Предисловие.
Я тут как-то прочитал сказку «Колдун», сочинённую девушкой под ником Ильти: http://www.proza.ru/2015/03/11/1909
Сказка была интересная, и прочёл я её с удовольствием. Там врагом главного героя, донского казака, был некий иностранный колдун. Вот только личность его, к сожалению, Ильти, прописала как-то очень скудно, основное внимание уделив противникам этого самого колдуна. Мне же ближе к душе сочинять истории про злых волшебников, людоедов, преступников и прочих нехороших людей. Короче, сам будучи человеком не слишком добрым, решил я изложить эту историю с точки зрения колдуна. Ну, это как модное нынче изображение известных картин с другого ракурса, слышали, наверно?
Получив добро от автора исходного текста, я взялся за дело и тут же столкнулся с некоторыми трудностями. Хотя, казалось бы, чего может быть проще? Передирай у сочинителя всё подряд, меняя только плюс на минус. Если бы так…
Очень многое в новом варианте сказки пришлось выдумывать и выстраивать заново. Однако же я постарался не выходить за рамки сочинённого Ильти сюжета. Разве что чётче проработал мотивацию поступков его героев. Имена же всем, кроме колдуна (он у Ильти вовсе безымянный), оставил «родные». В результате получился нижеприведённый текст. Сразу предупреждаю, он длинный. Но, как ни странно, интересный. Впрочем, это уже решать вам, читатели, если вы не испугаетесь многабукв и доберётесь до конца данного опуса.
Всё, присказка закончена, теперь сказка.
1.
Был в старину один магрибинец – злой колдун. Они там, в Магрибе, испокон веков все были колдунами. Самый известный из них тот, который некогда назвался дядей Аладдина, чтобы заполучить с помощью этого самого Аладдина волшебную лампу. Ну а этот, наш, которого звали Абдул Гасан ибн Обстулзадомбей был так себе, гораздо менее известен за границей, но достаточно прославлен в Османской империи своими гнусными делами, мерзким волшебством и заклинанием демонов.
Тут как раз на Кавказ русские вторглись, заваруха там началась. Имам Шамиль, поэт Лермонтов и всё такое прочее. Короче, на фоне этой напряжённой международной обстановки вызвал турецкий султан колдуна Абдула Гасана и сказал ему:
- Богомерзкие гяуры сильно притесняют наших единоверцев на Кавказе, так что ты это, раз уж такой суровый волшебник, чем здесь штаны просиживать, съезди лучше на Терек, посмотри там, что да как. Поколдуй малость, напакости Ермол-паше. Заодно пошпионишь в нашу пользу.
- Каков будет мой гонорар? – низко поклонившись повелителю, поинтересовался магрибинец.
- Не боись, не обижу. – заверил его султан и велел выдать аванс в размере тысячи золотых динаров. Ну, ещё подкинул щедрые командировочные на текущие расходы, а заодно предупредил, что в случае провала операции сделает колдуну секир-башка и никакое волшебство тому не поможет.
С тем Абдул Гасан и отбыл в свежеприобретённые окраины Российской Империи. Разумеется, под чужим именем, с подложным паспортом и великими предосторожностями. Гяуры ведь они такие, с ними не то, что с правоверными, с ними надо ухо востро держать. На этот случай магрибинец ещё и кинжал с собой прихватил. Не простой был его клинок, волшебный, заговорённый по рецепту самого Сулеймана ибн Дауда, мир с ними обоими. Прочий колдовской инвентарь тоже прихватил, небольшой, походный, всего на двух вьючных лошадях уместившийся.
Долго ли, коротко ли, добрался магрибинец до Кавказских гор. Правда, припозднился малость, Шамиля уже всё, пленили и сослали в Калугу. Обидно, но не смертельно. При умелом подходе диких горцев можно было снова на бунт поднять, порадовать султана. Пока же следовало разузнать, что да как, подготовиться и уж тогда, принеся жертву Иблису, начинать вредить неверным.
В общем, Гасан, назвавшись турецким купцом, поселился в селении Бадахой-Юрт у почтенного мирного старца Отстрела Енотова.
Днём шпион кайфовал, кальян курил, с хозяином дома в чеш-беш играл, да присматривался к русским казакам, которые стояли лагерем на окраине аула.
Ночью колдун наблюдал за небесными светилами, вычисляя удобный момент для начала своих опытов, порошки готовил, летучих мышей, крыс и чёрных кошек ловил для всяких отвратительных снадобий, а кроме того читал волшебную книгу.
Надо сказать, что у каждого уважающего себя колдуна есть такая книга. Точнее, книгой она только называется. На самом деле это такая толстая тетрадь, в которую чёрные маги записывают всякие полезные рецепты, заклинания, секреты фокусов и прочий вздор. Ещё в этой книге, как правило, имеется особая - тут уж дело вполне серьёзное – страница, которая может работает подобно монитору камеры видеонаблюдения. Колдуну достаточно заклясть подходящего демона, привязать его к книге и через магическое поле всё, что этот обитатель другого измерения увидит в подлунном мире, будет проецироваться на сию страницу и станет доступно взору посвящённого.
