Гл. 15
Они виделись почти каждый день. Конец ноября и весь декабрь у Вирсавии были расписаны до мелочей. Она опять ставила в школе какую-то постановку с малышами, репетировала номера в предновогоднем концерте, участвовала в рождественской истории в своем приходе, которая также требовала подготовки. Поэтому родители перестали интересоваться, куда она бежит на этот раз.
Встречались возле школы, откуда Вирсавия выходила после репетиций, либо возле здания ДК, который снимала их церковь для проведения служений и разнообразных мероприятий.
Влад никак не мог привыкнуть к тому, что она называет свою общину церковью. Мешал знакомый с детства образ: церковь – строение с куполами-маковками и колокольным звоном.
Часто Вирсавию пытались провожать подруги, но каждый раз под надуманным предлогом она ускользала в темную боковую улочку где, знала, уже припаркована его машина. Они уезжали в какое-нибудь пустынное и тихое место, перебирались на заднее сиденье и целовались до одури, пока не начинали болеть губы. Потом разговаривали и опять целовались. Вирсавия не соглашалась идти ни в кафе, ни в кино, да и ему это было не нужно. Если выдавался погожий теплый вечер, они, как и раньше, гуляли по парку, но в какой-то момент оба начинали думать о том, чтобы поскорее вернуться в машину.
Влад не пытался анализировать их отношения или заглядывать в будущее. Настоящее ему нравилось. Настоящее делало его юным и живым. Казалось, он ощущал каждую клетку своей кожи, каждую каплю крови, каждый нерв. Вины перед женой и дочкой не чувствовал – его семейная жизнь существовала словно в параллельном измерении, и после свиданий с Вирсавией он просто переходил на другую орбиту, чтобы кружить остаток вечера и ночи вокруг семейного очага.
А Вирсавия была счастлива, как каждая влюбленная девочка в 17 лет. Временами на горизонте появлялись тревожные знаки, но она предпочитала не замечать их. Как-то по дороге к утреннему трамваю, который увозил ее в школу, Вирсавию нагнал паренек. Приглядевшись, она узнала Вовку – одноклассника Руфи, он несколько раз приходил узнать домашние задания.
- Привет! – поздоровался мальчик.
- Здравствуй, - вежливо ответила Вирсавия. – Ты сегодня не на машине?
Обычно Михалыч отвозил сына в школу. Несколько раз они предлагали подвезти соседских девочек, нагоняя их в переулке, но Вирсавия и Руфь, поблагодарив, неизменно отказывались.
- Отец к бабушке в станицу уехал. Она ногу сломала.
- Да? Жаль как…
Вирсавия сказала это не просто из вежливости. Живое воображение тут нарисовало ей дряхлую старушку, ставшую из-за травмы совершенно беспомощной. Сердце сжалось.
Заметив ее интерес, Вовка воодушевился.
- Перелом в двух местах – поскользнулась на крыльце. Так что надолго, наверное. Буду с тобой вместе на трамвае теперь в школу ездить. Ты во сколько обычно выходишь?
- Когда как, - с неохотой ответила Вирсавия.
- Не хочешь что ли, - нахмурился Вовка. – Ну да, нам же с вами не по пути.
- Ты не так меня понял…
- Все правильно я понял. Мне твой папаша уже один раз указал мое место. Все чистенькими притворяетесь. До трамвая тебе со мной дойти западло, а с мужиками под заборами зажиматься – нормально?
Вирсавия резко остановилась. Суженные Вовкины глаза были через край – ядом и злостью. По губам змеилась улыбка. Насладившись ее замешательством, Вовка поправил сумку на плече и быстро пошел вперед, что-то насвистывая.
