Гл 14.
Резко похолодало. Последние проблески позднего бабьего лета, сунувшегося в неприютный ноябрь, снесло стылым ветром, смыло дождями.
В тот день Влад задержался на работе. Не хотелось выходить в холод и тащиться домой. Сегодня шабашек у него не было. Глядя на ледяной дождь, музыкально барабанивший в окно, он подумал, что лучше, наверное, оставить машину на стоянке, при такой погоде пробок не избежать, и дорога на колесах займет больше времени, чем пешком через дворы.
На улицу он вышел уже по темноте. В желтом пятне фонаря заметил маленькую фигурку, но не придал значения. Остановился только на ее негромкий оклик:
- Влад!
Он сразу узнал голос и подошел, но по его лицу Вирсавия поняла, что Влад совсем не рад ее видеть. Что угодно выражали его глаза, только не удовольствие от встречи. Они были чужими и больными.
- Зачем ты пришла? – спросил он хрипло.
- Я? – она растерялась и смутилась под тяжелым взглядом, потом честно ответила, - Не знаю.
Она действительно не представляла, как пройдет их встреча. Почему-то нафантазировала, что Влад ей обрадуется, начнет расспрашивать, что да как.
А он молча смотрел на ее замерзшую фигурку (видимо, давно ждет) в длинном приталенном коричневом пальто с широкой каракулевой отделкой, волосы и часть лица скрывал глубокий капюшон.
- Ты выглядишь, как барышня из позапрошлого века, - сказал он наконец.
- Это хорошо или плохо?
- Пойдем в машину. Здесь очень холодно.
- Пойдем.
Охранник на стоянке даже не выглянул из будки, когда они садились в стоявшую с краю «Мазду».
- Я тебя отвезу домой, - сказал Влад, - Только боюсь – быстро не получится. В такую погоду сама знаешь, какие пробки.
Ей стало неудобно – притащилась, навязалась, отнимает время у уставшего на работе человека.
- Не надо, я на трамвае поеду, просто хотела тебя увидеть.
Она потянулась к двери, но он положил руку на ее ладонь, слишком резко спросил:
- Увидела?
- Увидела. Но… не нагляделась.
Она смотрела на него каким-то новым прямым взглядом, впитывая его жесткое лицо, губы без улыбки, усталые глаза. Капюшон упал ей на плечи, открыв золотистые волосы, на концах которых льдинки превращались в капли. Косынку сменила широкая коричневая трикотажная повязка, делавшая ее строже и взрослее. Она изменилась за неполные два месяца: черты стали четче, тоньше, уходила детская припухлость. Она похудела и немного осунулась, от чего глаза казались еще больше и еще глубже.
Глядя на Влада, Вирсавия кусала губы, словно собираясь что-то ему сказать, и не решаясь. Он этих движущихся и краснеющих на глазах губ у него застучало в висках. Влад отвернулся, повернул ключ зажигания. Она опять сделала попытку открыть дверь, и опять наткнулась на его запрещающий жест:
- Сиди, довезу.
До знакомого переулка ехали долго, медленно и практически молча, если не считать нескольких фраз, сказанных Владом в сердцах в адрес других водителей. Вирсавия смотрела в окно, на холодный и грязный город. На смену отчаянию - «Я ему не нужна» - пришло равнодушие, какое-то полуобморочное спокойствие без мыслей и чувств.
Автомобиль остановился, она почти беззвучно, одними губами произнесла «Спасибо» и потянулась к ручке. Дверь не открывалась, что-то там в ней заело. Влад перегнулся через нее и открыл дверь, когда он возвращался на место, его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от ее. Он с силой вдохнул и сказал: «Пока». Потом, когда она уже вылезла из машины, крикнул: «Постой». Она с готовностью остановилась. «Осторожней там, в переулке. Уже совсем темно, и скользко». «Хорошо» - пообещала она.
Вирсавия пошла вперед, не оборачиваясь. Ветер усилился и сыпал наотмашь ледяными пригоршнями ей в лицо, но она даже не пыталась наклониться. Холод и боль отрезвляли, заглушали, заполняли пустоту и пробуждающееся отчаяние. Сзади послышался скрип автомобильных шин, но она заставила себя не оборачиваться. Короткий квартал в пару домов, еще один, вот и поворот в ее переулок. Шум машин, свист ветра не загасили шагов, но она слишком поздно осознала, что сзади кто-то бежит, чтобы успеть испугаться.
Руки схватили ее и развернули на месте. Узнав его, она собралась что-то спросить, но не успела – захлебнулась в горячечном поцелуе. Он был жадным и требовательным, впиваясь в ее полуоткрытые губы, и если бы не его руки, подхватившие ее за талию и под затылок, она бы не устояла под этим напором, упала в размокшую под ледяным дождем грязь. Он подтолкнул ее назад, прижал к какому-то забору, вдавил всем телом, нашел губами, продираясь сквозь бронированный льдинками шарф шею – тонкую и теплую. Она не сопротивлялась, не отталкивала.
Наконец он остановился, объятья слегка ослабли, перестали душить и ломать, но все равно она все еще была крепко заключена в кольцо его рук. Сквозь несколько слоев своей одежды, сквозь пальто и его кожаную куртку, подбитую мехом, Вирсавия чувствовала, как стучит его сердце. Или это никак не могло успокоиться ее собственное?
Ветер утих, ледяной дождь перешел в снегопад – первый в этом году. Крупные хлопья кружились в морозном воздухе, укрывая слякоть и грязь, даря уставшему городу иллюзию чистоты.
http://www.proza.ru/2015/05/06/2194