Правда, радиус действия такого наблюдателя небольшой, в пределах мили. Принудить демона летать дальше, подобно беспилотному самолёту, невозможно. Но всё же есть способы значительно расширить зону наблюдения. Однако, о них будет сказано ниже.
Пока же Гасан нарисовал на полу отведённой ему комнаты пентаграмму. Подходящего демона вызвал, подчинил своей воле и принялся с его помощью наносить на карту расположение русских войск и их укреплений в Бадахой-Юрте, а заодно искать те окрестные селения, где аборигены были более всего недовольны новыми порядками, дабы в подходяще время раздуть там огонь восстания.
И всё бы у колдуна было хорошо, если бы Аллах благоволил чёрным магам и прочим злым волшебникам. Однако это совсем не так. Противны сии люди перед лицом Господа. Спутал Он карты турецкого шпиона. А было так:
Демон-наблюдатель, в очередной раз посланный магрибинцем в русский лагерь, невидимо вился вокруг казаков. На свою беду он задержался возле одного молодого человека по имени Тихон. Казаки же, как известно, народ набожный. Вот и этот парень, да сгорят в аду все его предки до седьмого колена включительно, почуял каким-то образом присутствие потусторонней сущности и сотворил крёстное знамение. Зазевавшийся демон как раз под него и попал, как муха под паровой молот. Распылило его на мелкие капли вместе с когтями, крыльями и недреманным оком.
Всё, остался колдун без наблюдателя. Конечно, демон сам был виноват, нечего было нарушать технику безопасности и слишком приближаться к гяуру, однако же, колдуну от этого легче не стало. Погасла страница его волшебной книги, и чтобы снова видеть на ней картинки, нужно было искать и заклинать нового демона. Дело сие было отнюдь не простое, хлопотное, затратное и весьма опасное. Демоны ведь всякие бывают, и заставить кого-то из них служить смертному не так-то просто. Об этом вам любой чёрный маг скажет и ещё пожалуется на тяготы и превратности своей профессии.
Как назло, светила в ту ночь расположились в самой неудобной позиции, полностью исключающей магические воздействия. Сильно разозлился тогда Гасан Обстулзадомбеевич и поклялся хвостом шайтана, что жестоко покарает проклятого казака и сделает ему небо с овчинку. Для начала же следовало побольше узнать об этом самом казаке, чтобы понять, как больнее его уязвить и причинить наибольшие мучения.
Поскольку демона у колдуна больше не было, он за утренней чашкой чая просто ткнул пальцем в проезжавших мимо дома казаков, указывая на Тихона, и спросил хозяина:
- Скажи мне, уважаемый Отстрел, что это за малопочтенный гяур проскакал мимо твоего дома и отчего у него, в отличие от его товарищей, рожа такая довольная?
- А, - махнул рукой старец Енотов, - джигита Тихона весь аул уже знает. Заколебал он всех туда-сюда скакавши.
- Что же ему не сидится на месте? Или его начальство гоняет? Куда, с какой целью?
- Э, какое начальство… Дело в том, что казак давно подкатывает яйца к племяннице одноглазого Подрыва Карбидова, сироте, проживающей в его доме. И дева, вот позор для честной мусульманки, отвечает христианину взаимностью!
- Что же они, уже сговорились насчёт свадьбы? – с деланным безразличием промолвил колдун.
- Какая там свадьба. – хихикнул Отстрел и погладил бороду, - эти молодые недоумки только смотрят друг на друга как собаки на мясную кость, облизываются, краснеют и всё никак не могут объясниться друг другу в своих чувствах. Надо сказать, что Зульфия, так зовут девушку, ест мало, одевается скромно и пашет на своего дядю как самая презренная рабыня. Разумеется, терять столь ценное имущество старый пройдоха совершенно не намерен. Подрыв такой калым просит за сироту, что женихи, услышав про его размер, разлетаются прочь как осенние листья на ветру.
- Разве у Зульфии бывают женихи? – по-настоящему удивился Гасан. - Аллах что, лишил их разума? Если дядя так грузит её работой, она, поди, вся высохла от непрестанных трудов и теперь подобна сморщенной ветви саксаула.
- Вах, не говори так! – резво встрепенулся старец и даже пролил немного кипятка из своей кружки на полу своего халата. – Будь я хоть на десять лет моложе и не обременён семьёй, сам бы посватался к малютке Зуфи. Как она хороша! Гурия, чисто гурия из райского сада. Глаза как горные озёра, коса до самой попы, а попа такая, что при виде её у любого мужчины мозги вышибает начисто и только размер калыма возвращает их на место.
- Интересно, на что же тогда рассчитывает гяур? Он что, богат?
- Какое у служивого человека богатство? Говорят, копит деньги со своего жалования. Надо сказать, царь платит казакам неплохо, и доплачивает за участие в боевых действиях, а их в последнее время было немало. Думаю, ещё год, и Тихон всё же посватается к Зульфие. Должен признать, что он хоть и неверный, но храбрый джигит, и, если будет на то воля Аллаха, они с Зуфи станут хорошей парой.