В другой раз ее тайну раскрыла подруга по церкви - Рина. Это была уже взрослая девушка, 22-х лет. Родилась она в обычной семье, а когда Рине шел 17-й год, погиб ее отец. Мать сразу сникла, плакала целыми днями, перестала интересоваться происходящим вокруг. К ней стала захаживать соседка – тетя Галя, вела беседы о Боге, читала Библию. В доме появились книжки с интригующими названиями, стали захаживать другие женщины: чистенькие, тихие, в светлых косынках и длинных платьях. Рина ничего не имела против – в их обществе мать немного оживала, переставала плакать, отвлекалась от грустных мыслей. Соседи предупреждали: «Смотри, затянут мать эти сектанты, дом продать заставят, и ее и тебя по миру пустят». Но ничего такого не случилось. «Сестры» - как называла женщин мама, наоборот помогали, чем могли. Иногда приносили в маленькую семью продукты, кое-какие вещи. До смерти отца мама не работала, и, не имея стажа, смогла устроиться только уборщицей на мизерную зарплату, так что помощь была весьма кстати.
Когда мама стала предлагать и ей пойти на собрание, Рина категорически отказалась: «Ты делай, что считаешь нужным. Я тебе указывать не буду. Но меня туда не тащи». Мать не настаивала. Потом наступил какой-то праздник, и Рина все-таки сдалась, пошла. Вопреки ее ожиданиям увидеть вокруг одних старушек, в церкви оказалось много молодежи, семей с детьми. К ней подходили, знакомились, поздравляли с праздником, о чем-то спрашивали. Все были улыбчивы и благожелательны. И Рина пришла сюда еще и еще раз, а потом постепенно влилась в эту жизнь, приняла ее, обрела здесь подруг.
Теперь вместе с Вирсавией и еще несколькими ребятами она занималась Рождественским представлением - играла роль ангела-благовестника. Вирсавия была аккомпаниатором к большинству исполняемых вживую песен. Рина заметила, что подруга все время торопится, просит «прогнать» быстро все музыкальные номера и убегает задолго до окончания репетиции. Хотя раньше, при подготовке к другим концертам, дочь пастора приходила на сборы одной из первых, а удалялась всегда в компании девочек.
Увидев, что Вирсавия опять собирается сбежать, Рина пошла за ней. Верхняя одежда висела в небольшой комнатке, видимо служившей раньше гримерной.
- Уже уходишь? – спросила Рина, наблюдая за тем, как подруга зачем-то расчесывает волосы, тщательно расправляет воротничок теплой кофточки под пальто.
- Да, надо маме помочь, - привычно соврала Вирсавия.
- Я, пожалуй, с тобой пойду.
- Мне еще по всяким магазинам надо пробежаться, боюсь тебя задержать.
- Ничего, я не очень тороплюсь.
Вирсавия глянула на нее, улыбнулась:
- Рин, ну что ты как маленькая. Я подарки рождественские выбирать буду. В том числе и тебе. А так сюрприза не получится.
- Ты уже на прошлой неделе выбирала. Мне Катя говорила, она тоже собиралась с тобой пойти.
- Ну выбирала. Не всем купила. Тебе точно не успела.
Разговор начинал нервировать Вирсавию. Она то и дело поглядывала на часы с выгоревшим циферблатом, разлепившиеся неровным овалом на стене гримерки. Скоро подъедет Влад.
- Вирсавия, - Рина мялась, не зная, как начать разговор, потом все-таки решилась и выговорила, - Я видела тебя с ним.
- Ну и? – напряглась Вирсавия, но отпираться не стала.
- Он ведь не из наших, так?
- Он из моих. Точнее, он – мой. Что-то еще?
- Не хочешь ничего мне рассказать? Я даю слово, что дальше этой комнаты наш разговор не выйдет.
- Хорошо, но у меня мало времени. Меня ждут.
Врать надоело, и теперь Вирсавия испытывала облегчение от того, что хоть кому-то могла открыться. В Рине она была уверена. За время их знакомства подруга ни разу не подводила – умела хранить чужие секреты.
- Тебе нужен совет? – спросила Рина, когда Вирсавия закончила рассказ. Он получился на удивление коротким: познакомились, расставались по его инициативе, Вирсавия скучала (разве это подходящее слово для того страшного чувства, которое почти два месяца кровавило ей сердце?), пошла к нему сама, теперь у них все хорошо. Как хорошо? Очень хорошо.
- Нет, не сейчас. Мне надо идти.
- Ладно, приходи на следующую репетицию пораньше.
- Приду, - Вирсавия многообещающе улыбнулась.
http://www.proza.ru/2015/05/06/2195