Фото:http://boombob.ru/picture.php?id=9807
***
Петляя по большому ковыльному бугру, спускалась в балку и терялась в зеленой прибрежной траве, неприметная дорога. Проезжали по ней нечасто, ибо вела она на мельницу, и там же заканчивалась, словно пугалась шумного переката и старого угрюмого дома.
Жил на этой мельнице ещё не старый казак Тихон по прозвищу Колдун. Прилипло к нему прозвище крепко-накрепко, хотя и не злодействовал он вовсе. Бывает такое, что события юности помнятся людьми всю жизнь…
Давным-давно, когда чёрный чуб Тихона кучерявился и лихо выбивался из-под фуражки, а усы только намечались, сражался Тихон на чужбине. Служба его проходила в непривычных местах: реки холодные, быстрые неслись вдаль, горы высокие, скалистые тянулись ввысь. Люди проживали в каменных домах, и покрывали своё жильё такими же каменными крышами.
Приглянулась Тихону девушка-горянка: коса тёмная до пят, глаза огромные карие, стройный стан, что тростиночка. Каждое утро набирала воду в кувшин и несла домой.
Не отличался Тихон робостью, но с Зуфи заговорить стеснялся. А она во время встреч всё под ноги смотрела, щёки румянцем полыхали, и дышать словно вовсе переставала.
Земляки подшучивали над Тихоном, а он всё откладывал признание, боясь обидеть словом или поступком.
Зуфи рано сиротой осталась, жила у дядьки, работала много. Женихов не находилось, поскольку назначена была сумма калыма-выкупа. Деньги большие, мало у кого такие могли сыскаться.
Каждый месяц Тихон скопленные рублишки подсчитывал и понимал, что не хватает ему денег. Вот и срок службы к концу подошёл, пора в родные края отправляться. А денег опять не хватает, немного, самую малость. Не вытерпел Тихон и вечером у костра, взмолился:
— Братцы, ссудите мне деньжат! Жениться хочу.
Казаки посмеялись, но чувства Тихона поняли, собрали нужную сумму и вызвались наутро ехать сватами с товарищем вместе. Ну, чтобы без обмана всё вышло.
Но ночью тревога казаков подняла и пришлось им двое суток по окрестным горам недругов выискивать. А когда вернулись в селение к вечеру, то узнали, что посетил дом старого горца чужеземец, заплатил выкуп за Зуфи и увез её силой, несколько часов назад.
Горю Тихона не было придела. И сваты приуныли, думая, чем печали помочь. Однако Тихон отступаться не желал:
— Земляки, прикройте моё отсутствие, дайте чужеземца догнать и уговорить, отдать мне Зуфи.
Казаки потолковали между собой и дали добро.
Ни минуты не медля, отправился Тихон по следам чужеземца. К полудню нагнал и стал добром упрашивать вернуть невесту, деньги сулил, даже коня, друга верного предлагал в обмен.
Но чужестранец только упрямо ехал своей дорогой и говорил: «Нет!» Взыграла тогда в Тихоне злость. Да и несговорчивый человек тоже нрава буйного оказался, схватился за кинжал. Завязалась драка лютая.
Бились долго соперники, у обоих из ран кровь лилась, когда пал обессиленный чужеземец на землю и взмолился, глядя на Зуфи: «Победил меня твой казак, красавица. С ним и уедешь. Но позволь на память подарить тебе колечко».
Горянка жалостливо взглянула на проигравшего. А потом на Тихона, словно спрашивая разрешения. Не хотелось казаку невесте злыднем показаться, не добил соперника, оставил и отошёл немного. А когда обвернулся, увидел, что недруг прижал девушку к себе и целует жарко. И при этом кровь из ран уже не льётся, порезы на руках затягиваются, щеки розовеют, а Зуфи всё бледнее и бледнее делается.
Вырвал невесту из рук чужестранца, посадил на коня, а злодею мгновенья хватило обвернуться горным орлом и взмыть в небеса. Целился, стрелял Тихон по нему – не попал. Исчез колдун в облаках.
В положенный срок вернулись казаки на родину. Окрестил поп Зуфи Марией, повенчал с Тихоном. Погуляли станичники знатно на свадьбе. Только не было счастья в молодой семье. Как стала горянка безвольной куклой после поцелуя, так и осталась будто неживой, словно ходила всё время во сне – выпил силы из неё колдун. А немного спустя и вовсе померла при родах, оставив дочку и безутешного Тихона.
После похорон нашёл казак в вещах жены кольцо с чёрным камнем: то ли её приданое, то ли подарок колдуна. Примерил на палец, а снять не смог – приросло кольцо намертво.
И начались у Тихона неприятности: что в сердцах скажет – немедленно всё исполнялось. Скирдовал сено, а оно не укладывалось, как хотелось бы. Подумал с досадой: «Что б тебя полымем взяло!» И тут же стог запылал синим огнем, а через миг и пепел ветер развеял. Доил корову, а животина не стояла спокойно, лягалась, сказал ожесточенно: «Чтоб ты провалилась, окаянная!» И тут же корова под землю ушла. Соседка-сплетница повадилась тары-бары разводить накричал на неё с яростью: «Чтоб пропала ты навсегда, балаболка!», и тут же исчезла баба, как и не жила никогда в станице.
Как ни старался Тихон сдерживаться, а нет-нет,и разозлится. Мучила Тихона совесть. И решил он от греха подальше из станицы убраться. Купил дом у старого мельника, переехал в него и стал тихо вдовствовать, воспитывая ненаглядную дочку – Дарину.