- Да, да, наверно. – кивнул магрибинец, а про себя подумал: «Теперь я знаю, как отомстить за потерю демона. Трындец тебе, неверный»!
Задумал колдун дело злое и нехорошее, решив одним выстрелом убить сразу двух зайцев. Допил он чай, поблагодарил хозяина и засобирался в дорогу. Отстрелу сказал, что поедет в горы охотиться, даже ружьё взял для правдоподобия, а сам сел на самого резвого из своих коней и помчался в тот аул, про который слышал от жителей Бадахой-Юрта много нехорошего.
Прибыв на место, Абдул Гасан созвал самых злых тамошних абреков и сказал им:
- Братья мусульмане! Дошли до меня слухи, что сегодня вечером по дороге на Кержень-Юрт повезут жалование для казаков. Предлагаю вам напасть на стражников, и ограбить обоз.
- Вах, якши! Аллах акбар! - закричали абреки, - веди нас, незнакомый чужеземец. Всем будем глотки резать и Владикавказ штурмом возьмём!
- Владикавказ не надо, - возразил колдун, - а вот насчёт глоток вы правильно говорите.
Разумеется, магрибинец обманул горцев. По дороге в тот день шёл только небольшой обоз с провиантом и малой охраной. Его-то абреки и разграбили, поубивав почти всех немногочисленных солдат. Но кое-кто всё же спасся и доложил куда следует. В ту же ночь квартировавших в Бадахой-Юрте казаков командиры подняли по тревоге, и они двое суток скакали по горам, вылавливая разбойников.
Заваривший эту кашу колдун тем временем вернулся в Бадахой-Юрт, принарядился, денег взял, подарков всяких и заявился в дом Подрыва Карбидова.
- Хозяин, принимай жениха. – сказал он, переступив порог.
Подрыв вперил в незваного гостя свой единственный глаз и хмуро спросил:
- А калым у тебя имеется, мил человек?
- Обижаешь, начальник. – ухмыльнулся колдун и бросил к ногам дяди Зульфии увесистый мешочек с золотыми монетами. – Это презренный металл за твою племянницу, а вот мои дары в знак уважения к тебе лично. – добавил он и со всей возможной учтивостью преподнёс Подрыву своё охотничье ружьё, острую черкесскую саблю в дорогих ножнах, белую папаху и перстень с большим рубином.
В голове жадного дяди тут же защёлкали костяшки счётов, и он мигом сообразил, что дары незнакомца более чем вдвое превысили запрашиваемую им за Зульфию цену.
- Э, - всё же замялся ради приличия дядя, - племянница мне как родная дочь. Калым твой хорош, но туда-сюда, думать надо, подожди пару дней…
- Нет у тебя пары дней. – хищно оскалился колдун и прижал к горлу Подрыва Карбидова лезвие своего колдовского кинжала, - и думать тут нечего! Не согласишься добром, так и пары минут у тебя не будет на раздумья. Покойнику богатство ни к чему. Понял меня?
- Понял, понял, забирай. – немедленно согласился дядя, стараясь уберечь шею от клинка. Он любил деньги, но жизнь любил ещё больше. И едва колдун убрал кинжал в ножны, Подрыв крикнул через окно во двор: - Зуфи, деточка, ходи сюда, дело есть.
- Да, дядя? – вошла в комнату девушка.
- Калым за тебя заплатили, собирайся, поедешь с уважаемым… э…
- Абдулом Гасаном ибн Обстуладомбеем. – подсказал колдун.
- Вот-вот, с ним и поедешь.
- Так-то у меня другие планы были. – прикусила губу Зульфия и даже не заметила от волнения, что нарушает обычай и перечит старшим.
- Вах, какие планы! – воскликнул дядя и потёр вспотевшую шею. – Любезный э…
- Абдул Гасан. – снова подсказал колдун.
- Да, Гасанчик, забирай её скорей, увози за сто морей, и целуй её везде, калым получил я уже.
Короче, совсем у Подрыва от волнения крыша съехала. Оно всегда так бывает, когда с колдунами дело имеешь.
- Ты сказал, я услышал. – кивнул ему магрибинец и с ловкостью фокусника извлёк из-за пазухи своей черкески большой мешок.
Зульфия и вскрикнуть не успела, как оказалась в этом мешке. Магрибинец кивнул одноглазому дяде, взвалил свою трепыхающуюся ношу на плечо, вскочил на коня, скинул мешок перед собой поперёк седла, да и был таков.
Он со своей добычей устремился в заброшенную крепость Аймак-кале, дабы предаться там...
Вы что же, подумали, что он с Зульфиёй собирался предаться там чему-то, связанному с межполовыми отношениями? Обломитесь, ребята. Как женщина она колдуну была вовсе не нужна. В другой раз, может быть, и понадобилась бы, но не сейчас. А вот как девственница, напротив, Зульфия его очень интересовала. Гасан уходил подальше от людей, чтобы в полночь принести деву в жертву демонам и тем самым заполучить себе новых смотрящих для колдовской книги, а заодно крепко досадить тому казаку, как его, имя даже забыл.
