёте вылетали к подножию Тяти, в одном из маршрутов, одетый в одни только плавки, я поднялся за образцами к возвышающейся в зарослях скале, а к вечеру бедро у меня покрылось волдырями, происхождение которых всем нам было непонятно.
В медпункте врач спросила меня сразу, - не заходил ли я обнажённым в лес, не валялся ли там с кем-нибудь в таком виде на травушке-муравушке, и, услышав утвердительный ответ, успокоила, что это не малярия, а всего лишь ожог лианой под названием ипритка (почему не фосгенка, или заринка?), - выписала рецепт на "панацею" из аптеки, а также порекомендовала принимать морские ванны или искупаться в серных источниках на Горячем Пляже.
Решил лечиться комплексно, мазал ожоги "кефиром" и пару раз в день погружался по пояс в океан, благо он плескался в нескольких десятках метров от наших палаток, поставленных во дворе "дома на отливе". Воздух и вода были довольно прохладными, поэтому я заходил в океан прямо в телогрейке, придерживая её за полы, чтобы не замочить. Дно понижалось медленно, поэтому идти приходилось довольно далеко.
Мои товарищи по-доброму потешались над такой экзотической картиной. Я не обращал на это внимания - чего не сделаешь, чтобы не болеть, а в конкретном случае, - не ходить по посёлку и не чесать беспрерывно свою "пятую точку", - помимо других неудобств, это неприлично, наконец. А перед самым отлётом, в погранотряде я искупался и в сернистых, "офицерских" ванночках, выложенных гладким кафелем. Эти-то процедуры, похоже, лучше всех помогли, потому что сразу после них ожоги стали быстро заживать, но белую "панацею" я так и носил с собой на случай рецидива или нового соприкосновения с коварной лианой".
* * *
Студент Ленинградского Горного института Олег Грачев проходил летнюю практику 1985 года на острове Кунашир в Прасоловской партии. Его рассказы о себе, коллегах и колоритных обитателях Южно-Курильска полны доброго юмора и замечательного оптимизма. Этим же отличается всё его творчество, с которым можно познакомиться на литературном портале Проза.Ру (http://www.proza.ru/avtor/grolal).
Публикуемый ниже отрывок из рассказа Олега Александровича «Книга жизни», ч.2, «О работе» (http://www.proza.ru/2009/12/16/860), несомненно, самый веселый и жизнерадостный из всего, написанного про болезни с момента изобретения алфавита.
«…В тех краях на широте субтропиков, бурно цветет всякая растительность, в том числе, организм с местным названием ипритка. Она действительно обладает оружием кожно-нарывного действия, что я испытал на себе через неделю после прибытия. Опухли лицо и руки, глаза каждое утро нужно было открывать пальцами. Народ радостно констатировал: «Во студента откормили, приехал такой худой, а теперь морда в фотоаппарат не лезет!». Советы по борьбе с заразой сыпались со всех сторон: «Ты только не расчесывай ничего, терпи, Пашу видел? Вот он не терпел. Жаль, что вылечился до вашего появления». И тут шел потрясающий рассказ о том, что Паша, заболев иприткой, чесался с удовольствием, в том числе в срамных местах, и разнесло у него не только лицо. По рассказам очевидцев радостный Паша гордо носил свое увеличившееся хозяйство на простыне, орган размножения был размером с дыню, а семенной фонд напоминал два спелых арбуза. Посыпались предложения выступать в цирке, не стесняться рекламировать свои достоинства лицам противоположного пола и т.д. Походив неделю без штанов с завязанной на шее простыней, Паша отправился удивлять персонал поселковой больницы в Южно-Курильск. Как уже сообщалось, возвращался на базу после лечения он с нами».
* * *
Курильские острова – один из самых красивых и привлекательных уголков России. Несмотря на суровый климат и местные неудобства вроде постоянных землетрясений, сложностей с транспортом, отсутствием гостиниц и т.п., сюда постоянно едут сезонные рабочие, туристы, командированные специалисты, журналисты и художники, к их берегам подходят рыбаки, едут служить офицеры, солдаты и матросы. Для них, новичков Южных Курил, и написан этот рассказ. Чтобы сделать его более информативным, я обратился коллегам-писателям, и с их согласия дополнил его отрывками из их произведений. Надеюсь, это принесет пользу читателям и хоть немного сохранит местную флору от бессмысленного и небезопасного для людей уничтожения. Остается еще предупредить вас, что, однажды попав в эти удивительные края, вы уже никогда не сможете их разлюбить.