Год пробегал за годом, вырастали деревья, казаки ходили в походы и возвращались. Только Тихон жил скромно, в станице появлялся редко. Подросла Дарина, превратилась в красавицу: коса шелковистая тёмная до пят, глаза огромные карие, тонкий стан, что тростиночка. Любовался отец на дочь и горевал одновременно – выйдет замуж, и оставаться ему одному век вековать.
Но думками не делился ни с кем - так веками заведено было. А Дарина в станицу часто бегала: то к подружкам, то на посиделки, то в лавку за продуктами и нужными в хозяйстве мелочами. Тихон места себе не находил, всё высматривал доченьку ненаглядную в оконце. А когда возвращалась она с румянцем, веселая, когда слышал звонкий смех и рассказы забавные, улыбался, и делалось на душе тепло и уютно.
Но вот, однажды, в середине лета, стала Дарина приходить из станицы домой вялой. Тряпичной куклой падала на лавку и засыпала до утра. Встревожился Тихон. Припомнились ему дни, прожитые с Зуфи-Марией. И захотелось понять, что же такое происходит, и кто виноват в этой напасти?
На следующий день отправил казак дочь в лавку за гвоздями, а сам немного погодя следом пошёл.
Солнце к полудню катилось, когда в балке, что за бугром, увидел Тихон дочь и парня в чёрном одеянии. Странный наряд выдал нездешнего жителя. И подумалось Тихоны, что злой колдун-чужеземец очаровывает его ненаглядную Дарину. А пришлый угощал девушку пряником медовым, да леденцом сахарным, дарил ленту в косу атласную да обнимал уверенно и убеждал бежать с ним в его края, за тридевять земель. Уверял, что любит больше жизни.
А Дарина не противилась, смотрела нежно, позволяла в губы целовать.
Рассерчал Тихон, припомнив события давнишние, принял чужеземца за чародея и закричал вгорячах: «Чтоб руки и ноги твои, ирод, отсохли, чтоб рот твой поганый покривился!» И в тот час исполнилось злое пожелание – упал жених, как подкошенный и лицо страшной гримасой исказилось.
Охнула Дарина, залилась слезами: «Зачем, отец, беду натворил? Зачем на Фархада страшную болезнь напустил? Молод он ещё, да и люб мне, ох, как люб!» Делать нечего, рассказал отец дочери всю правду без утайки: и про себя, и про мать, и про злого колдуна. От досады слезу смахнул, что спутал невиновного человека со злым колдуном.
Солнце разыгралось, припекать стало. Не оставлять же парня на съедение диким зверям и птицам. Пригнали телегу, забрали с собой.
Поглядывал Тихон на дочь, которая за чужеземцем день за днём ухаживала и увидел, что печалится Дарина о пришлом, вздыхает тяжело, видно и впрямь влюбилась девка. Жаль её стало. Подумал-поразмышлял, и в конце июля разбудил дочку затемно: «Идём, дочурка, твоего суженного лечить!» Дарина мигом оделась, обрадовалась и спросила, что делать надобно.
— День сегодня важный, — отвечал Тихон, — Прокл Плакальщик. Росы знатные поутру появляются, лечебной силой обладают. Вот выкатаем твоего суженого в мокрой траве, разотрём грудь-спину, обмоем ноги, и станет он лучше прежнего.
Вынесли чужеземца к реке, нашли самые высокие травы, самые густые росы и положили немощного на них. Поворачивали с боку на бок, растирали влагой больные места, умывали-выхаживали. Затем вытерли насухо, одели в чистые одежды, напоили сладким душистым отваром.
Заснул жених крепким сном. А проснулся новым человеком – вернулись к нему сила и ловкость, красота и разумность. Рассказал он, что жил в большом городе, учился у известного мастера ремеслу - из металла диковинную утварь делать. И так поделки всем нравились, что узнал об этом чародей. Стал уговаривал изготовить сосуд, где соберет он все земные горести, чтобы насылать,при необходимости, на непокорных.
Отказался Фархад, не мог он стать виновником бед людских. И тогда зачаровал его колдун, пытал-мучил, повелел ехать в дальний край. Приказал найти Тихона и его дочку, любой ценой умыкнуть и привести Дарину. Пусть не вышло Зуфи в жёны взять, женится на её дочери.
Но взглянул Фархад на Дарину и влюбился. Запали в душу нрав добрый, смех звонкий и красота неотразимая. Но не решался с собой позвать - знал, что отберёт её колдун непременно. А вот теперь отчего-то не чувствует он власти чародейской на себе.
Усмехнулся Тихон, расправил усы и ответил:
— Прокловы росы не только лечат. Если один знахарь грудь человеку росой оботрёт, то другой колдун силу над тем человеком потеряет. Видать так и вышло.
— Значит, батюшка, Фархат может у нас остаться? – с надеждой спросила Дарина.
— Пусть живёт, коль Федькой окрестится, — ответил Тихон и ушёл в станицу за венчание договариваться…
Петляя по большому ковыльному бугру, спускается в балку накатанная дорога. Часто по ней всякий люди взад-вперёд ездит: то на мельницу к Тихону, то к Фёдору утварь чинить, то к Дарине наряды шить.
В большом новом доме, построенном рядом с мельницей, бегают детишки, деда к себе зовут, просят сказку рассказать, да пострашнее: про чёрного колдуна, высокие горы и смелого казака.