Бедная, бедная Зуфи. Сидит она в мешке и думает, что увёз её от милого друга постылый жених. Кабы так, так это бы ещё полбеды. Не ведала бедная девушка, что колдовской кинжал уже наточен и чёрная чаша для сбора её молодой крови подготовлена и приторочена к седлу вместе с другим мерзким колдовским инвентарём.
Магрибинец был доволен. Удался его план. То, что все деньги остались у дяди - это ерунда. Ночью он зарежет племянницу, а утром её родственнику карачун сделает, заберёт обратно свои деньги и имущество. Главное нынче до темноты в крепость добраться и провести там ритуал жертвоприношения по всем правилам. Тогда держитесь гяуры и готовься раскошеливаться турецкий султан. Ах, хорошо!
Только вот проклятая девка всё никак успокоиться не могла, мычала что-то и сильно дёргалась. Чтобы она там, в мешке, не буянила, колдун пару успокаивающих заклинаний прочитал. Сразу ехать спокойнее стало.
На закате показалась вдали башня крепости. Возликовал колдун, что близок конец пути, да рано обрадовался. Послышался позади топот копыт. Оглянулся Абдул Гасан и увидел, что догоняет его казак Тихон на лихом коне.
«Вот зараза»! – подумал магрибинец и прибавил хода. Только он-то на коне не один ехал, да ещё припасы колдовские вёз, а казаку ничего не мешало. Вскоре догнал он похитителя своей милой, преградил ему дорогу к крепости.
- Чего надо? – злобно спросил Тихона магрибинец.
- Хаз-Булат удалой, бедна сакля твоя… - начал Тихон, и тут же спохватился: – Ой, чего это я? Ты бы это, мил человек, как там тебя по батюшке, девицу бы мне вернул, а? Добром пока прошу.
- Ещё чего? За неё деньги плочены, а кто купец, того и товар. – возмутился колдун и попытался объехать своего преследователя.
- Возмещу. Всё возмещу! – обрадовал его Тихон. – деньги у меня есть. Товарищи только что ссудили, всем полком собирали. Мало денег – коня бери. Седло бери, винтовку, папаху. Всё отдам за любимую, кроме казацкой сабли.
- На что мне твоё барахло? – презрительно бросил колдун. – Девушка моя, и разговор окончен. Проваливай!
- Ах ты басурман! – закричал казак и прямо с седла бросился на колдуна врукопашную. Добрый он был человек, драться полез. Мог бы ведь и просто шашкой рубануть.
Свалились они вдвоём с коней на землю. Крепко приложились, одёжку о камни подрали, а сверху на них ещё и мешок с Зульфиёй свалился. Но казаку с колдуном в тот момент было не до девок. Мужчины сошлись в рукопашную: один за любовь, другой за свои чёрные планы, которые грозили сорваться.
Увы, увы, не на высоте была боевая подготовка магрибинца. Он-то рассчитывал одолеть колдовством, а его стали бить естеством. И ведь не давал проклятый казак сосредоточиться даже для самого простенького заклинания, так работал кулаками, что мама не горюй!
Пришлось колдуну выхватить свой заговорённый кинжал. Ну, казак тоже за нож схватился. И пошла у них резьба по дереву, только летели в стороны клоки черкески да мундира, и лилась кровь из порезов на зелёную траву горного пастбища.
Наконец, изловчившись, сделал казак своему противнику подножку, и магрибинец свалился на землю словно мёртвый. Шлангом прикинулся и лежал, не шевелился. Тут Тихону, если по уму, сделать бы ему контрольный выстрел в голову, однако казак о такой мелочи даже не подумал. Его другое больше беспокоило. Раньше он не смел на девушку глаз поднять, а тут раздухарился после драки, кинулся к ней.
- Зульфия, любимая! – закричал Тихон, распарывая мешок. – Живая?
- Да, живая я, живая, слушай. Сама удивляюсь. – сказала девушка, с трудом выпутавшись своего узилища, - Но ты, мой милый, похоже ранен! Весь в крови.
- Это ничего, - успокоил её казак, а про себя подумал: «Квёлая она какая-то стала. Что этот злыдень успел с ней сделать»?
- Ничего я с ней не сделал. Не успел просто. – объяснил ему переставший притворяться колдун и, хромая, подошёл к сидящей на земле парочке.
- Чего тебе ещё? – недовольно обернулся к нему Тихон.
– Ты одолел меня в честном бою, гяур. – изобразил на побитом лице скорбь коварный Гасан. - Так и быть, забирай деву себе. Только позволь мне сделать ей на память маленький подарочек.
- Да ладно, чего там. – развёл руками польщённый казак, - ты тоже хорошо сражался. Дари уже, чего там у тебя, да проваливай, пока я добрый. Ты-то как, Зуфи, не против принять от него вещицу?
- Пусть дарит, лишь бы уехал скорей. – слабым голосом произнесла девушка.
