Предыдущая глава
http://www.proza.ru/2015/04/18/1341
Немцы организовали пересылку беженцев из лагеря в Ноймюнстере в другие места оккупированной зоны, в том числе и в известный Илмару городок Фленсбург. Беглецам удалось пролезть через щель под амбаром и добраться до места сбора. На вокзальной площади стоял работник железной дороги с бумагой в руках. Илмар Талве и его приятель Микс подошли к нему и сказали, что их отправляют в Фленсбург. Не возразив ничего, чиновник добавил фамилии в список и отдал распоряжение погрузиться в товарный поезд. Вечером прибыли в Фленсбург, откуда рабочих отвезли в близлежащий лагерь. Там накормили ужином, разместили по теплым баракам. Каждому работнику выдали по два одеяла, поэтому спать было тепло. Утром беженцев доставили на биржу труда, Arbeitsamt. Фотограф выдавал нагрудные номера, сажал на стул и делал снимки. Илмар Талве, Микс и еще один приятель из Эстонии, Яак Вииклайд, держались своей группкой. Троицу направили на красильный завод в трех километрах от города. Но наутро работников перебросили на границу с Данией рыть противотанковые укрепления. Сопровождающий на городском автобусе довез компанию на место, где нужно было зарегистрироваться в следующем трудовом лагере. Опять выдача одеял, барак и новые соседи. Ими оказались выходцы из Прибалтики, два литовца и один латыш. Утром всех направили на поезде в сторону границы, ехали около сорока километров, а потом еще шли шестнадцать до той деревни, вокруг которой велись оборонительные работы. Спали на чердаке деревенского дома, на соломе. Рабочих разбили на группы по пять человек, в день нужно было прокопать пять метров противотанковой линии каждой пятерке. После того, как норма выполнялась, рабочие могли проводить время по своему усмотрению. В группу Илмара помимо трех эстонцев и одного латыша входил один немец из России, так называемый Volksdeutscher, не говоривший ни слова по-немецки. Работа осложнялась особенностью почвы, состоявшей из одного песка. Ландшафт представлял собой равнину, продуваемую со всех сторон. В начале ноября погода была холодной и особенно ветреной. Работа казалась совершенно бесполезной, так как в округе не велось боевых действий, и возможность танковой атаки исключалась. Начальник лагеря поместил пятерку в домик из двух комнатушек, где находились небольшая плитка для приготовления пищи, стол, пара стульев и широкая двуспальная кровать. Одеты работники были явно не по сезону. У Илмара под осенним пальто была тонкая рубашка, и лишь телогрейка, которую одолжил Яак Вииклайд, спасла от воспаления легких. Еще в лагере в Фленсбурге беженцы догадались разрезать на полоски одеяло, таким образом можно было закрыть шеи и головы от пронзительного ветра. Рукавиц не было, и руки настолько замерзали, что порой было трудно удержать лопату. Сменного белья также не было, в доме холодной водой мыться было трудно. Одолевали вши. Весь ноябрь пришлось находиться в таких условиях. Погода между тем менялась, земля покрывалась инеем, ночами подмерзала, копать становилось все сложнее. Но в случае дождя работы прекращались, и беженцы отсиживались в домике. В такие дни нужно было только добежать до полевой кухни за горячими супом или кашей. Однажды Яак Вииклайд прибежал в дом, держа под мышкой большой сверток с махоркой, которую обменял на рубашку. Илмар и Микс, вооружившись финскими ножиками, резали листья. В награду получили стебли, которые измельчили и набивали в курительные трубки. Трубки сделали сами. С наступлением морозов работы по рытью рвов закончились. Началась жизнь в другом лагере и работа на заводе Хансена.