- Вот и славно! – обрадовался магрибинец и, пользуясь тем, что казак встал и отошёл в сторону, дабы не мешать дарителю, бросился к отбитой у него жертве.
Схватил колдун Зульфию в охапку и вонзил зубы в нежную девичью шейку. Это он такому приёму в Валахии у тамошних упырей научился. При известной ловкости и соответствующих заклинаниях его и живые люди могут использовать. Вот злодей и не упустил свой шанс, стал сосать кровь из неудавшейся жертвы.
Тут же у него все раны, нанесённые злым казаком, зажили, а что Зульфия последних сил лишилась, так то колдуна меньше всего заботило. Он бы и вовсе её прикончил, да Тихон помешал: увидев творящееся непотребство, подскочил и так зарядил колдуну с ноги в ухо, тот метра на три от своей жертвы отлетел, но не обиделся, а рассмеялся, поднялся на ноги, подпрыгнул и ударился об землю.
Увидели тогда казак и горянка, как с того места, где колдун свалился в траву, взвилась в небо большая хищная птица: не то стервятник, не то беркут, но по-любому на вид отвратительная.
Поднялась эта птичка вверх, крылья сложила и пошла на парочку в атаку как фашистский самолёт на наши позиции. Казак едва успел винтовку с седла сорвать, а Зульфия насилу от сброшенного помёта увернулась. Орёл же этот, или кто он там, круг сделал и на второй боевой заход пошёл. Тихон по нему выстрелил, да не попал.
В общем, пока эти глупцы с летающим хищником воевали, колдун как змея, хоронясь в камнях, уполз прочь. Гасан ведь не самолично в птицу обратился, как вы могли подумать, а всего лишь навёл иллюзию, хотя и очень правдоподобную.
Перед тем, как свалить, оставил магрибинец на месте преступления обещанный Зульфие подарочек – волшебное колечко чёрного металла с камнем-антрацитом. На свою беду девушка с казаком, отбившись от птицы, то колечко-то обнаружили и подобрали, чтобы, значит, как они думали, была им память о странном приключении и злом чужеземце. Не знали тогда молодые люди, с кем имеют дело, и вышло незнание им боком. Воистину ведь сказано – опасайтесь всякой неведомой фигни!
Самому же магрибинцу было уже не до казака и черкешенки. Он после проигранной схватки с казаком оказался в незавидном положении. Коня со всеми колдовскими припасами Тихон увёл, ещё сказал, что всё это за Зуфи приданым считаться будет. Остался Гасан без ничего. Силы-то он за счёт высосанной их девушки крови восполнил и раны свои залечил, но без инструментов, без волшебных порошков, без колдовской книги какая могла быть магия? Так, примитивные заклинания и простенькие фокусы.
В Бадахой-Юрт дороги ему тоже не было. Там казаки с лёгкой руки своего товарища наверняка уже всё и всех на уши поставили. И к абрекам не сунешься, раз обманул их, вместо обоза с серебром навёл всего на две телеги с зерном и свиным салом. При таком раскладе от них не помощь получишь, а пулю в голову или клинок в живот. Горцы ведь не те люди, которых можно безнаказанно обманывать.
Султан, опять же, явно будет недоволен провалом операции и неотработанным авансом. В Стамбул по этой причине ехать себе дороже и вообще в Османскую империю лучше не возвращаться. Да ведь и не на что: денежки остались у одноглазого Подрыва, чтобы шайтан его и второго глаза лишил! Куда ни кинь, всюду клин.
Обдумав создавшуюся ситуацию, магрибинец кое-как переночевал в развалинах старой крепости, а утром окольными тропами, хоронясь от людей, подался в Европу. В самом деле, не в Китай же ему было идти?
По пути Гасан фокусы показывал, с того и кормился. Всякого натерпелся, конечно, но в конечном итоге прибился к одному австрийскому графу и при его протекции поселился в Вене.
2.
В австрийской столице магрибинец оправился от своих кавказских приключений и зажил, в принципе, неплохо. Новую колдовскую книгу завёл взамен утраченной, других демонов со временем вызвал и подчинил, инструменты восстановил, свежие порошки и снадобья заготовил. Он даже неплохое состояние сколотил, торгуя оккультными знаниями, до которых тогдашние люди были весьма охочи. И пора было бы уже Гасану остепениться, стать добропорядочным буржуа, благо годы прошли, и голова поседела, однако давно известно, что у всех, кто служит Иблису, покоя нет и не будет. Вот и Аристарху Гансу Таузентойфелю, как теперь бывший Абдул Гасан ибн Обстулзадомбей звался, не сиделось спокойно в своём особняке.
Как раз тогда прославился в Вене один молодой мастер-чеканщик с Кавказа, которого звали Фархад Умаев. Он туда приехал обучаться европейскому мастерству и вскоре, соединив кавказские традиции с современными технологиями, так наловчился клепать и украшать медные и серебряные сосуды, что даже из Парижа знатоки приезжали посмотреть, а то и приобрести его творения.
Вот к нему-то колдун и пришёл. Посмотрел мастерскую, с другими чеканщиками поговорил, приобрёл для отвода глаз какую-то безделушку, а потом отозвал Фархада в сторону и сказал:
- Слушай, земляк, дело есть.
- Вах, какой ты мне земляк? – удивился мастер. – Я кавказец, ты австриец. Все люди братья, да, но земляки не все.
- Э, брат, я тоже на Кавказе жил. Больше тебе скажу, со мной сам турецкий султан, не нынешний, а тот, что был прежде, за руку здоровался. Но, понимаешь, жизнь так сложилась… Короче, вот уже двадцать лет как я австрийский подданный.
- Так чего тебе, земляк, надо? – поинтересовался Фархад.
- Дорогой, сделай мне кувшин, чтобы туда можно было горя напихать и бедствий всяких. Хочу своих врагов порадовать, полить их из этого кувшина.
- Помилуй, разве можно такую вещь сделать? Это уж не мастерство, а колдовство какое-то. И потом, зачем тебе такой кувшин? Аллах не велит вредить ближнему.
- Мне всё равно, что он не велит. Он теперь не мой бог. Я давно уже добрый католик. – ухмыльнулся магрибинец, - Мне ведь от тебя много не надо. Ты сделай кувшин как обычно, только когда будешь делать, думай, что в него будут горести и беды сложены. А дальше уж моя забота. Не сомневайся, заплачу щедро.
- А иди-ка ты, дядя, куда подальше. – разозлился Фархад, - не буду я такие мерзкие вещи творить!
- Ну, как знаешь, смотри, как бы твои слова боком не вышли. – прошипел магрибинец и покинул мастерскую.
Через пару дней венские газеты напечатали, пусть и не на первой полосе, новость о пропаже мастера-чеканщика из далёкой России. Полиция поискала его, но не слишком рьяно. Русского консула о том известили, парижские знатоки разочарованные уехали восвояси, на том дело и кончилось.
Фархад об это время сидел в подвале особняка, в котором проживал проклятый магрибинец. Света белого не видел, не ел ничего и не знал, где он находится. Помнил только, что шёл по улице, тут его сзади по голове чем-то тюкнули, и очнулся он уже в подвале.
На третий день дверь в узилище открылась, и вошёл туда давешний автрияк, назвавшийся земляком.
- Сидишь? – спросил.
- Сижу.
- На волю хочешь?
- Кувшин делать не буду.
- И не надо. – почти ласково сказал магрибинец, - не надо кувшин. Я передумал. У меня нынче к тебе другое предложение есть.
- Что ещё?
- Слушай, денег дам, инструкции… Съезди на Дон, найди там казака Тихона, который на Кавказе в такие-то годы воевал. Укради у него жену и привези сюда. Или дочку, если жена умерла. А коли дочери нет, убей самого казака или его сыновей. Если же все они померли, то нагадь на их могилы, и будет тебе счастье, а мне отмщение. Я ведь через козни того казака тут оказался. Съездишь?
- Иди ты, дядя. – плюнул в его сторону Фархад. – Не буду я никого похищать и убивать, а уж тем более осквернять могилы.
- Ну, как знаешь. – сказал магрибинец и пошёл куда его послали.
Не прошло и получаса после его ухода, стало Фархада плющить так, как будто он ломку поймал, или будто из него жилы тянут. Всё у него болело и ныло, и кости, и зубы, и внутренности и даже волосы. Всего-то и вытерпел он эту пытку, что один день. Потом заколотил в дверь.
- Я так и знал, что ты согласишься. – открыл ему колдун. – Выходи, поешь, переоденься и отправляйся в дорогу. Я тебе уже и паспорт подложный выправил. Но помни, где бы ты ни был, если в сторону вильнёшь, боль тут же вернётся. Меня, конечно, рядом не будет, зато за тобой станет наблюдать прикреплённый к тебе незримый демон, Я через него, если что, сразу всё узнаю и даже под землёй тебя. Тогда уж не обижайся. Короче, жена, дочка, труп казака Тихона или его сына с тебя. Впрочем, так и быть, трупы сюда везти не надо, там оставь.
- Так и послал бы туда демона, я тебе зачем?
- Что ты знаешь о демонах, профан! – разозлился колдун. – В такую даль они сами ни за что не полетят, а вот прикреплённые к человеку – запросто. Так что не заговаривай мне зубы, собирайся в дорогу!
Скрипнул Фархад зубами от бессилия, но деваться некуда. Дал он себя загримировать, взял подложный паспорт, да и отправился на поезде в Санкт-Петербург.
Из столицы Российской Империи добрался парень до берегов Дона. Попотел, конечно, потратился, многих людей опросил, через многие города и сёла прошёл, однако через полгода всё же нашёл в одной дальней станице искомого казака. Узнал у местных, что тот много лет назад ушёл со службы. Нынче мельницу держит. Жена ещё у него была нерусская, с Кавказа привезённая, да померла давно, почитай сразу после родов. Что-то там, в горах, с ней нехорошее сделал некий чужеземец. Дочка после неё осталась. Красавица. Отец с неё глаз не спускает. Колдун он (говорили шёпотом), как и всякий мельник. Кольцо у него есть волшебное, с войны привезённое, он через него всякие злодейства творит и с пальца не снимает. Опасный, в общем, человек и лучше с ним и его дочкой не связываться.