Этот период продлился с декабря 1944 по май 1945 и был проведен в немецком трудовом лагере. В нем находились люди разных национальностей. На территории располагались большой барак-столовая, отдельно стояли бараки для начальства, душевые и прачечные. По свидетельству Талве, горячей воды в душевой он не застал, лишь иногда давали слегка теплую. Действовала иерархия: самыми привилегированными группами считались немцы из России, Volksdeutsche, и датчане. Они питались в своей столовой и еду получали из предназначенных для них котлов. Вторая каста состояла из всех других, кроме поляков и русских. Помимо прибалтов в нее входили французы, голландцы, бельгийцы, чехи и украинцы. На одежде поляков и русских были пришиты белые полоски из ткани с буквами P и R, люди этих национальностей жили в самых отдаленных бараках и не имели столовой, сами доставляли бидоны с едой с кухни. В декабре 44 года питание было, по мнению Талве, еще сносным. Второй группе выдавали в неделю 3550 граммов хлеба, такое количество было большим подспорьем, так как маргарина, меда, сыра и колбасы доставалось очень мало. В лагере еженедельно по понедельникам продавались хлебные талоны и отдельно продуктовые талоны стоимостью 7, 70 немецких марок. Немцы получали до конца весны 45 года талоны на табак, 60 сигарет в месяц. Работники других национальностей не получали их с января 45 года. На кухне в столовой по утрам и вечерам шла раздача теплой желтоватой воды, которую называли чаем, ее носили в бараки в чайниках. Раз в день, с 17.30 до 19.30, выдавали горячую пищу. Ближе к весне качество еды ухудшалось день ото дня. Обычно полагалось 3-5 картофелин, миска тушеной красной капусты, которая поливалась соусом коричневого цвета. В январе картошка кончилась, до конца весны выдавали негустой суп с капустой, брюквой или редькой, в котором не было ни грамма мяса или сала. Хлебная норма была урезана до 2800 граммов, а с конца марта до 1700 граммов в неделю. С понедельника до пятницы при огромной экономии хлеба можно было протянуть, в выходные приходилось довольствоваться лишь литром супа. В лагере воровали еду, поэтому регулярно полицейские с овчарками проводили обыск в бараках. Обыскивали раз в неделю личные шкафчики, а также постель и матрасы. Иногда в городе продавали без продуктовых карточек капусту и брюкву, а также ракушки с берегов Дании и рыбное ”заливное”, которое готовили из рыбных голов, костей и внутренностей. Однажды Илмар с приятелем узнал от одного литовца, что в городе продают рыбу. Удалось купить три больших камбалы. Вечером варили рыбный суп, очередь к которому в бараке была такая огромная, что сами повара попробовали еду лишь под утро, во время восхода. Спасителем от голодной смерти для Талве оказался приятель из Эстонии, отец которого попал на принудительные работы в Германию на хлебопекарный завод. Друг откладывал небольшое количество испеченного ржаного хлеба и отдавал его соотечественникам, когда в выходные они приходили в город.
Помимо голода люди страдали от протечек в крышах и плохих условий проживания. Барак состоял из четырех больших комнат, в каждой размещалось по 12-16 человек. Кроме нар в бараке находились стенные шкафы, стулья и пара столов у окон. Посреди комнаты стояла железная печь-камин, оцинкованная труба шла через крышу на улицу. Камин хранил тепло, пока его топили, но из-за урезанной нормы – шести брикетов угля в день – в комнате всегда было прохладно. Чтобы согреться, приходилось топить печь всем, что горело. Две лампочки без абажура освещали комнату, свет выключали в десять вечера. Спали на соломенных матрасах, выдавалось по два одеяла, по подушке, простыне и полотенцу, смена постельного белья проводилась очень редко.
Илмар Талве не вступал в конфликты с местным начальством, не было повода, к счастью. Отношение фашистов к иностранцам было высокомерным. Рабочим ”тыкали”, но к руководству нужно было обращаться только на ”вы”. В конце войны на Германию работало на оккупированной территории 15-20 миллионов иностранцев, большая часть из которых были поляками, чехами, голландцами и французами. Перечисленные народы работали на Третий рейх уже с 1940 года. Работникам платили зарплату, из которой вычиталась плата за проживание в бараке 15 DM в месяц и за еду 7,7 DM в неделю. Рядовым немцам приходилось несладко, еды не хватало и им. Те, кто проживал в собственном доме и имел огород или подсобное хозяйство, справлялись лучше остальных. Во время работы в порту при разгрузке барж с углем Талве наблюдал, как немецкие женщины и дети подбирали с земли угольные брикеты и уносили домой. Там же, в порту, стоял автобус, развозивший рабочих. Двери автобуса не закрывались, и иногда эстонцам удавалось проникнуть внутрь и покопаться в пепельнице, чтобы раздобыть окурки. Автобус ходил во Фленсбург. За заводом Хансена находился лес, а за ним немецкий аэродром, куда не пускались иностранцы. Но эстонцы и тут нашли лазейку. Там, в лесной избушке, жили выходцы из Эстонии, с которыми Талве удалось познакомиться. Парни очищали насосами колодцы на аэродроме. От лагеря до их избушки было всего около километра, и по вечерам Талве с приятелями частенько навещали соотечественников. Из разговоров рабочих на аэродроме стало ясно, что война закончится, возможно, в мае. Это предположение совпадало и с собственными наблюдениями Илмара. Стратегический завод по производству краски уже давно снизил мощности. Краску для маскировки транспортной техники уже практически не изготавливали. Илмар Талве и его товарищи стали разрабатывать план бегства в Данию через границу.
В качестве иллюстрации помещаю фотографию из американского музея, архива офицера SS. Предлагаю сравнить фотографию http://www.proza.ru/2015/04/18/1341
где изображены работники трудового лагеря, украинцы и поляки, с фото, где изображены другие "работники", то есть то самое начальство, о котором пишет автор мемуаров.
Для интересующихся даю ссылку, правда, на финском:
SS-upseeri Karl Hoeckerin 116 kuvan albumista, jossa on kuvia Auschwitz-Birkenausta ja ymp;rist;st; vuodelta 1944. Kuva: U.S. Holocaust Memorial Museum/EPA/Yle