«Это хорошо, - подумал Фархад, собрав сведения, - значит, колдун хочет свести счёты с колдуном. Хоть мне и противно в таком деле участвовать, да делать нечего, за мной демон наблюдает, и та страшная боль может вернуться. Похищу у мельника дочку, отвезу её в Вену, а сам домой поеду, и хватит с меня магии-шмагии».
Ага, именно так всё и получилось…
В станице увидел Фархад дочку Тихона и понял, что пропал. Её Дарьей звали, или по-кавказски Дариной. Такой красавицы чеканщик даже в Вене не видел, а там ведь каких только нет женщин да девиц, одна другой краше. Забыл посланец и про колдуна, и про демона, и про данное ему поручение. Так и стоял, рот открывши.
- Ты чего, парень, ворон ловишь? – улыбнулась ему девушка.
- На тебя любуюсь.
- Скажешь тоже. – засмущалась Дарина и прикрыла лицо платком.
- Я ещё не то скажу!
- Да ладно тебе…
Так и познакомились.
Понравились молодые люди друг другу, встречаться стали и даже насчёт свадьбы начали сговариваться, даром что придерживались разной веры. А что делать, любовь штука такая, ей религия не указ.
Но недолго счастье длилось. Прознал про те встречи злой мельник. Заметил, прохиндей, что доченька его слишком бодрой и весёлой стала, и в станицу с хутора без нужды бегать зачастила.
Выследил он парочку, когда молодые целовались за околицей. С телеги слез, подкрался, ругаться начал. Парень попытался ему что-то объяснить. Тогда мельник осерчал, повернул волшебное кольцо на пальце и сказал со злости дочкиному хахалю:
- Чтоб тебя перекривило, нехристь!
Ну, Фархада через то колдовское колечко как есть и перекривило. Был настоящий джигит и мастер, а стал таким, будто сто лет сидел над своими чеканными кувшинами – руки ноги усохли, спину буквой «зю» повело, а рот на сторону ушёл. Свалился в траву и лежит как куль.
Дарья, разумеется, в слёзы:
- Что же Вы, папенька, моего жениха извели? Не стыдно? Я за него всё равно замуж пойду, да как мы будем смотреться с таким каличным уродом? А если ещё и дети от него такими же получатся, что тогда?
- Это что же, у вас уже так далеко дело зашло? – почесал в затылке Тихон.
- А как Вы думали? Вы всех парней в округе изволили распугать, один смелый нашёлся, да и того в инвалида превратили. – всхлипнув, Дарья указала на лежащего в траве беспомощного Фархада.
- Он сам виноват. Нечего было в иноземную одёжку выряжаться и со мной спорить. – попробовал оправдаться мельник. – Я, когда его с тобой увидел, грешным делом подумал, что это тот давешний колдун вернулся, который твою мать в могилу загнал, вот и применил по нему колечко. Ты же знаешь, как оно работает, все плохие пожелания исполняет.
- Ага, раз приехал в нашу глухомань человек в венском сюртуке, так сразу он и колдун. На себя бы посмотрели, как лешак какой ходите, честное слово! Вон из-за бороды даже глаз не видно. Как только маменька на Вас такого позарилась? Надо же, когда не надо, сразу за кольцо схватились! А если подумать, так тот ваш вражина старый должен быть, а мой Феденька молодой. Был молодым, во всяком случае, пока Вы его не испортили!
- Ладно, чего ругаться. Мне ведь колдуном быть не в радость. Кабы я мог то кольцо снять, давно бы от него избавился. А так не палец же рубить, в самом деле. Вот и ношу его, утешаю себя тем, что оно - память о твоей маме. В молодости же я ого-го был, красивый и с усами. – примирительно проворчал мельник, заходя недужному со стороны головы. - Бери его за ноги, - велел он дочери, - потащили на мельницу. Может, там чего придумаем.
Подняли они Фархада, понесли к телеге. А демон-соглядатай вился вокруг них и транслировал картинку с места событий прямо в колдовскую книгу магрибинца. Правда, поскольку колдун в тот момент другими делами был занят, трансляция шла в режиме записи.
Через какое-то время Гасан (ныне Ганс) ту запись посмотрел и сильно она ему понравилась. Конечно, Фархад поручение не выполнил, да оно и к лучшему. Его и карать не надо было, он совсем овощем стал. Зато бывший казак Тихон как отличился, как подставился! Сделал всё, как сам Гасан двадцать лет назад – извёл женишка любимой доченьки. Вах, какой молодец! Прав был колдун, когда подкинул своему врагу чёрное колечко, ой как прав. Сильно оно жизнь казаку попортило: жену его погубило и самого его колдуном сделало.
Похвалил магрибинец самого себя и, заодно, демона-передатчика, закрыл колдовскую книгу и пошёл в ресторан, чтобы отметить победу и удавшуюся месть. И так он отмечал их целую неделю. А когда отметил и снова вышел на связь с демоном, чтобы узнать, чего там, на Дону, творится, Аллах милостивый и милосердный, который всё видит и кому противна всякая мерзость, помутил его разум. Через то, в очень короткое время, принял глупый ренегат-магрибинец свой бесславный конец. Слушайте, как это было:
Рано утром открыл Ганс свою колдовскую книгу, чтобы посмотреть на мучения дочери безвременно почившей Зульфии и страдания её незадачливого жениха, но увидел совсем не то, чего ожидал. Развернулся перед взором колдуна в окне страницы обширный зелёный луг на берегу реки и трава в росе. И по этой траве мельник катал беспомощного Фархада, а Дарья ему помогала.
- Это что ещё за колдовство такое? – удивился магрибинец, поправил пенсне и стал смотреть дальше.
Тем временем там, на лугу, велев дочери отвернуться, Тихон стащил с больного мокрые одежды, завернул его в чистые простыни и, встав на колени, стал читать над ним свои христианские молитвы и креститься, а Дарья зажгла две свечи и держала их над головой недужного.
- Во дают! – хохотнул магрибинец, - стараются. Только не поможет их православный бог, моё колдовство сильнее.
Но что это? Хоть и ясное утро было там, в далёкой России, однако от света церковных свечей прикреплённый к Фархаду незримый демон, вившийся вокруг его головы, стал отбрасывать на землю тень!
- Э, что он делает? Его же увидеть могут! – закричал колдун и послал своему шпиону мысленный сигнал свалить подальше и не отсвечивать. Он ведь, примерно как в мобильной связи, только не через электромагнитные волны, а ментально, был в соединении с демоном и, если так можно выразиться, оставался на линии. Только было уже поздно. Проклятый мельник тоже тень возле головы своего пациента.
- Кыш мерзопакость! – закричал он ей, - чтоб тебя и твоего хозяина разорвало на мелкие кусочки! – и по привычке потёр то самое колдовское колечко. И это движение старого врага было последним, что увидел магрибинец в своей никчёмной жизни. Его же зло к нему и вернулось.
Они взорвались одновременно - демон-соглядатай на донском лугу и голова колдуна Гасана в Вене. Так что ожившего Фархада и счастливую Дарью покойный магрибинец видеть уже не мог.
А Тихон с удивлением смотрел на свой палец, на котором чёрное кольцо с чёрным камнем стало вдруг золотым с рубином и само легко соскользнуло на землю.
- Колдун-то наш, похоже, того… - задумчиво проговорил старый казак, сжимая в кулаке поднятое кольцо.
- Значит, я теперь свободен и от него, и от его демона. – слабым после болезни голосом произнёс Фархад и, путаясь в простыне, попытался встать на ноги. Силы возвращались к нему.
- Мы поженимся и сына Васей назовём! А дочку Зухрой! – загасив свечи, бросилась в его обьятия Дарья.
- Вот что творит искренняя молитва и утренняя роса в день святого Прокла-плакальщика. – подвёл итог Тихон и незаметно вытер рукавом набежавшую слезу.
***
Видите, как нелепо и бесславно закончилась злобная и бестолковая жизнь колдуна Абдула Гасана ибн Обстулзадомбея? А нечего было людям пакостить. Ладно бы в молодости он этим занимался, но на кой ему надо было в зрелых годах сводить старые счёты, месть какую-то устраивать? Простил бы Тихона и жил себе спокойно в славном городе Вене, пиво пил, фокусы показывал, гешефты разные проворачивал. Так нет, опять за колдовство взялся, вот и лишился через то головы.
Тихон же после того дела ничего, выправился. Вся его колдовская сила куда-то улетучилась, и стал он обычным мельником, а колечко - простым золотым кольцом с камешком, безобидной памятью о покойной жене. Излечение дочкиного жениха стало последним волшебством в трудовой биографии отставного казака.
Фархад после того купания в росе пошёл на поправку. Вскоре сила, здоровье и мастерство к нему вернулись, и стал он снова джигит, а не калека.
Осенью поженились они с Дарьей. Не знаю уж, как им это удалось, ведь он был мусульманин, а она христианка, но как-то они умудрились и мельник их благословил.
Молодые после свадьбы в Ростов жить уехали. Он, конечно, не Вена, но тоже ничего городишко. Там и жили, трудились, детей плодили, отца не забывали, на хутор к нему часто приезжали.
Кстати, Дарья и Фархад успели помереть от старости ещё до революции и последовавших за ней безобразий, так что всё у них сложилось хорошо. И удивляться тут нечему. Любовь она всё преодолеет. Зато ненависть и месть никого ещё до добра не доводили и не доведут. Если же вы сомневаетесь в этом, то задумайтесь над незавидной судьбой злого колдуна, шпиона и ренегата, проклятого магрибинца Гасана Абдула ибн Обстулзадомбея.